К этому моменту даже профессор Краевский, спроси его кто-нибудь об этом, не смог бы дать внятный ответ, во что превратилась человеческая личность после слияния с компьютерным наносмбиотом. Профессору элементарно не хватило бы практических наблюдений, его работы были свернуты почти в самом их начале. Но вот что Краевский мог бы сказать точно, так это то, что такая личность была бы чертовски любопытна. В одной из основополагающих программ алгоритмом была выведена жажда новых знаний, познание окружающего мира и совершенствование уже полученных навыков. В случае с Ефимом эта программа почти с самого начала получила одно главенствующее направление — механику. Этому поспособствовал тот факт, что именно это было любимым занятием его отца, существа, которое Ефим помнил в дооперационный период, и которое априори стало считаться главным существом в его жизни, после переоценки воспоминаний новой компьютерной матрицей. С тех пор Ефим совершенствовал в себе именно эти навыки, иногда лишь отвлекаясь на что-то не связанное с ними. Женщины, например. Для познания окружающего мира ему вполне хватало этих двух составляющих. Но на корабле женщин не было… И на данный момент всё оборудование звездолёта работало как часы. Иными словами, заняться Ефиму было абсолютно нечем. Пятый раз перебрать резервный реактор? Снести и переустановить операционную систему ремонтной палубы? Или протестировать работу навигационной установки? Или — чем чёрт не шутит! — слазить в открытый космос, проверить гидравлику звёздного паруса? Все варианты были вполне возможны, но на глаза Ефиму попалась книга, и он, чисто автоматически, открыл её и начал читать.
С тех пор прошло почти два дня. За это время Ефим один раз вспомнил, что надо поесть, и один раз посетил туалетную комнату, расположенную здесь же в диспетчерской. Туда он пошёл с книгой, и провел там несколько больше времени, чем проводил в таких местах обычно. Раз в пятьдесят. Потом спохватился, что сидеть в биоморфном кресле всё-таки удобнее, и вернулся обратно. Поэтому, когда раздался сигнал входящего вызова, он не сразу ответил, лишь через пару секунд с сожалением отложил книгу и мазнул пальцами по голограмме таблички «ответ», зависшей рядом с его правой рукой.
— Диспетчерская слушает, — сказал он.
— Диспетчерской привет! — раздался усиленный динамиками бодрый голос Бориса. Ефим поморщился и убавил громкость.
— Привет, Борис, — ответил он. — Ты что-то сломал и не можешь починить?
Слышно было, как Борис закашлялся, видимо, поперхнувшись от неожиданности.
— С чего ты взял? — наконец смог спросить второй механик.
— А иначе, зачем тебе звонить? — удивился его непониманию Ефим. — Варианта два — или что-то сломалось само, или ты это что-то сломал своими руками. Но итог в обоих вариантах один — починить ты это не можешь, и звонишь мне. По-моему, вполне логично.
— Вот совсем и не логично! — Борис явно разозлился, и даже забыл, из-за чего звонит на самом деле. — Ничего я не сломал! Всё работает!
— А чего тогда звонишь? — снова удивился Ефим.
— Вот предположить, что я просто соскучился, ты не можешь, да? — с грустью спросил Борис, остыв так же внезапно, как и разозлился. — Бесчувственный ты человек, Ефим. Одно слово — андроид…
— Борь, давай уже говори, зачем звонишь, — немного нетерпеливо оборвал его Ефим. — Ты, между прочим, меня от серьезного дела оторвал.
— А что ты делаешь? — сразу заинтересовался тот. — Разбираешь резервный реактор?
Ефим на секунду задумался о том, что его возможные действия, значит, вполне прогнозируемая величина, и немного огорчился этому факту.
— Нет, — ответил он. — Читаю.
— О, — сказал Борис. — Конечно-конечно. Сборник расчетов пространства Калаби-Яу, небось. Оччччень увлекательное чтиво…
— Книгу про Муми-Троллей, — прервал его Ефим, желая поскорее вернуться к недочитанной главе о том, как в Муми-дол явилась Морра.
На этот раз приступ кашля сразил Бориса примерно на минуту. За это время Ефим успел прочитать ещё несколько абзацев.
— И что, тебе нравится? — спросил Борис слабым голосом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Очень, — честно ответил ему Ефим.
— Охренеть, — сказал Борис и замолчал.
— Так чего звонишь? — спросил его Ефим во второй раз.
