говорится, что при передозировке человек первое время страдает сильными галлюцинациями. Находясь в состоянии такого эйфорического опьянения, он воспринимает окружающий мир далеким от действительности. При этом зачастую в мозгу продуцируются приятные образы. А далее идет учащенное сердцебиение, повышение давления, сужение сосудов, потеря сознания и смерть. Смерть под кайфом. Это не пуля, не веревка, не прыжок с крыши, не жуткая ванна с собственной кровью. Все чисто и опрятно.
Если Дима действительно решил уйти из этого мира, то, скорее всего, толчком к выбору метода послужила эта статья Пахомова И.
Никакой жути, только яркие, красочные галлюцинации, опьянение жизнью и быстрый финал.
Эдуард встал у окна и уставился в стену дома напротив.
Во всем виновата статья. Но разве можно винить журналиста в том, что он всего лишь открыл человеку правду. Раскрыл информацию, пользуясь которой тот смог погубить себя. Нет! Это абсолютно исключено.
Эдуард отошел от окна и принялся ходить по комнате. Дело сдвинулось с мертвой точки. Что дальше? Что нужно делать дальше? Итак, если с наркотиками все более или менее понятно, то открытым остается вопрос о Даниеле Гевиссене.
Эдуард сел в кресло и прикрыл глаза. Почему-то из головы не выходила папка с порно на Димином ноутбуке, хотя там не было ничего сильно выходящего за грань. Да, слегка грубовато, в стиле Punishment, но без плеток, веревок и прочих атрибутов BDSM. Да, могли сильно потянуть за волосы, да, могли плюнуть в рот, могли слегка придушить. Размазанная помада, размытая тушь у глаз… Тут Эдуард почувствовал нарастающее возбуждение, поэтому резко открыл глаза и начал рассматривать все вокруг, чтобы отвлечься от рождающихся в сознании образов.
Все вещи Димы, которые хоть как-то могли пролить свет на произошедшее с ним, Эдуард перевез к себе в квартиру около суток назад. Ноутбук стоял на столе рядом с креслом, неподалеку лежал Димин смартфон, чуть в стороне корешком вверх замерла обычная бумажная записная книжка. Вот и вся человеческая жизнь в наше время. Вся она умещается в одну или две железные коробочки. Если раньше люди, в принципе просто существуя на этом свете без особых претензий, оставляли после себя библиотеки, галереи, стены, увешанные охотничьими трофеями, аллеи и парки, то теперь оставляют только железную коробочку того или иного формата.
Жизнь загнана в рамки, которых раньше никогда не было. И работа, и развлечения, и отдых, и покупки, и самые темные и интимные сферы нашей жизни – все связано с этими коробочками, которые соединены между собой.
«Минутку… – пронеслось в голове у Эдуарда. – Покупки и сферы жизни! Точно! Соединены между собой! Покупки и самые интимные дела! Где же достать наркотик, как не в одной из самых обезличенных сфер человеческой жизни – в интернете».
Дима, скорее всего, достал свой наркотик через Сеть. А Даниель, судя по тому, как он ведет себя…
Пресловутый Даниель Гевиссен, скорее всего, просто дилер, который продал смертельную дозу отравы Диме.
Очень похоже. Тогда становятся понятными все его фразы и пространные намеки. Даниель не просто дилер, он еще и сам употребляет. Даниель – просто торчок. Он сам сидит на том, чем торгует, и от этого у него едет чердак.
Эдуард поднялся с кресла и снова заходил по комнате. Ему нужна была информация, которую не так просто было найти. Поискать ее в Сети? Нет. Там навряд ли будет то, что действительно нужно. Здесь необходима точная информация. Первоисточник.
Тут нужен знающий человек. Человек, который во всем этом разбирается. Который расскажет и про наркотики, и про способы их продажи, и про все остальное.
Найти какого-нибудь наркомана? Да где же его найти? Не тот круг общения.
Точно! В данной ситуации нужен сам автор. Нужен И. Пахомов.
К счастью, все статьи, что лежали в папке у Дмитрия, содержали ссылку на источники, в которых они печатались. Поэтому, записав на листе бумаги два-три издательства, Эдуард нашел их телефоны в интернете, снова уселся в кресло и начал холодный обзвон по всем правилам, которые с молоком матери должен впитывать любой будущий менеджер по продажам.
Глава XVIII
Василиса открыла глаза и, не шевелясь, не отрывая головы от подушки, только одними глазами продолжала следить за девочкой лет тринадцати, медленно двигающейся по ее, Василисиной, комнате. Девочка дошла до стола со стоявшим на нем Макбуком и медленно открыла его.
«Почему она здесь? – подумала Василиса, а потом словно взглянула на себя со стороны. – А почему сама Василиса здесь и так странно выглядит? Мне же двадцать восемь, а этой девочке только тринадцать. Такого просто не может быть, ведь я ее младшая сестра. Мне не должно быть двадцать восемь, мне должно быть одиннадцать. Почему мне двадцать восемь, а сестре только тринадцать?»
Наконец такой ясный и одновременно такой простой ответ всплыл в сознании Василисы.
Ах да… Сестра же умерла… Ей теперь всегда тринадцать.
– Проверь почту, – сказала девочка.
Василиса проснулась и снова открыла глаза, но теперь уже наяву.
Поднявшись на локте в кровати, она посмотрела на стол, на котором светил надкусанным яблоком открытый Макбук. Он открыт?!
Хотя почему это вдруг так впечатлило Василису? Она ведь сама никогда не закрывала его, когда была дома. Никто его не открывал, никто его не трогал.
Все это только плод ее воображения. Ее сестра – это только дурной сон. Ее давно уже нет в этом унылом мире, который и стал-то таким унылым именно после смерти сестры.
На электронной почте числилось три входящих, два из которых из-за анонимности отправителя были перемещены в спам. Третье, к неописуемо разыгравшемуся интересу Василисы, было подписано Рэмом Эрстманом – человеком, записку которого она нашла в психиатрической лечебнице.
Проверив еще раз письмо антивирусом, Василиса кликнула по нему указателем мыши.
Экран мигнул, и перед Василисой строчка за строчкой стал проступать следующий текст:
«Здравствуйте, к сожалению, не знаю вашего имени, а обращаться к вам как к v_ghost777 мне не позволяет мое воспитание. Перейду сразу к задаваемым вами вопросам и начну с последних.
Я
