Гуда в последний раз обняла маленького сына и отдала его няньке, а затем поцеловала и Ульва — могло выйти и так, что больше своего любимого племянника она не увидит. Свенельд жестом позвал своего товарища за собой — нужно было торопиться.
В это же время старый Варди в слезах заключил в объятия Мию:
— Обещай, что если суждено будет нам с Йоханом отправиться в Вальхаллу, а Эгерсунн падёт, ты не мешкая уплывёшь отсюда домой, на свою родину. Отныне ты свободна, девочка. Ингеборга не переживёт, если с тобой что-то произойдёт.
— Да благословят всех нас боги, — добавил сын корабела и, вытащив из ножен острый меч, вместе с родителем побежал в сторону пристани. Корабли противников были в версте от берега и проплывали как раз мимо длинного дома, резиденции вдовы ярла Вигге.
На носу своего флагмана, мощного драккара, увенчанного черепом оленя с ветвистыми рогами, стоял Сигурд. Мужчина любовался своими будущими владениями, чуть поодаль от него глазел на родные стены и Инг Трёхпалый. На устах калеки застыла злобная ухмылка, а его воспалённые глаза сгорали от пламени возмездия.
— Регент Гуда! — во всю глотку закричал калека. — Я приплыл сюда за твоей змеиной головой! Каждый житель или гость Эгерсунна, что расскажет о её местоположении, получит от меня десять серебряных монет, а тот, кто доставит эту суку живой в мои руки — целую сотню!
Потирая свои трёхпалые ладони, он отвернулся от своих наёмников и видов столицы, на сей раз обращаясь к ярлу Хордаланна.
— Мой ярл, совсем скоро власть, о которой грезил Ваш отец Атли, станет реальностью, — подобострастно улыбнулся Инг. — И Ругаланн войдёт в состав державы его первенца!
— Да будет так, — ответил ему темноволосый викинг, орлиные глаза которого желали крови.
Взгляд Сигурда был таким нечеловеческим, демоническим, что даже Инг решил не испытывать на прочность терпение правителя и свою судьбу, поэтому замолчал. И без слов было ясно, что впереди была безжалостная битва.
В гавани высадилась лишь половина армии Сигурда, которую здесь уже ждал отряд во главе с Варди и Йоханом. Оставшиеся воины оказались на тверди близ городских ворот и крепостных сооружений, где в штурме столицы им должны были помочь головорезы Инга Трёхпалого.
Облаченный в тяжёлую кольчугу, укреплённую металлическими пластинами на боках и шее, со звериным рычанием помчался к воротам сам ярл Хордаланна. В левой руке он зажал круглый щит с изображением волчьей головы, в правой — тяжёлый меч. Вместе с Бьорном и другими хирдаманнами за считанные минуты он добрался до нужной точки, и каково же было его удивление, когда среди обороняющих город защитников он увидел и своего родного брата.
Свенельд тоже заметил старшего и нахмурился, вооружаясь длинным боевым топором. От такого жеста ноздри Сигурда раздулись, а верхняя губа задёргалась от волны ярости, что вот-вот должна была его захлестнуть.
— Что собираешься делать с этим предателем, господин? — по-змеиному прошипел ему на ухо Инг. — Запомни, воткнувший тебе нож в спину единожды повторит это и на следующий день. Отступникам нельзя верить, как и щадить их!
— Мои с братом отношения тебя не касаются, — закипая от гнева, процедил сквозь зубы ярл.
— На твоём месте я бы не раздумывая избавился от него, закрепив таким образом единоличное право на трон Хордаланна, — никак не унимался калека.
— Я же сказал, не суй свои лягушачьи лапы туда, куда не следует! — прорычал на него Сигурд; вена на его левом виске вздулась и принялась пульсировать, а желваки на скулах ходить из стороны в сторону от напряжения. — Иначе я отрежу тебе и их!
— Ты стал слабее, ярл... Девчонка изменила тебя, — разочарованно и вместе с тем ехидно произнёс бастард. — Но нас это не остановит!
Войско захватчиков ринулось в бой. Сначала с укреплений на захватчиков посыпался сюрприз от Варди, который он перенял от жителей Бремена: на злодеев по сигналу главы хирда опрокинули чаны с раскалённым песком. Крича от ожогов и горячих песчинок, которые благодаря размеру просачивались сквозь чешую кольчуги и швы шлемов, воины отступили, но ненадолго: бастардовы люди, вооружённые луками, принялись "снимать" с укреплений своими стрелами силы обороны.
