Это означает, что население планеты сократится до того незначительного меньшинства, которое обосновалось на большой глубине и обходится без атмосферного воздуха…
Начиная с 14.00 больше не поступило никаких вестей от нейтралов. В своей последней передаче они сообщили ужасающие цифры о жертвах «атомной болезни». С тех пор их радиостанции молчат.
Боюсь, что мы остались одни. Мы и неприятель. Из всего человечества. Точнее сказать, осталась кучка людей с каждой из сторон. Только те, кто укрылся глубоко под землей. Заживо погребенные.
22 июня.
Мы живем здесь какой-то новой жизнью: и другие, не только я, чувствуют это. Речь не только о седьмом уровне. Мы испытываем ни с чем несравнимое ощущение, что существуем в совершенно особом мире.
Старый мир исчез. Жизнь дарована лишь тем, кто, глубоко зарывшись в землю, не имел со старым миром никакого контакта.
Путь наверх нам заказан. Надолго. На сколько? Мнения разноречивы. Мы все чаще говорим об этом друг с другом. Нейтралы тоже хотели узнать это, но не успели получить ответ. Да если бы и получили, навряд ли это принесло бы им какую-то пользу: смерть уже держала их в своих холодных лапах.
Нам же, спасшимся от нового потопа, было бы весьма кстати знать правду. Период полураспада стронция 90 составляет 27,7 лет, урана 239 — всего 23 минуты. Зато уран 238 имеет период деления в 45 110 000 000 лет. Какой же из этих изотопов поразил земную поверхность?
Судьба тех, кто выжил, зависит от ответа на этот вопрос. Резерв жизнеобеспечения у каждого уровня различен. В этом смысле лучше всего обстоят дела у нас, на седьмом. Съестных припасов у нас на 500 лет. На пятом уровне — на 200 лет. А жители третьего уровня будут вынуждены через 25 лет подняться на поверхность. На третьем уровне дебатируется и другой вопрос: растить детей или нет? Ведь все дети, что там родятся, обречены умереть в расцвете лет, если они не смогут подняться на поверхность.
Да и мы, с седьмого уровня, хотели бы знать правду. Увидим ли мы, хотя бы перед смертью, наше солнце? Если нет, увидят ли его наши потомки на протяжении этих отведенных нам пяти веков? Разумеется, судьба потомков трогает нас в меньшей степени, и все же хотелось бы знать, остались ли у человечества шансы продолжить свой род и в один прекрасный день опять заселить землю?
23 июня.
В общем салоне, в обеденном зале, в коридорах — всюду собираются люди, обсуждая все тот же вопрос: сколько времени земная поверхность останется зараженной?
На других уровнях вопрос этот ставится в открытую — по радио. Скорее всего, тамошние обитатели еще не привыкли к подземному образу жизни и проявляют нетерпение.
В любом случае, наш уровень не может ответить на него: только кое-кто с пятого уровня. Но там молчат либо ловко уходят от ответа. Однако их совет, данный третьему уровню — воздержаться от деторождения — косвенно подтверждает то, что и через 25 лет земная поверхность все еще будет непригодной для жизни. Нам же они ответили, что, поскольку мы находимся здесь в полной безопасности, нам не стоит так уж беспокоиться о внешней среде обитания. Так что нам остается лишь гадать о степени зараженности.
Наши говорят также, что все зависит от того, какой материал был использован неприятелем, но — ни слова о материале, использованном нами. Черт подери, сколько можно темнить, почему не сказать, наконец, правду?!
Боюсь, что в действительности все куда хуже, чем предполагаем мы. Иначе нельзя объяснить, почему наши правители продолжают играть в молчанку. Думаю, им страшно сказать правду. И, может быть, они уже раскаиваются в содеянном.
У меня путаются мысли. Да пошли они ко всем чертям!
24 июня.
С третьего уровня поступило известие, что одна пожилая супружеская пара намерена завтра подняться на поверхность. Они хотят увидеть, что там творится. Они заявили, что не желают провести остаток своих дней в пещере.
— Больше ни одного дня, — сказали они.
Помню, что перед тем как попасть в психиатрическое отделение, у меня тоже были подобные заскоки.
Старики решили захватить с собой небольшой радиопередатчик, чтобы с его помощью сообщать нам все, что они увидят. Можно себе представить, с каким нетерпением мы ждем их репортажа с «экскурсии», скорее похожей на самоубийство.
