− А попадаются? Исключения?
− Говорят да. Но не встречал. Впрочем не осуждаю ни тех кого можно понять, ни тех кого нельзя понять вовсе.
− Из которых я? — любопытничал Влад. Ложь похожа на луковицу. Сколько слоев снимут? Как глубоко капнут? И до чего не докопаются?
− Вторые редкие экземпляры.
− Значит из первых?
− Да. Из тех, кто готов прыгнуть выше головы и прыгают…. Через головы других. Ты неплохо справлялся. Помогать пришлось всего два раза. В горящем ангаре ты был готов отступить, правда?
− Мы могли погибнуть.
− И что с того? Для чего еще нужны соратники? Кто-то должен быть принесен на алтарь Успеха. А единомышленники? Под рукой с кого стребовать жертвенности и самоотречения.
− Это низко! — возмутился Влад, ничем не прикрытым потребительством собеседника.
− Заблуждаешься, — лапа похлопала по плечу. — Но гордись. Ты обрел статус настоящего предводителя. Ты тот, кто провел через огонь!
− Подумаешь, − взбрыкнул Влад, но яд славы сладкий яд и с каждой ложкой становится только слаще.
− Второй раз ты сплоховал, когда увязался за женщиной.
Расчетливый удар по самолюбию достиг цели.
− У меня нет женщины… девушки…, − стушевался и пошел в отказ Влад.
− Действительно? Но прояви ты настойчивость, получил бы её легко.
− Да, вы….
− Ну-ну-ну. Я клоню к тому, нельзя отвлекаться и размениваться на мелочевку.
Влад лишь сопел в ответ. Чили… Барабан, рейд в заброшенные уровни. Все ради нее. Доказать ей и другим… Судят о человеке по делам его, его уму, его способностью справляться с неординарной ситуацией.
− Пойми, надо выбирать чего хочешь больше, − учительствовал некто. — А когда, выберешь… остальное приложиться, − и подчеркнул, − победителю.
− Раз так, зачем подстроили со спиртом и банкой? − обвинил Влад. Лучшая оборона нападение, так советуют в дельных и прочитанных на сто рядов толстых и толстенных книгах. — За фрукты спасибо, а пойло зачем?
− Но ведь угадал. Лишним не оказалось. А зачем… Ты терял контроль.
− Ничего я не терял…
«в отличие от других» так и просилось в продолжение. Но это означало вновь коснуться больной для Влада темы. Поэтому он постарался быть кратким. И убедительным.
−… Мы бы выдержали.
− Сомневаюсь.
− Вам-то что?
− Проверял одну избитую сентенцию. Те, кто хотят тебя сожрать опасны, но предсказуемы. Те, кто хочет тебя понять, прежде чем сожрать, опасны вдвойне. Тем, кто сумеет тебя познать не обязательно охотиться. Сам придешь к ним.
− Проверили?
− Отчасти. Не тот ракурс.
− Что еще хотите проверить?
− Ничего. Лучше скажи-ка, на кого из своих поставишь? Только честно. Честно себе и честно мне.
− Лонко и Юшенг, − выбрал Влад. Честно. Он мог бы загадать Феликса и Чили, но не желал им удачи. По личным мотивам.
− Потому что переспали? — выказал недоумение выбором Влада гость. − Но Ромео и Джульетта трагедия, а не героический эпос. Не забыл?
− Вы спросили.
− А вы?
− Не понял?
− Ты и бело-красно-синяя.
Он и Чили? Влад желал подобного и мог бы расписать свои действия пошагово. Но такое возможно если остальные растворятся в небытие. Чтобы только он и она.
− Могло получиться, − не допустил сомнений Влад.
− Огорчу тебя. Шансов у вас конечно больше, чем у некоторых, но меньше, чем тебе видеться.
− Больше, чем у кого?
− Ведущие нас к счастью, не ведают дороги, − уклончиво ответ.
− Вы о Джоке? — «перевел стрелки» Влад, хотя понял о ком в действительности говорят.
− О всех, кто ведет в светлое или какое иное будущее. Ни какой разницы о тебе, твоем приятеле, о ком-то еще.
− Джок справится.
− Здесь наши мнения полярно расхожи. Одно, несомненно, будет занятно.
− Они смогут. Докажут. И вернутся… С Рапторами. С Марком, − убедителен Влад. — Мы отрабатывали! В Armpit. Знаете через что мы прошли? По сравнению с этим, − он махнул рукой. Жест обозначил заброшенные уровни Термитника. — Там ад!
«Ад» прозвучало особенно пафосно. Воочию представляются все девять кругов и их обитателей.
− Рапторы так Рапторы, − не спорили с распалившимся кэпом «Сталкеров».
− Я знаком с Марком. Он не подкачает! − горячился Влад. Что его беспокоит? Несомненно что-то беспокоит. Что? Почему? Или это все дурацкий спор? Зря он остался. Нужно было идти дальше. Держаться вместе.
