***
Другой отряд доблестных исследователей планеты в этот момент продирался через особо колючие кусты. Ветки цеплялись за все возможные и невозможные выступы на скафандре, сильно замедляя ход, стараясь хоть на немного задержать таких вкусных с виду пришельцев. Колючки, хоть и не пробивали защитный слой, но с противным скрежетом бессильно царапали по его поверхности, оставляя какие-то ярко-зелёные разводы. «Вполне вероятно, яд, — с интересом подумал Гаврила, и соскоблил немного жидкости в пробирку. Пробирка треснула, из неё пошёл дымок, затем она лопнула и развалилась, не успел судовой врач донести её до ранца с образцами. «Мм, а может просто кислота, — предположил он. — Но всё равно штука чертовски интересная… Ну-ка, ну-ка, что у нас тут есть более прочного…». Он покопался в ранце, но ничего прочнее закалённого стекла, из которого были изготовлены пробирки, найти не смог. Решил, что поищет что-нибудь подходящее в модуле, и стал продвигаться дальше.
Через какое-то время кусты закончились, и трое землян вышли на небольшую полянку, покрытую ковром бледно-розовых цветов.
— Красота! — восторженно воскликнул Вацлав. — Какая же красота, ребята!
— Насобирай букет, — предложил ему Герман.
— Зачем? — подозрительно спросил микробиолог.
Герман развел руками, случайно зацепив при этом стоящего рядом судового врача.
— Пете подаришь, — ответил он. — Извини, Гаврила, я случайно.
— Аккуратнее, пожалуйста, — недовольно отозвался тот. — Тут и так почти всё норовит если не сожрать, то стукнуть или поцарапать, а теперь ещё и ты туда же!
— Я вот со своей стороны попросил бы без этих вот ваших инсвинуаций, — обиженно сказал Вацлав. — Пётр и сам себе может букет насобирать. При чём тут я?
— Я даже и не знаю, при чём тут ты, — сказал Герман. — Ладно, проехали. Давай отдохнём, что ли? — обратился он к судовому врачу, который, хоть и был самым молодым членом их отряда, был назначен старшим в отсутствии Святозара.
Гаврила проверил, что говорят датчики на предмет опасных крупных объектов, потом на предмет других, возможно, не менее, если не более, опасных — на полянке вроде как кроме цветов и трёх землян никого больше не было.
— Десять минут, — сказал он. — Потом пойдём в квадрат 9-прим.
— А что в этом квадрате? — лениво спросил Герман, сразу же улегшийся прямо на землю, благо в скафандре это можно было сделать, не боясь застудить себе что-то важное. Его скафандр сразу начали оплетать изящные стебли цветов, и он начал быстро превращаться в розовый холмик.
— Исследовательский зонд обнаружил большое скопление разных форм жизни, — ответил судовой врач. — Надо посмотреть, что там такое.
— Надо ли? — усомнился биолог. — Тут не знаешь, куда деваться от одной формы, а там их, блин, много. Может, не пойдём, а, Гаврила? Ну их всех в пень! Давай полежим здесь чуток, и обратно, на модуль. Всё равно ведь ничего интересного не найдём.
— Да уж, обнаженных женщин, как другой группе, нам не досталось, — Вацлав ложиться не стал, присел на поваленное дерево и теперь с интересом наблюдал за попытками цветов захомячить его ботинки.
— Ну, ещё не вечер, — легкомысленно отозвался Герман. Очистил от цветов шлем, и закинул руки за голову. — Лепотаааа… — протянул блаженно он. — Вот так всё время здесь бы лежал…
И замолчал. Молчали и остальные двое, любуясь красивой, хотя и хищной, флорой этой загадочной планеты.
Десять минут пролетели незаметно.
— Пора, — сказал Гаврила, поднимаясь. Рядом с ним пошевелился Вацлав.
— Всё никак в голове не укладывается, — сказал он. — Такие прекрасные, красивейшие создания, — и он ткнул пальцем в опутавшие его ноги цветы. — И такие опасные. Почему?
— Возьми это как тему для исследования, — ответил ему судовой врач.
— Да я уже, — махнул рукой Вацлав. — Но я пока нашёл только ответы на вопрос «как», а вот «почему» пока остаётся тайной.
