моим требованиям.
На следующий день в офисе я получил букет цветов от Тамары. Я был тронут и удивлен. Первый раз в жизни девушка мне прислала цветы. Я сразу ей позвонил, искренне поблагодарил, а она в ответ спросила, может ли она приехать на следующие выходные? Я с удовольствием согласился.
В тот же день позвонила и Валентина. Она тоже захотела приехать. С ней я договорился встретиться только через неделю, предупредив, что первой приедет Тамара. С ней я потрясающе провел время, вылезая из постели только для того, чтобы сходить в ресторан. Она была просто горячей восточной красавицей.
С Валентиной мы сначала вместе поехали в Лион за моей дочерью Натальей и потом втроем отправились на несколько дней в Альпы, покататься на лыжах. Неожиданно для нас обоих после прилично выпитого вина за ужином мы с Валентиной оказались в одной постели. Мы оба стеснялись и волновались, как молодые влюбленные. Это была первая ночь нашей любви. Когда пришло время расставаться, я почувствовал, что привязан к ней, пока что еще не как к женщине, но, безусловно, к яркому и сильному человеку.
В июне по делам Hotelexport мне нужно лететь было в Египет, а оттуда впервые в Ливию. Получил необходимые визы и улетел. В Египте по просьбе Валентины поехал на базар Xan el Xalili за камнем александрит. Так получилось, что мне хватило денег на целую коробку. Один камень послал деду, а остальные — Валентине. Она их быстро реализовала за хорошие деньги в Москве.
Из Египта я летел в Ливию через Мальту, так как прямых рейсов не было из-за натянутых отношений между странами. В Ливии у меня был хороший контракт, где моя фирма выступала подрядчиком французской фирмы, осуществлявшей строительство целого поселка для рабочих и служащих.
Я поселился в хорошей гостинице в Триполи, сдал мой документ по путешествиям в паспортный стол и отправился на переговоры. В этом документе, после моей первой поездки в СССР, я стал уже не русским беженцем, а апатридом (наверное, с подачи французской контрразведки).
Возвратившись в свою гостиницу, я пошел за моим документом… А его нет — он пропал! Я начал волноваться, потому что мне нужно было на следующий же день улетать в Париж. Я попросил проверить еще раз, поискать — но документ исчез.
На следующий день снова проверив, что его не нашли, я обратился во французское посольство за помощью. Объяснил, что я не француз, но апатрид во Франции, что работаю во французском банке Societe General, что моя дочь — француженка и т. д.
Французы в помощи мне не отказали, но сказали, что обратятся через министерство иностранных дел, в Высший Комиссариат объединенных наций по беженцам и апатридам, который мне выдаст новые документы. На это понадобится 2–3 недели.
Меня слегка успокоило то, что я всегда возил с собой теннисную ракетку и мячики. Правда, теннисных кортов в Триполи не было, но я подумал, что буду играть сам с собой, у стенки отеля.
На следующий день так и сделал, играл целых два часа под диким солнцем, а остальное время провел в отеле, знакомясь с гостями. Продолжал учить классический арабский язык, тем более у меня с собой были учебник и книжка с упражнениями. Постоянно проверял, не появился ли вдруг мой пропавший документ. Послал телекс Амальрику в Sogexport.
К вечеру в ресторан отеля пришли три красивые арабские девушки. Я пошел к ним знакомиться, но директор отеля перехватил меня и предупредил, что они телохранители самого Каддафи и что связываться с ними очень опасно. Я поблагодарил его и возвратился, так и не успев сказать им ни единого слова.
На следующий день ранним утром, часов в шесть, раздался стук в дверь. Я открыл. На пороге стояли двое мужчин в штатском. Они были из ливийской секретной службы, велели мне на ломаном английском языке собрать все вещи и следовать за ними в машину. Мы подъехали к четырехэтажному зданию без каких-либо знаков, табличек и вывесок. Меня ввели в комнату, в которой стоял стол, на нем лампа, и рядом четыре стула, на столе лежал мой документ. Начался мой допрос на английском языке. Кто мои дедушка и бабушка, почему я ездил в Египет до приезда в Ливию, что я делаю в Ливии и еще много вопросов четыре часа подряд. В итоге мне сказали, что они подозревают меня в шпионской деятельности в пользу «врага Египта». Я спокойно ответил, рассказал о моем бизнесе. Допрос закончился, и мне объяснили, что окончательное решение примет начальство. Решение о моей судьбе я должен ожидать не у них в помещении, а в тюрьме. Сколько на это потребуется времени, они не знали.
Тюрьма в центре Триполи располагалась в небольшой вилле. Две битком набитые комнаты. Заключенные в основном стояли, некоторые сидели на корточках. В моей комнате нас было человек семьдесят, и я единственный из всех не араб. Мне позволили взять с собой мои книжки арабского языка. Я сразу взялся за упражнение и за уроки, чтобы время прошло быстрее. А чтобы привлечь внимание и интерес начальника тюрьмы, я попросил его проверить мои упражнения. Он согласился мне помочь, мы скоро стали обменивались словами на арабском, и он даже предложил мне стул, чтобы мне удобнее было заниматься.
Просидел я на этом стуле сутки. За мной приехали двое, не говорящие по-английски сотрудники спецслужб. У них с собой был мой маленький чемодан и мой документ. Хорошо это или плохо, я тогда еще не знал и пребывал в полной растерянности.
Но все оказалось отлично! Меня отвезли не в другую тюрьму, а в аэропорт. Посадили без билета в первый улетающий самолет. Меня проводили первым до остальных пассажиров. Самолет был от компании Swissair, и летел он в Цюрих. Я радовался и был доволен, что приключение закончилось благополучно и довольно быстро.
Рассказал я о произошедшем стюардессам, и они меня угостили шампанским. Постепенно в самолет начали заходить другие пассажиры и занимать свои места. Дверь закрыли, и стюардесса попросила пристегнуть ремни. Но неожиданно для всех дверь открыли, и стюардесса пропустила в самолет одного из тех мужчин, которые привезли меня в аэропорт. Он потребовал мой документ и с ним ушел. Мы — в ожидании: пять минут, десять, двадцать, проходят все двадцать пять. Сам капитан подошел ко мне и объяснил, что больше он ожидать не может и попросил меня покинуть самолет вместе с моим чемоданчиком. Я ушел и самолет улетел без меня.
Прошло еще
