Выйдя из здания Медакадемии, Надя перешла через дорогу, желая направиться в близлежащий сквер. Погода вдруг в одночасье сделалась жаркой, почти что летней. Надя хотела занять одну из скамеек и систематизировать имеющиеся факты.
– Вы ведь Надежда Никитина? – услышала она мужской голос и обернулась. Она заметила одетого несколько небрежно, с нарочитой элегантностью, симпатичного спортивного мужчину, лицо которого ей было знакомо. Ах, ну конечно, это и был олигарх Филин, о котором они вели только что речь. Надя увидела черный «Порше», припаркованный в неположенном месте.
– А вы ведь Вениамин Филин? – вопросом на вопрос ответила девушка, и олигарх усмехнулся.
– Да. Так вы Надя? – спросил он, и девушка кивнула. Филин приблизился к ней и спросил:
– Вы ведь знали Веру, не так ли? Она мне о вас рассказывала. И о вашем друге Максиме Петрове.
Надя в душе прокляла Веру Кудымову. Получается, что теперь и Филин был в курсе того, кто является «студентом Максимом П.». И кто знал об этом еще?
– Дело в том, что… – он запнулся, и его красивое надменное лицо исказил мгновенный тик. Надя вдруг поняла, что Филин чем-то обеспокоен и что он страдает.
Или, возможно, он ломает перед ней комедию?
– В общем, я хотел спросить, не знаете ли вы, где Вера? – выпалил он, и Надя уставилась на него в удивлении. Вопрос был более чем странный.
– Я думала, что… – Она запнулась. Не говорить же, что она думала, что Вера живет с ним. И что он должен быть лучше, чем кто бы то ни было иной, в курсе того, где та находится.
– Я думала, что вы должны это знать. Она же главный редактор вашей газеты, – завершила она свою мысль.
Вениамин Филин качнул головой.
– С тех пор, как три дня назад мы поссорились и она ночью ушла из моего особняка, я ее не видел.
Надя навострила уши. Вера ночью ушла из легендарного особняка Филина, о котором ходило великое множество слухов?
– Понимаете, она ушла и с тех пор как в воду канула. И дозвониться я до нее не смог, потому что свой мобильный она у меня забыла. Каюсь, я не сразу поехал за ней по трассе в город, а только через какое-то время, но там я ее не нашел. Не было ее и на старой квартире, и на новой… Она исчезла!
Надя уставилась на олигарха. Может ли она верить тому, что он ей говорит?
– Если вы поссорились, то неудивительно, что она не желает иметь с вами ничего общего. Она могла уехать к родителям. К родственникам. К своему бывшему мужу.
Последнее она сказала, чтобы позлить этого надменного типа.
По лицу Филина снова пробежала судорога.
– Нет, я все проверил, даже ее мужу, ее бывшему мужу позвонил. Но к нему Вера бы точно не заявилась. Да и одно дело – это ссора со мной, а совершенно иное – работа. Она после этой ночи не появлялась на работе и никого не предупредила, что берет отпуск или отгул.
Надя посмотрела на Филина и спросила:
– А если вы поссорились, то, может, она решила уйти из «Городских вестей»? Поэтому на работе и не появляется. И вообще уехала из города, хотя бы на время.
– Она пропала, что в этом непонятного? – повысил вдруг голос олигарх, и Надя поняла, что этот красавец может быть крайне раздражительным и опасным.
Заметив, что на них таращатся прохожие, он понизил голос:
– Извините, но я переживаю. Переживаю, что с ней могло что-то случиться. Да, во время нашей ссоры она заявила, что подаст заявление об уходе, но ведь она так его и не подала! Если бы хотела уйти, то ушла бы, но ведь она этого не сделала! Я ведь ее люблю!
Ага, значит, разлад был серьезный. Что же у них, интересно, приключилось? Занятно было и признание – оказывается, Филин любил Веру. Только зачем он говорит это ей, незнакомому человеку, прямо здесь, на улице?
