– Куда? – в один голос, чуть ли не хором спросили они.
– Я не знаю, но посоветовал бы вам тоже покинуть эти места, пока они не вернулись. Потому что они обязательно вернутся, и на этот раз их будет гораздо больше.
– Мы спрячемся, – заявил Арака.
– Они вас найдут.
– Мы будем драться!
Гарр покачал головой и улыбнулся. Подняв меч, который позаимствовал у одного из всадников, он пошел за пасшейся у заводи лошадью. Ночью шел снег, и он остановился, залюбовавшись видом Гораглади посреди сверкающей белизны и абсолютной тишины, нарушаемой лишь журчанием ручья. Когда-нибудь он вернется в это необычайное место, излечившее нанесенную яростью рану, и здесь умрет, если только его раньше не убьет какой-нибудь кровопийца.
– Подожди! – За ним бежал Бейла. – Можно я поеду с тобой?
– Я не знаю, куда я еду.
– Это не имеет значения.
– Хорошо, но я буду главным.
– Ты был им с тех пор, как здесь появился…
– Верно! – засмеялся элузо.
– Я тоже поеду с вами!
Арака вышел из пещеры, надевая кожаную куртку и пристегивая к поясу меч, который взял у одного из погибших всадников. Юноши выбрали двух коней, которые, утратив хозяев, бродили в окрестностях пещеры, и вслед за Гарром поехали по единственной дороге, ведущей к выходу из ущелья, – через тоннель. Трупы их врагов были присыпаны снегом, недостаточно глубоким, чтобы их скрыть. Один из них даже выглядел живым и, казалось, в любую секунду может подняться с земли.
– Они ничего вам не сделают, потому что мертвы! – крикнул Гарр, увидев, что юноши остановили лошадей, не решаясь объехать тела.
– Надо было их сжечь, чтобы их духи смогли найти дорогу в обиталище Богини, – прошептал Бейла на ухо другу.
– Этим не найти обиталища Амари, даже если бы мы погребли их прах в Священной Горе, – ответил Арака и хлестнул лошадь.
Конь перепрыгнул через трупы и углубился в узкий проход между скалами.
Бывший пастух осторожно объехал тела, стараясь ни на кого не наступить. В его селении существовало поверье о духах тех, кого не погребли или погребли неправильно. Считалось, что они возвращаются в виде собак с красными глазами и зажженными факелами в зубах и преследуют живых, пока те не обеспечат им надлежащее погребение. Он надеялся, что соплеменники найдут погибших и отдадут им погребальные почести. Иначе их троицу ожидали крупные неприятности.
Выехав из Ущелья, они направились на восток, в земли, населенные племенем бедос, свирепыми воинами, не жалующими пришельцев, как сообщил спутникам Бейла, который, похоже, познакомился с ними в свою бытность пастухом. Элузо тоже был о них наслышан и не испытывал желания ни с кем ссориться без достаточных на то оснований. Но он выбрал это направление, вспомнив, что за несколько дней до появления в Ущелье всадников юноша упомянул, что видел в тех краях амулет, очень похожий на его медальон. Он надеялся, что там ему удастся что-то узнать об этом загадочном предмете, который на всякий случай снял с шеи и положил в мешочек на поясе вместе с отнятыми у трактирщицы кронами. Они скакали по обрывистым тропам, которые, казалось, никуда не ведут, пока заходящее солнце не погрузило окружающую местность в сумерки, смешав в единое целое свет и тени. Вскоре они увидели струйки дыма от очагов, поднимающиеся над долиной или, точнее, над зажатой между горами котловиной. Привязав лошадей к кустам, они осторожно, стараясь не выдать своего присутствия, приблизились к деревне. Их терзал голод, а мороз был таким сильным, что они рисковали обморозить пальцы и носы. Наконец Гарр решился подойти к хижине, расположенной чуть в стороне от остальных, и постучал в дверь. Не дождавшись ответа, он повернулся к следующему жилищу, расположенному еще дальше от деревни, но не успел сделать и двух шагов, как дверь заскрипела, и, обернувшись, он увидел, что на пороге стоит женщина. В одной руке она держала светильник, а в другой – нож и с любопытством смотрела на него.
– Мы ищем пристанище на ночь, – сообщил Гарр.
– Ищем?
– Я и двое моих товарищей.
– Откуда вы?
– Я из Элузы, а они горцы.
– И куда вы едете?
– Сами не знаем.
