В общем, Анька испугалась не на шутку, меня помянула недобрым словом, но быстро сообразила, что я решила, будто стреляла она, разозлилась и уехала. Поскольку пробежавшего мужика Анька больше не видела, она решила, что он мог где-то притаиться со стороны улицы и ждать, не покажется ли кто-то из арки. Стать жертвой случайной пули Аньке не хотелось, так что она решила пройти через дворы.
– Так чего тебя обратно на улицу понесло? – спросила я, кося на мужика.
– Настя… там еще один лежал, – простонала Анька.
– То есть как? – ахнула я.
– Ну два же выстрела было! Вот один, – Анька кивнула на пассажира, – а второй во дворе валяется. Я и побежала назад на улицу! – Она шмыгнула носом. – Настя, я так обрадовалась, когда увидела, что ты задний ход дала! Ты не представляешь! Настюха! Спасибо, родная!
И она потянулась ко мне целоваться. Мужик в это время очнулся, Анька ему врезала, не церемонясь, он издал глухой звук и снова отрубился.
– Отвяжись от меня! – рявкнула я на Аньку. – Свалились оба на мою голову!
Тут я вспомнила про пистолет, вернее, пистолеты, опять повернулась к подружке, так и не нажав на газ, и суровым голосом поинтересовалась, зачем она прихватила ствол мужика. Для коллекции?
– Ты что, не понимаешь, что из него убийство совершено, если, как ты утверждаешь, там труп лежит? Куда ты намерена девать паленый ствол?
– Вездеходову отдам.
Я открыла рот, но произнести ничего не смогла, а Анька затараторила:
– Настя, я вездеходовский потеряла! Я не знаю где. Во дворе, наверное. Я не слышала, как он падал! Я же без трусов сидела, когда стрелять начали. Потом побежала. Сумка раскрылась. Но это я потом заметила, уже когда через дворы решила идти. Я хотела пистолет в руку взять для спокойствия. А его нет! Настя, я там ничего не соображала! И темно было. Я огляделась по-быстрому, но ничего не увидела. Как ты считаешь, может, вернуться и поискать?
– Идиотка! Кретинка! – рявкнула я. – А менты? Ты что, сирену не слышала?
– Да, правда… Нельзя возвращаться. Но я этот все-таки отдам Вездеходову, – Анька дотронулась до сумки. – Подсуну незаметно. Может, он пока и не обнаружил, что его собственный пропал.
– Ты и его за идиота считаешь? Думаешь, что он такой же кретин, как ты? Да этот пистолет другой марки! Или модели, или системы – я не знаю, что там у них.
Анька внимательно на меня посмотрела и уточнила, откуда это мне известно.
– Да мне вот он, – я кивнула на раненого, – им в бок тыкал! Ствол длинный. А у Вездеходова короткий был.
Анька достала пистолет из сумки (или это не пистолет, а как-то по-другому называется?), рассмотрела, кивнула в задумчивости, потом попробовала ствол – не откручивается ли, покачала головой и сказала:
– Ладно, не буду отдавать. Нам тоже может пригодиться. А Вездеходов со своим пусть сам разбирается. Я отпечатки пальцев дома стерла, если помнишь.
Чертыхнувшись, я наконец тронулась с места. До Анькиного дома было совсем недалеко.
– Если кто-то запомнил мою машину и менты меня допрашивать будут, – процедила я, – скажу, что мы останавливались, потому что ты захотела писать. А уж место сама будешь показывать.
– Ничего ты не скажешь, Настя, – заметила Анька. – И в ментовку меня закладывать не пойдешь. Я тебя что, не знаю, что ли? И кто тебя видел? И меня никто не видел. Не вздумай никому ничего говорить. Ехали домой от Агнессы, нигде не останавливались. Вообще не останавливались. Выстрелов не слышали, раненых мужиков не видели. Ты своего пассажира выкини в какую-нибудь канаву по дороге. И машину помыть не забудь, если он ее тебе кровью запачкал.
И она хохотнула.
А я опять засомневалась в ее психическом здоровье. Или она настолько пьяна? Или это шок?
– А серьезно, чего с мужиком будем делать? – спросила я, как только притормозила у ее парадного. – Аня, ты же понимаешь, что я не могу его выкинуть? Человек все-таки. И ранен…
– Мужик – твой, – заявила она, вылезая из машины. – Что хочешь, то и делай. Я свое мнение высказала.
И с этими словами Анька покинула мою машину, послала мне воздушный поцелуй и скрылась в своем подъезде.
Я посмотрела на пассажира. Он так и оставался без сознания. Его лицо вдруг показалось мне знакомым. Где-то я его видела. Или это я уже столько раз на него косилась, что он мне кажется знакомым? Откуда я могу его знать?
«Ну и вляпалась», – подумала я.
