Сейчас, вдали от тусклого освещения бара, я думаю, он на несколько лет старше меня. И дело не столько в морщинках на лбу, сколько в том, как он на меня смотрит: спокойно, уверенно и прямо в глаза.
– Как ты здесь оказался? – спрашивает он.
– Мой отец руководитель Института биоцепей. [ориг. название Biocircuits Institute, BCI UCSD – прим. перев.] Он работает… ну, вон там, – я показываю на здание позади него, и он оборачивается посмотреть. – И мы договорились вместе пообедать.
Когда он снова поворачивается ко мне, с приподнятыми бровями произносит тихое:
– А-а.
– Но я заметил тебя и хотел поговорить.
Ансель коротко кивает, побуждая меня продолжать.
– Тем вечером я повел себя, как мудила. Хочу извиниться.
Он снова приподнимает брови и подбородок, от чего мне понятно, что он не это ожидал от меня услышать.
– Я знал, что Миа с кем-то, – продолжаю я, – и что она начала жить дальше. Ну то есть, – тут же добавляю я, – и я тоже, конечно. Но я не знал, что она вышла замуж. Это просто сбило с ног.
Он кивает, но по его лицу ничего не прочесть.
– Я понимаю.
– И все-таки меня самого удивила собственная реакция, когда мы встретились, – с улыбкой говорю я. – Потому что это кажется безумием – привычно относиться к девушке спустя четыре года, правда ведь?
Он смеется в ответ, и его взгляд смягчается.
– Не обязательно, – замечает он. – Речь же о Миа. Думаю, я бы не смог к ней относиться иначе и век спустя.
Теперь и я издаю смешок.
– Это точно.
Его улыбка исчезает.
– А еще речь идет о травмирующем опыте для вас обоих, разве нет? Вы были вместе так долго, а она чуть не умерла.
Всякий раз воспоминания о том дне ощущаются ударом в живот: как позвонила Харлоу, как я ошалело помчался в больницу, как четырнадцать часов вышагивал по комнате ожидания, не присев ни на минуту, пока она была на операции. Не было никаких хороших новостей. И как бы я не сожалел о тех своих словах, они и по сей день ощущаются правдой: «У меня такое чувство, что девушка, которую я любил, погибла под колесами того грузовика».
– После аварии она нуждалась в ком-то рядом, но не во мне, – говорю ему я и понимаю – наверное, впервые – насколько это правда. – Все действительно настолько просто.
Ансель кивает и смотрит куда-то мне за плечо.
– Во всяком случае, тебе не о чем разбираться со мной, – говорит он. – Я знаю, эти воспоминания ранят Миа, и она чувствует, будто потеряла члена своей семьи, потому что она больше тебя не знает. А по собственному опыту я в курсе, насколько это неправильно – двигаться дальше, притворяясь, будто ничего не случилось, – его расслабленная улыбка возвращается, и я чувствую благодарность; его лицо как профи куда более суровое. – Приходи к нам как-нибудь поужинать. У нас потрясающий новый дом, Миа снова танцует – и очень счастлива. Она с большим удовольствием повидается с тобой.
Похлопав меня по плечу, он уходит мимо меня по дорожке.
***
Этим же вечером мне не хотелось оставаться дома. Смс от Дилана пришло как раз, когда я собрался поехать заказать начос. И когда он предложил встретиться, я не нашел ни одной причины отказаться. Меня одолевало дурное настроение из-за произошедшего в клубе, но как бы мне ни хотелось увидеться с Лондон, в бар к Фреду меня не тянуло. Существует тонкая грань между пообщаться и пофлиртовать с кем-то, кому ты тоже нравишься, или даже не очень, и быть жалким ничтожеством. По моим ощущениям, я приблизился опасно близко к этой грани.
Мы решаем пойти в «Клоув», в новый клуб, где я бывал пару раз, и – если только у Лондон нет третьей работы – я надеюсь ее там не будет, и ей не придется смотреть, какой я мудила.
Находим столик поближе к бару, и к тому времени как к нам присоединяются Дэниел и Эндрю, я чувствую себя довольно неплохо, выпив пару бутылок пива. Музыка тут превосходная, девушки еще лучше, и если не ошибаюсь, я попал под прицел длинноногой брюнетки за угловым столиком.
Я кожей чувствую ее неустанное внимание, и наши глаза на мгновение встречаются, когда я смотрю Эндрю через плечо. Тут же отвожу взгляд, надеясь, что это выглядит, будто я рассеянно оглядываю клуб. Мне нужно как-то решить возникшую дилемму. С одной стороны, хороший трах – отличный способ сегодня отвлечься. И потом, я уже говорил: секс – он все так же хорош. Но с другой стороны, я чувствую нерешительность из-за пусть призрачной, но все возможности, что с Лондон все может быть очень хорошо. Не знаю, может, все-таки стоит отправиться к Фреду. Мне хочется вернуться, подначивать и поддразнивать ее, снова найти тот общий ритм, что у нас уже был. Противно от мысли, что я могу общаться с ней разве что с прицелом на грядущие шалости. Все же приятней думать, что она была права, и мне правда не обязательно доставать член из штанов, чтобы кому-то понравиться.