— Да какая ж тут тайна? — недоумённо спросил Гаврила. — Одни едят других, другие — третьих, просто такая вот непривычная нам пищевая цепочка, нет? По-моему, абсолютно нормально!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Микробиолог лишь махнул рукой. Гаврила уже почти дошёл до края поляны, но вдруг остановился и повернул обратно. Пройдя сквозь слабо шевелящийся ковер цветов, он подошёл к холмику, образовавшемуся на том месте, где лежал Герман.
— Герман? — вопросительно позвал он. — Мы вроде как идём уже! Вставай.
Холмик не пошевелился. Холодея, Гаврила вызвал на экран шлема показания датчиков скафандра биолога. После чего, ругаясь на чём свет стоит, начал разгребать спутанные между собой стебли растений.
— Что случилось? — обеспокоенно спросил Вацлав, походя к нему. — Что с Германом?
Опустился на корточки рядом с Гаврилой, и начал помогать ему. Вдвоём они быстро очистили от цветов холмик, где должен был находиться Герман. И уставились на пустое место. Через пару секунд Гаврила, сглотнув, вызвал по шлемофону Святозара.
— Хьюстон, у нас проблемы, — сказал он.
***
— Замечательно, — Святозар мельком осмотрел поляну. Цветов на ней не осталось — земляне в поисках своего товарища почти полностью повыдергали и повытоптали всю местную флору. — И какие есть предположения?
Вопрос был скорее риторическим. Датчики скафандра Германа не работали, маячок, при помощи которого космонавта могли найти на расстоянии в несколько световых лет и которому были не страшны ни жерло вулкана, ни безвоздушное пространство, тоже не отзывался. Быстрый экспресс-анализ биохимии цветов показал, что растворить скафандр вместе с его владельцем они не могли. Пустот под тонким слоем перегноя тоже не было — в нескольких десятках сантиметров вглубь начинался сплошной слой плотного кварцевого песка. Но, тем не менее, Германа на поляне больше не было. И Святозар очень сомневался, что он был где-то ещё… Но опускать руки было нельзя. Пропал член экспедиции, и пропал на планете, где предположительно находятся носители очень развитого разума. И, вполне возможно, эти два факта как-то могли быть связаны между собой.
— Данные камер скафандров показывают, что никакого движения в районе предположительного исчезновения Германа зафиксировано не было, — отрапортовал Семён.
— То есть Герман никуда под покровом этих чёртовых цветов не уполз, ты это хочешь сказать? — спросил первый помощник.
— Или то, что его оттуда никто не утащил, — пожал плечами Семён.
В модуле остался только Борис, продолжающий сражаться с изобретением непризнанного гения, и Дмитрий, готовый к ссылке на корабль. Остальные прибыли на зов о помощи где-то спустя минут сорок. За это время Гаврила и Вацлав успели обойти всю полянку по периметру раз этак сто, правда, не удаляясь от неё далеко и постоянно держа место исчезновения Германа в поле видимости одного из объективов камеры своего скафандра. Так, на всякий случай. А то вдруг Герман появится таким же образом, как и исчез? Но чуда не случилось. И прибывшая на подмогу команда, так же безрезультатно прочесав всё вокруг, стояла теперь на поляне, и надежду постепенно вытесняла неуверенность и даже где-то местами страх. Страх перед неизвестным. Звёздоплаватели были людьми отнюдь не робкими, и совсем не трусливыми, и за время работы в Космофлоте многим из них доводилось видеть смерть товарищей, но всякий раз эта смерть приходила в известном обличии — шальной метеорит, внезапно вырвавшийся из-под ног лавовый поток, или какой-нибудь излишне удачливый хищник на поверхности исследуемой планеты. А здесь была неизвестность. Герман Краузе просто растворился в пространстве, не оставив после себя никаких следов, ни единого намёка на то, что с ним могло произойти. И это действительно было страшно.
— Возвращаемся, — сказал наконец Святозар.
Гаврила вскинулся:
— Как?! Но ведь мы не нашли его!
— И какова вероятность того, что найдём? — угрюмо спросил его первый помощник. Остальные подавленно молчали. — Пойми, мы не можем торчать здесь бесконечно, — он постарался смягчить тон. — Здесь остаются камеры, этот участок патрулируют три зонда. Если что-то изменится, мы об этом сразу узнаем.