По крайней мере, парень дышал. Пока я размышляла, у него в кармане тренькнул сотовый. Парень не очнулся, а я вытащила трубку, нажала на нужную клавишу, но ничего произнести не успела. Вежливый мужской голос сообщал, в каком месте следует забрать двадцать пять тысяч долларов.
Я застыла на месте. Связь уже прервалась, а я все держала трубку в руке, потом отключила ее и сунула парню в карман. Он так и не очнулся.
Вообще-то за двадцать пять тысяч долларов я могу хотя бы доставить его до какого-то медицинского учреждения. Но что я там скажу? Ведь меня обязательно спросят, кто он такой и где я его взяла? Что я буду объяснять? Ведь вроде бы медицинские учреждения обязаны сообщать в милицию о лицах, поступивших с пулевыми ранениями. Общения с милицией мне за последние дни хватило на всю оставшуюся жизнь, только до настоящего момента меня ни в чем не подозревали, а если я появлюсь с этим типом… Я снова покосилась на него.
А он открыл глаза. И посмотрел в мои.
– Настя… – попробовал улыбнуться он, но это у него плохо получилось. – Вот и встретились…
– Лешка?! – закричала я.
Никуда, кроме, как к себе домой, я его доставить не могла.
* * *
В те годы, когда я пыталась пробиться на эстраду, я бралась за любую халтуру – пела на дискотеках и в ресторанах, часто за мизерные гонорары. Трое друзей – Антон, Федор и Лешка – регулярно посещали один небольшой ресторанчик, где я выступала два раза в неделю. Дни их посещений и моих выступлений часто совпадали. Или ребята специально стали приходить на меня?
Мы познакомились. Федор меня не принимал вообще. Для него словосочетание «ресторанная певица» равнялось слову «проститутка». Он и относился ко мне соответствующим образом. Антон же и Лешка проявили неподдельный интерес. Я выбрала Антона. Правда, вместе мы были недолго: я быстро поняла, что он смотрит на меня, как на новую игрушку, причем поющую. В общем, поиграл и бросил. Леша хотел занять его место, проявлял настойчивость, но я была тверда в своем намерении больше не связываться ни с кем из их компании.
Потом я узнала, что Леша застрелил Федора и отправился в места не столь отдаленные. У них троих (включая Антона) был какой-то общий бизнес. Фирма досталась Антону. Что с ним стало, я не знала, да это меня и не интересовало.
А Леша, значит, вышел и взялся за старое.
Но какого черта он сел в мою машину? И почему Аньку понесло именно в этот двор? C другой стороны, я сама притормозила перед аркой. Могла ведь в другом месте остановиться.
Или это судьба?
Тогда я отказала Леше, а теперь он снова встретился на моем пути…
Но в любом случае – я не могу ему не помочь. Раз уж он все-таки оказался в моей машине.
* * *
Ребенок, слава богу, уже спал, описывать, что было с мамой, я не буду.
– Ты что, еще и раненых мужиков на улицах подбирать будешь? – орала она. – В детстве ты всех дворовых собак и котов в дом тащила, теперь решила устроить дома отстойник для бандитов? И что мы с ним будем делать?
Ответа на этот вопрос я не знала, молилась только, чтобы Лешка не помер у меня на диване. Рана оказалась сквозной, слава богу, вытаскивать пулю не придется. Даже без медицинского образования я понимала, что никакие жизненно важные органы не задеты – пуля прошла сквозь мышцы, или мясо, или как там это называется. Вот только бы заражение не началось. Да и крови много вытекло. Кое-какие представления о первой помощи у нас с мамой были, она еще медицинскую энциклопедию притащила, так что рану (вернее, входное и выходное отверстия) мы обработали, только извели все имеющиеся в доме бинты.
– Сейчас я за ними съезжу, – заявила я.
– Сдурела, что ли? – заорала мама. – Ты на часы посмотри!
– Есть и круглосуточные аптеки, – заметила я. – А у нас в доме нет больше ни одного бинта. Лучше я сейчас это сделаю, ты сама знаешь, что мне утром не встать.
– Ты считаешь, что я буду у его постели дежурить? – рявкнула мама. – Ты его в дом притащила, ты им и занимайся. Хватит того, что я с твоим ребенком сижу.
– C кем? – послышался сонный голос Вадика, возникшего на пороге комнаты в пижаме.
– Вот разбудила ребенка своими воплями, – прошипела мама.
Насчет того, кто разбудил Вадика, у меня было другое мнение, но я сдержалась от его высказывания.
– Сынок, иди спать, – устало попросила я.
Но сын уже проследовал в гостиную и внимательнейшим образом изучал водворенного на диван перебинтованного мужика.
– Это кто? – повернулся он к нам.
– Твоя мама привезла тебе папу, – заявила бабушка, сверкая очами.