Впрочем, это и есть настоящее самоубийство. Они больше не возвратятся. Это будет их последняя прогулка по земле, и старики хорошо знают об этом. Наверное, они решили хотя бы один — последний день — провести под солнцем…
У нас тут только о стариках и говорят. Одни считают, что они просто спятили, другие напротив, восхищаются их мужеством. И все, если не ошибаюсь, немного завидуют им. Вот только что именно вызывает зависть: их мужество или солнечные лучи?..
Моя жена П, как обычно, твердо убеждена в том, что они невропаты. Что, однако, нисколько не мешает ей с нетерпением ждать от них репортажей сверху.
25 июня.
Старики достигли поверхности. Они уже вышли наружу.
У входа нашли несколько автомобилей в хорошем состоянии. Выбрав самый надежный, они погрузили на заднее сидение канистры с бензином взятые из других машин. Вероятно, их запасливые владельцы были большими оптимистами, надеясь на скорый выход из убежища.
Супружеская пара сообщила, что теперь они могут неделю путешествовать по стране, не прибегая к помощи заправочных станций, которых наверняка нет уже и в помине. Едой и питьевой водой они запаслись еще внизу, на резервном складе.
Старик вел машину, в то время как его жена передавала радиорепортаж. По ее словам, вблизи входа в убежище не было ядерных взрывов. Несмотря на это, земля и все, что было на ней, сожжены. Никакой растительности. Однако шоссе в основном сохранилось. Затем она сообщила, что на час прерывает связь.
Теперь они направляются к небольшому городу. Дорога, рассчитанная на четырехрядное движение, заметно ухудшилась. Всюду видны развалины. Машина продвигается очень медленно. Судя по километражу, они уже должны быть в городе, но вокруг ничего не видно, кроме огромного выжженного пространства. Они не обнаружили даже следов церкви, которая недавно возвышалась в центре. Все обуглено, все рассыпалось в прах. Всюду измельченный мусор и покореженное железо… Ничто не напоминает о том, что здесь был город. И так до самого горизонта. Старики удивлены, они отлично знают эту местность, но сейчас никак не могут сориентироваться: со всех сторон их окружает пустынный пейзаж, лишенный какого-либо рельефа… Они вынуждены остановиться — шоссе впереди вздыбилось и проехать невозможно. Они прерывают передачу и попытаются найти окольный путь.
Репортаж возобновился спустя четверть часа: они нашли объезд и теперь опять движутся по центральной магистрали. Они хотят добраться до «нулевого» пункта — места, где произошел взрыв. Однако шоссе в столь ужасном состоянии, что они не надеются, выдержит ли их автомобиль. Попробуют опять пробираться объездными путями. Передачу продолжат в 14.00.
Репортаж начался позже, где-то в 14.15. Причиной задержки был приступ тошноты, который испытала старуха. В период между передачами у нее несколько раз ухудшалось самочувствие и кружилась голова. С тех пор, как они вышли на поверхность, прошло полтора часа. Вскоре то же самое испытал и ее муж. Потом у обоих начались рвота и понос. Знакомая картина.
— Мы знаем, — сказала она, — что это первые симптомы лучевой болезни. Но нас это не остановит. Мы поедем дальше, чтобы побольше увидеть. На ночь мы сделаем остановку. Когда появится что-нибудь интересное, мы возобновим передачу.
26 июня.
«Вылазка» супружеской пары крайне взбудоражила все уровни. Любой мелкий факт их биографии вызывает всеобщий интерес. Кто они? Какого возраста? Откуда они? Что за профессия у мужа? Остались ли у них третьем уровне какие-нибудь родственники?
Мы узнали, что он художник-пейзажист, она домохозяйка.
Кто-то цинично ввернул:
Вот почему они полезли наверх — у нас тут с пейзажами не rycто. Другой со злостью отрезал:
Там, наверху теперь их тоже нет!
Однако выяснилось одно обстоятельство, в какой-то мере объясняющее их решение. У них была восемнадцатилетняя дочь. Они думали, что она укроется с ними на третьем уровне: у нее был соответствующий жетон. В момент объявления тревоги дочь находилась в гостях у знакомых. Они звонили ей, и она их заверила, что тут же направится в убежище. Но родители так и не нашли ее там. Может, она стала жертвой несчастного случая. Этого уже никто никогда не узнает…
И вот теперь родители вышли наверх. Навряд ли для того, чтобы искать свою дочь. Просто они решили умереть там, где родились: под солнцем.
Я слушал их последний репортаж. Они поменялись местами: она была за рулем, а он говорил. Теперь оба чувствуют себя неплохо. Это типично для данной болезни. После первого обострения с рвотой и поносом, как правило, наступает мнимое облегчение, затем симптомы повторяются.
