– Они сюда вернутся? – прошептала я.
– Это у них надо спрашивать, – заметил Коля. – Вообще-то там есть выход на другую сторону. Ну если идти до конца коридора. А могут и вернуться и тут все обследовать. Хотя эту дверь еще поискать надо, если не знаешь. Но найти можно. Лучше посидеть пока. А тебе вообще куда?
Я сказала про машину на Лиговке.
– Выведу, – кивнул Коля. – Вот посидим тут немного, и выведу.
Минут через пятнадцать (хотя я могу и ошибаться во времени, так как сидели мы в кромешной тьме и на часы взглянуть не было никакой возможности) шаги и голоса послышались вновь.
Насколько я поняла, парни остановились как раз у поворота, за которым и находилась наша дверь. В тишине ночи и вдали от звуков вокзала (хотя мы все еще находились на его территории) их слова хорошо доносились до нас с Колей.
– Ушла, сука, – процедил один. – Если я этого чумазого еще раз увижу – уши отрежу.
Я в темноте почувствовала, как Коля улыбается, он даже издал легкий смешок – явно был уверен в том, что этим двум не удастся до него добраться.
Затем последовало обсуждение дальнейшего плана действий. Ребятки пришли к выводу, что им следует расспросить местную публику «про этого чумазого» и ловить его. Мой след, по их мнению, уже простыл. Также порадовало, что «шеф их придушит».
Минут через десять после того, как шаги молодцев заглохли, Коля зашевелился и предложил мне вылезать, что мы и сделали.
– Пошли, – позвал Коля.
Неведомыми цивилизованным людям тропами мы вылезли на Лиговский проспект, но не у Московского вокзала, а несколько дальше – ближе к Обводному каналу. Район там еще тот…
– Где твоя машина? – спросил Коля.
Я сказала.
– В другом месте, что ли, поставить не могла? – буркнул мальчишка.
– Ну откуда я могла знать?
– Должна была знать. Дура, что ли?
Я пожала плечами, но ничего не ответила. Коля повел меня дворами, и в конце концов мы вышли совсем недалеко от места парковки моей машины. Днем здесь часто негде приткнуть автомобиль, сейчас же, кроме моей «БМВ», стояли только видавшие виды «шестерка» и «копейка».
– Твоя которая? – спросил Коля, кивая на «Жигули».
Я показала на «БМВ». Пацан сказал слова, которые десятилетнему ребенку знать не положено. Пожалуй, он ими выражал восторг, хотя эти выражения могут служить для выплескивания всех эмоций, надо только ими умело пользоваться. У Коли в данном вопросе чувствовался большой опыт.
Мальчишка тем временем посмотрел на меня внимательно.
Я же щелкнула пультом сигнализации, взяла Колю за руку и потащила к машине, в которую и предложила ему загрузиться. Он не возражал. Для него прокатиться в «БМВ» было жизненно важным событием.
– А мы куда? – спросил он минут через десять езды, наверное, только придя в себя.
– Ко мне, – как само собой разумеющееся сказала я. – Не могу же я тебя оставить на вокзале.
Коля заявил, что вокзал – его дом родной. Я ответила, что никогда себе не прощу, если он из-за меня пострадает. Коля хохотнул, потом посмотрел на меня лукаво уголком глаза и спросил:
– У тебя любовник богатый, да? Тачку он подарил? И ты вместо него за бабками приехала? Вообще-то нечестно бабу вместо себя посылать. Я бы сам пошел.
Я на мгновение опешила, а потом уточнила, почему Коля решил, что я приехала за бабками.
– А за чем же еще? – как само собой разумеющееся сказал он. – Покажи сумочку-то?
Сумку мне показывать не хотелось – из разных соображений, но от моего желания больше ничего не зависело, так как юркий Коля уже проскользнул на заднее сиденье, куда я бросила сумку, и расстегивал молнию. При виде большого количества бинтов и лекарств он вначале удивился, потом спросил:
– А твой ранен, что ли?
– Ранен, – кивнула я.
– А, вот почему он сам не мог приехать, – понял Коля и продолжил осмотр. – Ну тогда ясно.
Я пыталась разглядеть в зеркальце заднего вида, что он там нашел (саму разбирало любопытство), но у меня ничего не получилось. Потом Коля присвистнул.
– Не свисти, а то денег не будет, – заметила я.
– Бабок тут надолго хватит, – ответил Коля, а потом задал еще один вопрос, заставивший меня резко нажать на тормоз: – А твой что, киллер?
Прежде чем ответить, я снова тронулась с места, завернула в какой-то узкий переулок, попавшийся по пути следования, и поставила машину у края тротуара, потом зажгла свет и повернулась назад.
– Почему ты решил, что он киллер? – уточнила я.
– А мина ему зачем?
– Что?! – взревела я.