— А? Я звоню? Ну да, я звоню… — в динамике слышно было, как Борис пытается собрать лопнувшее по швам строение привычного для него мира. — А! Точно! Ефим!
— Да?
— У нас к тебе дело.
— У нас — это у кого?
— У нас — это у группы товарищей, которые вынуждены шляться по джунглям без грамотного технического обеспечения! — выпалил Борис.
— Как это — без обеспечения? — удивился Ефим. — А куда вы его дели?
— Так, Борь, дай я скажу, — вклинился в разговор Святозар. — Привет, Ефим.
— Добрый день, — вежливо поздоровался тот.
— Разве день? Вроде бы вечер был?
— Да? Я не заметил, — ответил Ефим.
— Ну да, ну да, интересная книга, понимаю, — Святозар, сам любитель посидеть над каким-нибудь старым детективом, очень часто терял временные ориентиры, зачитываясь особенно интересными местами. — Не важно, день, или вечер… Мы вот чего тебе звоним. Борис немного неправильно сформулировал мысль, но основная идея верна. Нам очень не хватает одного прибора, вернее, его абгрейда.
— Я весь внимание, — Ефим отложил книгу. Почитать можно и потом, разговор про приборы был гораздо интереснее.
— Ты ведь знаешь принцип работы датчика Ковальски?
— Конечно, знаю, — отозвался Ефим. — Принцип работы основан на интерференции Пси-поля в условиях коллоидного сжатия…
— Это, в общем-то, был риторический вопрос, — поспешно прервал его Святозар. — Я не сомневаюсь, что ты его знаешь. Тут, видишь ли, какое дело… Нам позарез нужен этот датчик, но настроенный на показания интенсивности Пси-излучения. Иначе мы рискуем застрять тут очень надолго…
Святозар немного кривил душой — несколько часов назад капитан сообщил ему о том, что у них есть ещё целых три дня на поиски. Потом — всё, домой. Конечно же, он никому об этом говорить не стал, но ему ужасно хотелось найти этот самый загадочный разум. Или два, если показания датчика верны. Поэтому он решил попробовать действовать немного по-другому.
— Задачу понял, — невозмутимо сказал Ефим. — Приступаю к выполнению.
— Звони в любое время! — поспешно проговорил первый помощник. — Мы надеемся на тебя! Спасибо!
И отключился. Ефим несколько секунд неподвижно сидел в кресле, потом бросил прощальный взгляд на книгу, означающий «жди меня и я вернусь», встал, и направился в мастерскую. Взгляд его горел. Больше всего на свете он любил именно такую работу. Творческую, так сказать, нетривиальную. Именно от этого он получал самое большое удовольствие.
***
Лев Николаевич лежал на кровати и пытался заснуть. Несмотря на уже почти сутки бодрствования, сон не шёл, решив дать ему возможность хорошенько поразмыслить. А уж тем для размышления хватало, и с избытком. Уничтожение группы Контакта было чем-то немыслимым, настолько неожиданным, что хотелось проснуться, сбросить с себя ошмётки кошмара и, рассмеявшись, жить дальше. Впервые за несколько веков человечество столкнулась с чем-то, что могло вполне серьезно угрожать ему, доставая из пыльных кладовых сознания все ксенофобные ужасы, столь эффективно все эти годы подпитываемые книгами и фильмами. Всё то, что служило пугалом много лет подряд, стало реальностью. Сколько поколений землян зачитывалась и засматривалась захватывающими сюжетами о том, как из глубин космоса прилетает какая-то дрянь и уничтожает нашу цивилизацию, либо наоборот — мы прилетаем куда-то и там нас ждёт всё та же таинственная и злобная инопланетная нечисть…. Конечно, большинство этих сюжетов заканчивались не в пользу инопланетной нечисти, обычно какой-нибудь супер-мачо бесстрашно расправлялся с сонмами пришельцев, пожимал руки президентам и красиво уходил в закат. Но были варианты и без счастливого конца. Вернее, счастливого для землян. Пришельцы-то вполне себе оставались довольны. Но когда читаешь о чём-то, а затем смотришь про это кино — даже самое документальное зло начинает казаться чем-то нереальным, придуманным, не настоящим… И с течением времени чувство опасности заглохло, отошло куда-то на задний план и не маячило более перед глазами. А тут ещё подавляющее большинство открытых разумных внеземных рас оказались безобидными и на таком низком уровне развития, что даже самые упёртые ксенофобы вздохнули с облегчением и расслабились. Как оказалось, сильно зря…