− Тогда не о чем волноваться, − доволен некто. — Ты обратно? Провожу.
− Подожду своих, − отказался Влад и не из-за страха.
− Они будут тобой гордиться, − почти хохочет гость. — Если не узнают правду.
− Я сам им расскажу, − пообещал Влад.
«Очень сомневаюсь.» − сказано ему. Или это он сам так подумал?
За левым плечом тишина. Влад решился оглянуться. Сумрак, пустота и сквозняк. И мерзко. На душе.
*** Термитник. Кишка.
− Слышь, Хрущ? Это что за дерьмо такое? — изумлялся в который раз Блох. Удивляться было чему. Грязный поток стоков выносил к ним седьмого покойника. Седьмого за последний час.
− Дерьмо и есть, − осклабился Хрущ.
Старый бродяга, отличался повышенным содержанием цинизма в крови. Впрочем, он благополучно соседствовал с алкоголем. В зависимости от того что преобладало, Хрущ себя и вел. Если пил, то обычно горланил песни, нес непотребщину или задирался драться. Если был трезв, отравлял существование окружающих своим присутствием и придирками.
− Видать крепко прижали охрану, − порадовался Блох.
Он вообще был жизнерадостный мужик. Радовался всему. Лишней папиросе, лишней корке хлеба, собственной болезни, которая вот-вот сожрет его, теперь вот покойникам, расценивая происходящее как перемены в жизни. Ибо любое новшество, даже такое изгрызенное и дохлое для него перемены. В какую сторону не важно. Здесь в Кишке жизнь ни свою, ни чужую не ценят. Как её ценить, если живешь в дерьме, питаешься дерьмом, дышишь дерьмом, а пробудившись ото сна ощущаешь себя… Правильно, таким же дерьмом, как и все остальные..
− И что с ними делать? — теперь Блох был озадачен. Малая площадь берега завалена телами.
− Что и обычно. Обшарь и обратно в воду. Насшибаем добра, в богачи пробьемся.
− Думаешь, Миска тебе даст, если ты привалишь к ней состоятельным мужиком?
− Она мне и так даст, а вот с этим, − Хрущ тряхнул подсумок, куда складывал все наиболее ценное, − можно и Рыбе в долю.
Блох с легкой завистью вздохнул. Его бабы давно к себе не допускали. Экзема превратила его кожу в нечто непотребное. Смотреть страшно не то, что прикасаться. Из всех живущих к нему по-людски относились только Хрущ, цинично заметивший: «То, что у других внутри у тебя снаружи. Так что никакой разницы.»…
…и Джуда, старуха, пускавшая его на ночлег. Насчет Рыбы Хрущ явно загнул. Не станет старик якшаться с такой гнидой. Хуже Рыбы в Кишке никого нет. На щепоть сделает, на ведро процентов возьмет.
Блох поддел багром и подтащил покойника к берегу. Вытянул туда где полого. По договоренности с напарником то что в левых каманах его, то что в правых — Хруща. Пока мертвяка тягал, державшаяся на коже голова оторвалась и отправилась в дальнейшее плавание.
− Оно и не к чему. Самая бестолковая часть у человека.
− А вдруг зуб золотой! — обиделся Блох на неудачу.
Хрущ промолчал. Верит дурень в разного рода байки, пускай верит.
− Ты на куртку глянь. Откуда зуб то из золота?
Респектабельным утопленник при жизни не был.
Блох принялся обшаривать труп. Несколько патронов, плоская фляжка, зажигалка. Хороший ножик. Брючный ремень. Сами брюки…
− Слышь, Хрущ. Кажись это баба.
Узкие плавочки и отсутствие характерно выпирающих органов говорили за правильность подозрений бродяги.
− Во бабы пошли. Титек нету нисколечко, − ворчал Хрущ.
− И что с ней делать?
− Хочешь скажу? Только воду надо вылить.
− Неее, − Блох столкнул тело в поток.
Следующий мертвяк пожаловал через полчаса.
− Эдак его распластали, − заглянул Блох в вырванную брюшину. — Всю начинку растерял.
− Выели, гадье, − таков диагноз Хруща, после изучения раны. Старик не стеснялся и не брезговал, запустить руку во внутренности.
«Диагностировал,» − вспомнил одно из мудреных словечек Блох. Краем уха он слыхивал, что Хрущ когда-то был врачом. Не плохим. Потом жизнь под откос пошла. В Кишке оказался.
− Как это выели?
− А так. Сожрали. Зубами кусь-кусь и ням-ням.
− Кто?
− Кто-кто? Эти.
Дальше пояснять не надо. В Кишке знали и о пагах, и о хапах и прочих неприятностях. Только войны не вели. Поскольку нечем. А те не сильно и не беспокоили. Там шмыгнут, туда нос сунут, сюда пролезут. Долго не оставались, уходили. И то верно. Кто же в таком месте как Кишка добровольно останется.
− Воняем больно, − такого мнения придерживалось большинство на счет брезгливости пагов и хапа.