Коля тем временем изучал некий пластиковый предмет, по форме напоминающий видеокассету.
– Израильская, – сообщил он.
– А это ты откуда взял?
– Написано, – и ткнул пальцем.
Оказалось, что у Коли имеются даже некие познания в иностранных языках. И подрывных устройствах. Я, пожалуй, не сообразила бы, что прихватила из ячейки. Пришлось бы Аньке консультироваться у Вездеходова или у кого-то из своих бывших поклонников. Или мне у майора Петрова. Не знаю, правда, какой был бы конечный результат консультации.
К мине также прикладывался пульт дистанционного управления.
– Ты смотри, только не нажми на него! – закричала я, в самом деле испугавшись.
– А ты думаешь, так сразу и сработает? – удивился мальчишка, страшно заинтересовавшийся найденным добром – мина с пультом для него оказалась гораздо важнее денег. Наверное, у моего Вадика были бы такие же приоритеты.
Я, честно говоря, не представляла, как это устройство работает, и знать этого не желала, но Коля высказал предположение, что для того, чтобы мина среагировала на сигнал с пульта, с ней следует произвести какие-то манипуляции. Коля, конечно, хотел проверить ее действие.
– Только не в моей машине, – твердо сказала я.
– На вокзале попробую, – как само собой разумеющееся, заявил он.
– Ты что, сдурел? Там столько людей! И жить где будешь?
Коля задумался, потом уточнил, что «мой» хотел взорвать. Я ответила, что понятия не имею и вообще даже представить не могла, что в сумке мина.
– А он тебе только про деньги сказал?
Я кивнула, а сама задумалась о том, кого я сегодня подобрала на улице… Вернее, кто сам сел ко мне в машину. Что представляет собой Леша? И что будет с мамой, когда я привезу в дом еще и Колю? Ведь я в самом деле собралась везти его к себе. Не могу же я оставить мальчишку на вокзале, чтобы он там пострадал от бандитов?
И вообще куда я вляпалась?!
Надо было просто выкинуть Лешу из машины! Сразу же! Пока я его не узнала. Или потом спросить, куда его отвезти. Есть у него друзья или как? Или киллеры у нас – люди одинокие и нелюдимые?
Но во всем виновата Анька. Ей, видишь ли, захотелось увести Вездеходова из семьи. C этого все и началось. И Анька, как всегда, выбрала самый оригинальный способ из всех возможных, и в результате страдаю я.
Я дала задний ход, вновь выехала на проспект и направила машину к родному дому.
– Мы куда едем? – уточнил Коля, продолжая вертеть мину в руках.
– Ко мне. Я же сказала. И, послушай, убери ты эту гадость подальше. А вдруг нечаянно рванет, а? Коля, мне неспокойно. Убери ее, пожалуйста. Или лучше выкини.
– Зачем добру пропадать? – удивился малец. – Эта мина больших денег стоит. И ты подумай, что твой с тобой сделает, если ты без мины приедешь?
Я заметила, что его как раз, возможно, и хотели взорвать, а мне с сыном погибать не хочется. Коля ответил, что если бы хотели взорвать, то пульт не приложили бы, и я была вынуждена согласиться. Затем Коля спросил про моего сына. Я ответила. Коля, как и следовало ожидать, в школу никогда не ходил, но умел и читать, и считать. Считать его научила жизнь, как – он сам не помнит, а читать – один бомж, проживающий на вокзале, «из ученых», как сказал мальчишка.
Я поставила машину на стоянку, надеясь, что сегодня ночью мне никуда больше не придется ехать. Коля взял сумку, заявив, что он – мужчина и ее понесет, и мы тронулись в направлении парадного. Кухонное окно у меня горело. Я догадывалась, что мама еще не ложилась. Возможно, стоило купить для нее сердечные капли.
* * *
Как и следовало ожидать, разразился очередной скандал, разбудивший Вадика. Сын выскочил в пижаме в коридор, страшно удивился появлению Коли и стал выяснять, кто это такой. Бабушка, естественно, завела песню про мою склонность подбирать на улице дворняг, бомжей и бандитов. Я рыкнула на сына, чтобы ложился спать (но куда там, ляжет он теперь, пожалуй), на маму – чтобы прекратила воспитательные речи, все равно толку от них никакого нет. Колю я отправила в ванную, выдав ему свою пижаму.
Пока он мылся, урча от удовольствия (интересно, когда он вообще мылся последний раз?), я вручила маме бинты (чтобы ее чем-то занять и чтобы она не увидела деньги и мину, хотя подозреваю, она не догадалась бы, что за пластиковый предмет я принесла в дом), сунула баксы к себе в шкаф, а сумку, извлеченную из камеры хранения с миной внутри, понесла в комнату к Леше. Там и обнаружила, что он в сознании.
