− Что… значит… беги? — задыхалась Чили.
− А то и значит… беги. Я все… Не могу…. Надо было… физкультурой… заниматься…, − в этом весь Флакки, шутки шутить.
− Вместе… Мы… вместе…
Феликс замотал головой и удобней взял в руки полосу.
− Глупо… до ужаса…
Чили кинула соглашаясь. Она понятия не имела про что он.
− Вали! − поторопил он.
− Я с тобой.
Парень замахнулся.
− Или беги или достанешься им…
Все серьезно. Очень серьезно. Чили поверила, он ударит. Нельзя не поверить. Или она или он.
Побежала, вкладывая остатки силы. Может действительно — спасение?
Выскочила на едва заметную тропу. Бежать стало чуточку легче. Самую малость. Этого достаточно сделать надежду более реальной. Насколько?
− Еще рука тверда… И сталь моя остра…, − догоняло её сбивчивое пение Феликса. — Победа мне кума… А Смерть моя сестра…
Позади захлебнулся вой и визг. Закричал Феликс. Сперва в ярости, потом от боли. Псы рвали его живым на куски. Страх подстегнул Чили.
«Беги! Беги! Беги!» — торопил её разум.
Тропа сделала несколько зигзагов, потом круто взяла вверх. Помогая себе руками, хватаясь за колючие стебли и жесткие ветки, Чили старалась не сбиться с темпа. Ей казалось легкие перестали дышать и гоняют в себе выгоревший воздух. Сердце с каждым ударом нагнетает в жилы все больше и больше крови. Вены на шее вот-вот разорвутся от избыточного давления.
Чили нырнула под низкое дерево. Зацепилась. Машинально сбросила рюкзачок.
Опять вверх. Вверх на грани возможных сил.
«Еще! Еще! Еще!» — умоляла Чили саму себя, уже не понимая, спасается она или просто бежит, не так легко достаться погоне. Не так легко? Страх уступил злости. Не сдаваться! Не сдаваться! Злость перегорела быстрее страха. Усталость справится с чем угодно.
Влево… вправо… влево… вправо… вьет тропа петли меж кустов. Высоких, низких, усеянных колючками и плодами. На спурт достался прямой отрезок к ровной площадке. Дальше расщелина. Через расщелину бревно. Замшелое, сучковатое и длинное. Чили боится высоты, боится погони, боится сорваться, боится… Существует ли то, чего она в эту минуту не боится?
Раз-два-три… отмеряют ноги последнее расстояние. Шаг за край… следующий… еще один… По тонкой нити, в синеве небес, под золотой росписью солнца и гор, в изумрудной глазури деревьев и трав, к аквамариновому раздолью большой воды. Где-то там, в дальней дали, на незримой полоске пляжа бредут мужчина, женщина с ребенком на руках и маленький мальчик… Где-то там, где остались мечты. Не самые возвышенные, но самые дорогие. Её, Флакки, Лонко, Юшенг… Всех…Всеееехххх!!!!!
− Прыгай! Прыгай! — орали ей. Громко-громко. Пугающе громко. Требовательно громко.
Сорвался кусок черной коры. Сейчас…. Сейчас…. Тонкий сук хрустит и обламывается. Сейчас…. Сейчас…. Нога скользит по обветренному боку дерева-моста.
− Прыгай!
Прыгает… Хрустнув макушкой, бревно срывается вниз…
− Иииииаааа! — визжит Чили, не долетая до края.
Кто-то успевает сгрести её за шиворот. Рывок. Трещит ткань куртки, расползаясь сгнившими нитками. Девушка в отчаяние вскидывает руки, вцепляясь в локоть.
− Тихо-тихо! Меня стащишь, − успокаивают Чили.
Под ногами мелькнула пропасть. Бездонно-бесконечная….
Оба, спасенная и спаситель падают на землю.
− Оооой! — выдыхает кто-то рядом.
Чили лежит, уткнувшись лицом, и шумно вдыхает жаркую пыль. Ей страшно, горько и хочется домой. Она пробует заплакать.
− Без нюней, − просят её.
Без нюней не получается. Любезно дают время пошмыгать носом, потом требуют.
— Вставай.
Чили подчиняется и поднимается, пытаясь сквозь слезы разглядеть говорившего. На вид лет двадцать. Коротко, почти наголо стрижен. Загорел как сапог. Тощ. Кощей кощеем! Стоит, кривясь на бок. Должно быть, ударился или потянул мышцу. Несмотря на жару, одет в военные брюки с множеством карманов и еще большим их количеством на плотной рубахе с рукавами.
− Охренеть! Девки в трусах гуляют, − удивляется парень спасенной.
Чили живо проморгала слезы, коротко вздохнула и произнесла.
− Это шорты…
− Чего? — не понимает спаситель и подхватывает оброненную, выцветшую панаму.
− Шорты…. Штаны такие… короткие, − пояснила она, размазывая остатки слез по щекам.
− Вот я и говорю трусы, − парень закинул за плечи понягу[12] и автомат.