Словно костяшки домино защитники Эгерсунна падали замертво один за другим, отчего численное превосходство объединённой армии Инга и Сигурда становилось всё более отчётливым.
Усеянная телами, покрытая снегом земля перед городскими воротами окрасилась в багрянец от крови.
— Гуда! — рявкнул, завидев среди защитников города и мачеху, Инг Трёхпалый. Оскалившись, он натянул тетиву своего тисового лука (2) и выпустил оттуда длинную стрелу, что со свистом пролетела несколько десятков метров и угодила точно в грудь хозяйке Эгерсунна.
Женщина упала и уже не сумела подняться самостоятельно. Тотчас же её подхватило несколько дружинников и унесли подальше от первой линии обороны — алое пятно на её одежде становилось всё больше и темнее.
Гавань тоже превратилась в кровавое побоище, став настоящим застольем для богини мёртвых и её воронов. На пристани сверкали мечи, над головами викингов проносились дротики и метательные топоры, а стоны и хрипы пришли на смену детским песням и музыке бродячих бардов. С остатками своего отряда Варди и раненый Йохан вынуждены были отсупить за главные городские ворота и сдать порт захватчикам.
Сделали они это вовремя — главный бастион города пал уже через час. Вытерев куски чужих внутренностей со своего лица, Сигурд плотоядно улыбнулся и вместе со своими последователями ступил в сердце Эгерсунна победителем. Лишь какие-то вёрсты отделяли его от длинного дома и трона Гуды.
Несмотря на неравные силы, племянник правительницы и Свенельд бились с накатывающим волнами приливом из клинков противниками до последнего. Свен сносил головы тяжёлым боевым топором, Ульв же орудовал лёгкими мечами в обеих своих руках.
Измождённые, в поту и крови, они и сами не заметили, как оказались окружены хирдаманнами Сигурда. Свенельд, сплюнув, разочарованно посмотрел на тех людей, что ещё несколько месяцев назад были его соратниками и друзьями.
— Справедливому правителю не нужна чужая корона, и брат мой, и вы — позор для Хордаланна!
— Убить их всех, — отдал с безумной улыбкой приказ Сигурд и, выдержав паузу, захохотал. — Всех, кроме моего брата и Ульва!
Несмотря на сопротивление воинов Эгерсунна, команда ярла Хордаланна была исполнена. В живых осталось лишь двое из полусотни человек.
— Ну... брат мой, Свенельд, — ухмыльнулся, вытирая окровавленный меч о длинные волосы одного из трупов, темноволосый викинг. — И ты, Ульв, племянник Гуды... Вы даже не поблагодарите меня за моё милосердие к вам?
— Эту резню ты называешь милосердием? — тихо спросил Свен. — Эту бессмысленную и беспощадную войну? Я не хочу... не хочу сражаться со своей плотью и кровью, брат! Это противно мне, это было бы противно и нашему отцу, и матушке!
— А придётся! — одним прыжком сократил до него расстояние Сигурд и вмазал младшему по плечу своим кулаком. — Тебя, как предателя, я убью собственными руками!
Обуянный звериной яростью, Сигурд бросается вперёд, его меч кружится в воздухе хищным коршуном, стремясь обезглавить вставшего на сторону врагов семьи брата. Свен, тяжело дыша, отпрыгивает назад, едва избегая угрожающего удара — сверкающее лезвие скользит в считанных сантиметрах от лица младшего и срезает несколько светлых прядей из его причёски.
Сигурд вовсе не шутил, когда говорил о братоубийстве.
Демонстрируя то, что недооценивать умения Свенельда опасно, боевой топор блондина, смертоносное продолжение его самого, неожиданно кидается из правой руки мужчины в левую и обрушивается на неожидавшего такого финта Сигурда, однако мужчина не так-то прост. Ухмыльнувшись, темноволосый брат блокирует упавшее тяжёлое лезвие топора своим клинком, а сам резким ударом колена пинает младшего в живот и валит его на землю.
Хирдаманны одобряюще ухают и ритмично ударяют своим оружием в щиты, в такт сердцебиению обоих соперников наполняя их вены боевым духом и желанием сражаться до последней капли крови. Братья, распаляясь от невысказанных обид и адреналина, словно превращаются в мифических воинов-берсеркеров (3).