Обмен вопросами и ответами был очень быстрым, но, услышав последнюю фразу, женщина улыбнулась. Она отступила в сторону и рукой с ножом сделала приглашающее движение. Элузо свистнул, и юноши тут же присоединились к нему. Жилище женщины было очень бедным, вся его меблировка состояла из кровати и двух ларей. Зато тут была печь, казавшаяся слишком большой для такой убогой хижины. Трое мужчин поспешили сесть на устеленный соломой пол и протянуть руки к огню. Не говоря ни слова, женщина подала им деревянные ложки и кивнула на расположенный у огня треножник, на котором стоял горшок с густой похлебкой из каштанов и овощей. Вскоре Бейла и Арака крепко заснули прямо на полу, укрывшись старыми шерстяными одеялами, извлеченными женщиной из одного из сундуков.
– Ты не боишься, что мы можем оказаться грабителями? – шутливо поинтересовался Гарр у женщины, присевшей на трехногий табурет у огня.
– Здесь нечего красть, – в тон ему ответила женщина.
– Но нас трое мужчин, а ты одна…
– И что? Я уже давно не делила ложе с мужчиной.
Женщина насмешливо улыбнулась, и Гарр внимательно присмотрелся к ней. При свете очага он разглядел приветливое лицо в обрамлении темного платка, из-под которого выбивались пряди каштановых волос. Ее юность уже миновала, но и до старости ей было далеко. Было ясно, что перед ним очень привлекательная женщина. Гарр тоже успел забыть, когда в последний раз спал с женщиной. Скорее всего, это было в Илуро, с одной из служанок трактирщицы в парике.
– Меня зовут Гарр, сын Кейо, – представился он.
– А я Иариса, дочь Асурди и вдова Беллу.
Вскоре они вместе легли в постель, охваченные желанием почувствовать себя живыми, нуждаясь в дружеских объятиях, которые позволили бы хоть на несколько кратких мгновений забыть об одиночестве.
На следующее утро элузо проснулся в ужасе. Ему снова приснился кошмарный сон, преследовавший его до приезда в Ущелье. Он заново пережил уничтожение любимого города и убийство сотен его земляков – мужчин, женщин и детей, погибших от рук варваров фрей. Он видел себя самого, бессильного помочь им и лишь воющего подобно раненому волку в окружении гор трупов. Он вскочил, тяжело дыша и обливаясь пóтом, и увидел, что Иарисы в хижине уже нет, а оба юноши все еще спят на полу у потухшего очага. Он снова лег, пытаясь успокоиться, и увидел, что на деревянном щите над кроватью, защищающем спящих от осыпающихся с крыши пыли и соломы, нарисован так интересующий его символ. Он не отвел от него глаз, даже когда в хижину вошла женщина с кувшином молока и яйцами в руках. Не ответил он и на ее пожелание доброго дня.
– Что это? – спросил он спустя некоторое время, приподнимаясь и показывая на рисунок.
– Это нарисовал мой дорогой Беллу. Он говорил, что это символ матери-солнца.
– А еще что? – не унимался Гарр.
– Я не знаю.
– Твой Беллу, чем он занимался?
– Он, как почти все здесь, был пастухом. А еще воином и вождем племени бедос.
– Эта хижина не похожа на жилище вождя…
– Здесь было больше вещей и даже тканый ковер. Но после того, как он ушел в обиталище Богини, мне пришлось все обменять на еду.
– Отчего он умер?
Горделивая улыбка, появившаяся на лице Иарисы, когда она заговорила о своем спутнике, сменилась страдальческой гримасой.
– Его убили.
– Кто?
– Люди Унмарилуна Эланоа, сына прокаженной свиньи.
Гарр вздрогнул. Он чувствовал, чувствовал, что в этих почти безлюдных местах отыщет след.
– Кто такой этот Унмарилун Эаноа?
– Мерзкий сукин сын из племени барето из Лиги. Его изгнали из клана за убийство. От него отрекся даже собственный отец. У него есть небольшое войско, состоящее из таких же темных личностей, как и он сам, и он продает свои услуги всем, кто готов хорошо платить. Они явились сюда однажды ночью и, не говоря ни слова, убили Беллу. Можешь представить, что они сделали со мной, хотя по неизвестной причине сохранили мне жизнь.
Женщина говорила очень быстро, почти не переводя дух. Ярость, сверкавшая в ее глазах, противоречила ее добродушной внешности, и Гарр знал, что она без малейших колебаний перерезала бы горло своему насильнику, если бы ей предоставилась такая возможность.
– И его убийца не сделал и не сказал ничего такого, что могло бы объяснить подобное преступление? – спросил он.
– Он только сказал: «Одним хранителем меньше». Но я не понимаю, что это означало. И он, пока насиловал меня, изрыгал сплошные непристойности.
– И ты не знаешь никого, кто смог бы объяснить значение этого символа?
– Наверное… нет… хотя да. Есть тут один старик, Лакиде, который разбирается в старинных символах.