Та брюнетка пробирается сквозь толпу, а когда оказывается в паре метров от меня, мы встречаемся взглядами, и я понимаю: избежать с ней встречи, не оказавшись полным мудаком, тут никак не выйдет.
– Здравствуй, – говорит она и зажимает соломинку между своих розовых блестящих губ.
– Привет.
– Как вечер?
Слегка улыбнувшись, я киваю.
– Неплохо.
Наклонив голову в сторону, она какое-то время удерживает мой взгляд.
– Рада, что ты здесь.
Мои брови взлетают вверх.
– Я… тоже рад, что ты здесь.
Жду, что она представится, пригласит потанцевать, – все что угодно, кроме этого:
– Хочешь, уйдем отсюда?
– Уй…
Что?
– Ага, – покусывая соломинку, отвечает она. – Ко мне.
Я моргаю. Несколько раз. Ну просто даже для меня это слишком быстро. Но адреналин уже гуляет по венам, и я становлюсь сам себе привычным, кем-то менее сложным, рефлекторно расслабившимся от перспективы нагнуть ее над кроватью и оттрахать, пока не забуду имя Лондон. Кивнув, я ставлю свое пиво на столик позади меня и беру ее протянутую руку.
Я чувствую себя хорошо.
Это – хорошо.
И просто.
И, кстати, Марго, какого хера? В девяноста случаев из сотни так и происходит: женщина подходит ко мне в баре и явно хочет перепихнуться. И я еще при этом должен анализировать собственные действия?
Между прочим, я чувствую себя прекрасно – после недели воздержания, после разговора с Анселем. Возможно, мне действительно нужно было закрыть вопрос с Миа и отпустить. Марго права: это хорошо – знать, что Миа счастлива, что она живет жизнью, которую сама выбрала и сама строит. А после того как поговорю с ней напрямую, буду чувствовать себя еще лучше.
Безымянная брюнетка ведет меня к своей Камри и открывает дверь. У нее офигенная грудь, изящные ноги и пухлый, исключительно трахабельный рот.
– Поедем вместе или ты за мной?
Но в глазах нет искорки, в характере огня, никакого хорошо подвешенного языка и дразнящей улыбки. И никаких ямочек. Я закрываю глаза от возникшего образа Лондон. Она была просто триггером, катализатором, толчком вперед. Мне нужно было разобраться во всем с Миа, а чтобы это сделать, нужно было что-то почувствовать. Благодаря Лондон я и почувствовал хоть что-то, пусть и ненадолго; теперь я в этом не сомневаюсь.
А еще я не сомневаюсь в том, что если поеду на своей машине, то уже домой.
– Вместе, – открыв пассажирскую дверь, я смотрю на нее поверх машины и показываю на себя: – Я Люк.
Она смеется и кивает, словно сказанное мной и так очевидно.
– Я знаю, глупенький.
А потом садится в машину.
Ну допустим.
Сажусь тоже, и прежде чем я успеваю пристегнуться, она кладет руку мне на промежность и, придвинувшись, шепчет:
– Хочу, чтобы ты кончил на меня.
Отстранившись, я выдавливаю из себя улыбку и стараюсь скрыть легкое отвращение. Нет, обычно такая стимуляция воображения мне очень даже нравится, и я за то, чтобы девушки откровенно говорили о своих желаниях, но этой явно не хватает утонченности. Из приветствия она прыгнула в откровенное порно.
Она ведет машину и держит руку на моем бедре, поглаживая вверх-вниз и по члену. Все потирает и потирает, наполовину приятно, наполовину раздражающе. Я закрываю глаза каждый раз, когда она меня касается.
С другой стороны, чувствую странное оцепенение. Это из-за нее? Или со мной что-то не то? Ощущение, что я наблюдаю за нами снаружи машины.
На каждом красном сигнале светофора она делает что-то вроде небольшого стриптиза, но с каждой расстегнутой ею пуговицей у меня в висках пульсирует один и тот же вопрос:
Как тебя зовут?
Как тебя зовут?
Как тебя зовут?
Это важно. Были ли это важно две недели назад? Не-а, это могло быть даже забавно: я бы поделился с друзьями и товарищами по команде историей о том, как трахнул девчонку у нее дома, не спросив имя. А сейчас эта безымянность меня напрягает. Благодаря Лондон это стало важно.
Я снова закрываю глаза, а в животе все сжимается, когда она, резко и визжа шинами, сворачивает на парковку и останавливается. Ее дом где-то в полукилометре от моего.
