— Да-а, это было бы впечатляюще… — задумчиво протянула Флоренс.
Они продолжали идти в тишине, оставляя за собой цепочки следов — отпечатки новых времен на пыльном покрове минувшего.
Прошло еще несколько минут — и лучи их фонарей сошлись на возникшей из темноты преграде.
Это были ворота. Такие же высокие, двустворчатые, с изогнутыми ручками, как и те, что остались позади. Астронавты добрались до входа в самый загадочный объект из всех, какие только знало человечество. Сердце у Батлера сначала замерло, а потом гулко заколотилось, когда он увидел, что одна створка ворот чуть приоткрыта. В глубины Марсианского Сфинкса можно было беспрепятственно проникнуть!
Ареолог, не сводя глаз с темного проема, завороженно шагнул вперед, но Флоренс вцепилась ему в руку.
— Стой, Алекс! Не ходи туда! Вдруг это ловушка?…
Батлер резко обернулся к ней.
— Ты что, Флосси! Почему здесь должны быть какие-то ловушки? Мы ведь не в кино. Впрочем, можешь не ходить, а я все-таки загляну. Просто загляну. Меня же там за нос никто не схватит, верно? Здесь уже десятки веков никого нет.
Флоренс, не отрываясь, глядела в темный проем.
Ареолог включил рацию.
— Свен, мы добрались до входа. Сейчас осмотримся — и назад.
— Поздравляю, — сказал Торнссон. — Только вы там поосторожнее, мало ли что…
— Увы, Свен, похоже, здесь одна мерзость запустения, — пустил в ход другую библейскую фразу Алекс. — Ворота приоткрыты, и это наводит на печальные мысли о том, что нас давно опередили и все вынесли.
— А почему же «золотое руно» не тронули?
— Откуда мы знаем, чем для них было золото, — коль они мостили им равнину, как булыжником. Ладно, если что-то найдем — тут же сообщу. Конец связи.
Ареолог ободряюще похлопал встревоженную Флоренс по руке и протянул ей видеокамеру.
— На, увековечь историческое событие: Алекс Батлер в воротах Марсианского Сфинкса.
— Но как же предписание… — начала было Флоренс, но ареолог прервал ее.
— Здесь решаю я! — резко сказал он и добавил уже помягче: — Я же не собираюсь куда-то идти, я просто загляну. Быть у моря — и хотя бы не потрогать воду? Снимай, Фло, снимай!
Он подошел к воротам вплотную, осветил их снизу доверху и обратно. Потолкал плечом приоткрытую внутрь створку, но та не поддалась. Батлер направил свет фонаря в проем и вскоре сообщил ведущей съемку Флоренс:
— Пол такой же, каменный. И желобки для колес, чтобы ворота открывать. Какой-то огромный зал… И, по-моему, совершенно пустой. Если тут были грабители, то они постарались на славу, все подчистую выгребли.
Он огляделся, изучил пол под ногами и плиты перекрытия над головой — все было неподвижным и казалось вполне надежным — и с некоторым усилием протиснулся в проем. Флоренс, опустив видеокамеру, торопливо зашагала к воротам.
— Подожди, Алекс!
— Я здесь — и не собираюсь никуда исчезать.
Флоренс проскользнула в проем вслед за Батлером и тут же чуть не наткнулась на спину ареолога. Медленно поворачиваясь на месте, они обследовали фонарями пространство за воротами, но ничего не обнаружили. В обе стороны от входа тянулись такие же, как в переходе, каменные, грубо отшлифованные голые стены. А что там было дальше, в глубине зала, оставалось неизвестным, потому что свет фонарей просто растворялся в темноте. Потолка он тоже не достигал.
— Не густо, — констатировал Батлер, медленно шагая к центру зала. — Тешу себя лишь мыслью, что Сфинкс — сооружение циклопическое, и здесь должно быть полным-полно всяких залов, коридоров и прочих помещений. В том числе, наверное, и потайных. Так что, надеюсь, где-то что-то должно остаться. Только не нам уже это все исследовать. Мы так — пройдемся прогулочным шагом, еще Свена и Лео сводим сюда на экскурсию — большего не дано.
— Думаю, у нас есть шанс попасть во вторую экспедицию. — Голос нанотехнолога звучал почти ровно. — Все-таки кое-какой опыт приобрели. — Флоренс шла чуть сбоку и сзади ареолога и поводила из стороны в сторону головой, стараясь выхватить лучом фонаря из мрака хоть какой-нибудь предмет. — Не знаю, как ты, а я обязательно буду добиваться.
— Я тоже.
Некоторое время они продвигались вперед молча, а потом Флоренс вновь заговорила:
— И все-таки здесь… как-то жутковато… Темнота, тишина совершенно безжизненная…
«Смерть раскинет свои крыла…» — вдруг вспомнилось ей.