− Шорты, − спорит Чили.
− Ладно-ладно, − уступают ей. − Пойдем. Нечего задерживаться. Тут где-то обход. Найдут, догонят.
− Кто?
− Динго. Псы. Которые раньше были другом человека, но пересмотрели концепцию дружбы. Не в нашу пользу. Теперь мы для них, что-то вроде деликатеса и забавы одновременно.
Чили ничего не поняла. Псы, дружба, деликатесы… О чем он? Шутит? Не похоже…
Спаситель сглотнул с ладони серую горошину, запил водой. Протянул Чили фляжку. Она как зачарованная следит за парнем. Фляжку взяла, отерла горлышко, немного сплеснула. Спасителю пустая трата воды не понравилась. Пила пока не закашлялась. Пить и следить уметь надо.
− Двигаем, − парень усмехнулся и поправил лямки. − Потом налюбуешься.
− Я и не любуюсь, − вспыхнула Чили.
− Серьезно? А подумал любовь.
Магическое слово «любовь» приводит девушек в чувство, эффективней нашатыря. Кто-кто, а они в любви поголовно эксперты. Ибо постоянно, чуть ли не ежедневно сталкиваются с разновидностями названного высокого чувства. Неразделенной, обманной, роковой и еще много какой, что приносит им массу огорчений и слез. И даже плохие отметки по предметам и поведению.
− А куда?
− Что куда?
− Идем?
− Подальше, − заметил парень. — И главное, быстрей.
Пройдя шагов десять, представился.
− Меня Паха зовут. А тебя?
− Меня? — по заведенной у женского пола привычке, хранить свое наречение в строжайшей от всех тайне, «не поняла» его девушка.
− Нет, то, на что шорты надеты.
− Чили.
− Вообще то, на что одеты шорты по-другому зовут, − рассмеялся парень, чем вогнал девушку в краску. Не стыда, но гнева.
− Знаешь что!
Паха поднял руку в знак внимания. Чили замедлила шаг и остановилась.
− А…
Пригрозил кулаком — молчи! и легко вскочил на ближайший камень. Из-под руки посмотрел во все стороны. Показал на песчаную осыпь с редкими клочками папоротника-костеца.
Чили с земли не видно и она со второй попытки влезла на камень рядом с Пахой. Глянула в указанном направлении. Ноги норовили подогнуться в коленях. Это что? Что? Престозух? Живой? Живой престозух??!!
Здоровенный ящер уползал в тень нависавшей скалы. Увалень никуда не торопился. Широко открывал пасть, демонстрируя свои зубы. Им нельзя не залюбоваться. Да, да, да! Любоваться этим страшилищем! Как плавно двигается, как переставляет мощные лапищи, как извивается мускулистое гребенчатое тело, как тащит длинный хвост. Неспешная гармония силы и гибкости безжалостного хищника.
Ящер заполз на песчаный холмик, осмотрел округу — не помешает ли кто? и принялся рыть.
− Нычка у него там.
− Нычка?
− Она самая, − Паха привстал на мыски первым увидеть, содержимое схрона.
Чили так высоко не вытянуться, да и стоит на кмне пониже. Она просто подпрыгнула в нетерпении. Что там?
− Хорош… хорош! Крупняк, − вздохнул с сожалением Паха. — Шкуру бы с него добыть….
Девушка обмерла. Он шутит? Или вправду, говорит добыть… с престозуха? шкуру?!
− Поглазели и хватит, пошли.
−А как же…. нычка? — сгорала от любопытства Чили. Когда она еще увидит престозуха живьем?
− Я такое не ем, − юморит Паха, возмущая лучшие чувства девушки и гуманиста.
Слез с камня. Руки даме не подал.
− Ноги подымай малеха! — бурчит Паха недовольно и старается не шуметь. В отличие от Чили.
Девушка честно попыталась. Попытку спаситель ей не засчитал.
Тропа пролитой водой ушла в песок. Разбросанные крупные камни-блины напоминали полосу препятствий.
− Прыгать умеешь? — спросил Паха, скакнув на один из блинов.
− Умею.
Чили легко повторила прыжок.
Сверху видно песчаное поле в бедной поросли волосенца. За одним из камней торчит вершина столба. Утонул в песке по самые рога изоляторов.
− Вот и прыгай.
Никаких объяснений, зачем и почему не последовало.
Камней не много, поле небольшое, преодолели скоро.
Следующая остановка возле ложбины, заросшей щетинником, среди которого торчит манник и копешки лопуха.
Паха присел, что-то рассматривая на земле.
− Заблудились? — вопрос Чили эталон сарказма.
Порой мудрость заключается в молчании. Паха промолчал. Наковырял камешков, еще раз огляделся и кинул навесом в траву. Неведомый охотник сорвался к месту падения. Паха бросил еще один. Теперь уже дальше. И снова зашевелилась зашебуршала трава. Последний камень уложил точно под лопух. Как только прыткий невидимка оказался под ним, листья схлопнулись-свернулись в кокон.