В этот момент справа от них возникло какое-то свечение. И тут же, опровергая слова Флоренс насчет тишины, за спинами астронавтов раздался громкий зловещий скрежет…
14
Эдвард Маклайн, почти навалившись грудью на изогнутую в обратную от него сторону широкую панель, сидел перед мониторами и едва слышно постукивал пальцами по светло-серому пластику. В отсеке было тихо, и тихо было в бесконечном космосе, раскинувшемся за бортом «Арго». Тихо и одиноко… Далеко внизу простиралась чашеобразная рыжая громада Марса, затуманенная флером желтоватых облаков, где-то вверху, в стороне от корабля, кружил по своей орбите темный пыльный Фобос, а еще выше — такой же темный Деймос, два огромных небесных камня, в былые времена захваченные полем тяготения Красной планеты. И Фобос, и Деймос находились вне пределов видимости бортовых камер, и на правом от командира экране застыла только одна картинка: высохшее древнее море и равнина Кидония. Точнее, картинка только казалась застывшей — сосредоточив на ней взгляд, можно было заметить, что облака медленно перемещаются над рыжей поверхностью, подобно причудливым расплывчатым фигурам гигантской карусели. Корабль же вращался по орбите в одном темпе с планетой и потому казался привязанным невидимым тросом к равнине. Словно аэростат заграждения, защищающий объекты Кидонии от налета каких-нибудь космических бомбардировщиков. Облака не позволяли разглядеть место посадки модуля, однако Маклайн был уверен в том, что у его коллег все идет по плану. И пусть по совершенно непонятным причинам почти не действовала радиосвязь, и сюда, на борт, прорывались только обрывки сообщений, — но и из этих обрывков можно было понять, что экспедиция работает без чрезвычайных происшествий. К тому же, если бы возникли какие-то неблагоприятные или угрожающие обстоятельства — например, не дай бог, серьезная поломка модуля, — то даже при полном отсутствии радиосвязи группа Батлера пустила бы в ход сигнальные ракеты. А не заметить их с орбиты очень трудно — разве что если закрыть глаза.
Да, были какие-то непонятные багровые вспышки… Был удивительный фиолетовый луч, пробивший вечерние облака, — словно снизу направили на «Арго» сверхмощный прожектор, — но это вспыхивали отнюдь не сигнальные ракеты, три желтые и три зеленые, как предписывалось инструкцией. Это были какие-то атмосферные явления. Игру багровых огней бортовые камеры зафиксировали, а вот никаких следов луча в записях приборов не обнаружилось. Радиосвязь пропала именно после загадочных вспышек… Хотя это могло быть простым совпадением: после них — еще не значит, что из-за них. Ломать голову над причинами таких феноменов — дело специалистов. Его же задача, задача командира Первой марсианской, — обеспечить доставку на Землю золотых запасов Кидонии.
Командир очень надеялся, что эта задача будет выполнена. Вернее, эта задача должна быть выполнена. Бывший военный летчик-истребитель полковник Маклайн привык рассуждать именно так. Так его учили, и это полностью совпадало с его воззрениями на жизнь и поведение человека в мире.
Хоть и появились непредусмотренные факторы, но, похоже, Господь пока не играл против. Вынуждал задумываться и удивляться, но не более того. Пока — не более того…
Конечно, случись что-то непоправимое с «консервной банкой» — и Маклайн ничем бы не смог помочь своим коллегам, спустившимся на Марс. «Арго» не был приспособлен для таких операций. Нет, совершить посадку на Красную планету, возможно, и удалось бы, — но вот взлететь оттуда… «Арго» был рассчитан только на один старт — с земного космодрома, при помощи мощных ракетных ускорителей.
Однако все эти мысли были, пожалуй, совершенно неуместными и ненужными — ведь еще при первом сеансе радиосвязи с марсианской группой Батлер доложил, что с посадочным модулем все в полном порядке. А если бы и возникли какие-то проблемы — там есть очень толковый специалист Торнссон, там есть инженер Каталински и, наконец, там есть Флоренс Рок с ее чудодейственной нанотехникой.
Флоренс… Флой… Флосси…
Двадцатилетний Эдвард Маклайн, тогда еще даже не второй лейтенант — такое звание вместе с получением диплома бакалавра присваивалось выпускникам военно-воздушной академии в Колорадо-Спрингс, — познакомился с Линдой во время одного из своих кратких посещений родной Колумбии. В те годы он учился летать и, проводя немало времени в учебных аудиториях, все-таки бывал в небе ненамного реже, чем на земле. Воздух стал его подлинной стихией, и он в буквальном смысле свысока смотрел на тех, чей безрадостный удел — всю жизнь копошиться на самом дне воздушного океана. На бескрылых людей, которые не знают и никогда не узнают, что такое высота, что такое полет…