Потому что так страдает? Или с какой-то иной, ей пока что еще не ясной целью?
– Значит, вы уже три дня не получали от нее вестей? – протянула Надя. – И последний раз видели ее, как я понимаю, в вашем особняке? Ночью?
Олигарх кивнул.
– И вы позволили любимой женщине ночью топать от вашего особняка, расположенного за городом, по трассе обратно домой?
Филин снова повысил голос:
– Я же сказал, что отправился за ней, хоть и не сразу. Мне тоже требовалось время, чтобы остыть и прийти в себя. К тому же я был уверен, что она только ломает комедию и сама вернется.
Может, это он сам ломал сейчас перед ней комедию?
– А в полицию обратиться не пробовали? – спросила она, и Филин надменно заявил:
– После того что Вера им устроила, мне только подавать заявление об ее исчезновении не хватало! Губернатор будет в диком восторге! Начальник полиции тоже! Нет, о том, что я вам сказал, никто не должен знать!
– Но если Вера… исчезла, то, быть может, ей требуется помощь, – заявила Надежда, а Филин оборвал ее:
– Поэтому я ее сам и ищу! Я ей сам помогу!
Возникла короткая пауза.
– Должна признаться, что я тоже не могу уже в течение нескольких дней до нее дозвониться, – произнесла Надя. – Но ведь ее телефон был у вас. Ничем помочь вам не могу – я не в курсе, где сейчас Вера!
– Точно не в курсе? – спросил ее строго Филин, и Надя подтвердила:
– Точно не в курсе. У меня в квартире на Куприна она точно не прячется. Можете проверить. И я не ведаю, где она. А вы?
Она намеренно задала этот вопрос, желая посмотреть, какая будет реакция. Филин тотчас взвился:
– Вы что, тупая? Я же сказал вам, что не знаю, где Вера, и что я ее ищу! Иначе пришел бы я к вам?! Ладно, все с вами ясно! Пока!
И он прыгнул в свой «Порше», который с оглушительным ревом секундой позже полетел по улице и свернул на соседний бульвар, проехав на красный свет.
Задумчиво глядя Вениамину Филину вслед, Надя подумала, что если бы была причастна к исчезновению журналистки, то тоже стала бы разыгрывать из себя обезумевшую подругу и наведываться к разным людям, даже малознакомым или вообще незнакомым, расспрашивая их и создавая устойчивое впечатление, что ужасно беспокоится о Вере.
Подобное называется: создавать себе алиби.
Хотя Надя не понимала, отчего это требовалось олигарху. И вообще, он со своими связями и в особенности деньгами мог бы, если он не желает подключать полицию, нанять целую армию частных детективов. Так отчего же он до сих пор не сделал этого?
Надя уселась на скрытую за сосной лавочку, закрыла глаза и принялась систематизировать имеющиеся в ее распоряжении факты. Ей предстояло многое обмозговать.
– Эй, Петров! – Максим, подлетевший к аудитории, в которой шла лекция по лечебному делу, куда он опаздывал, чего строгая профессорша терпеть не могла, обернулся. И заметил группку из трех человек – двух развязных блатных типов и удивительной красоты девицы. Типы были нерадивыми студентами старших курсов, которых держали только потому, что они были платниками. А удивительной красоты девица звалась Яной и работала ассистентом на кафедре оториноларингологии.
– Стой, тебе говорят! – сказал один из типов и схватил Максима за висевшую у него на боку сумку. – Поговорить надо!
Чувствуя, что сердце у него ушло в пятки, Максим пробормотал:
– У меня лекция. Я не могу пропустить.
– Можешь, – пропела красавица Яна, одаривая его сказочной улыбкой. – Давай отойдем.
Два типа буквально отконвоировали его к лестнице в конце коридора и заставили подняться вместе с ними в закуток, служивший «курилкой» для преподов.
– Так в чем дело? – попытался хорохориться Максим, а один из типов вдруг ударил его по шее.
– Ты, рыжий клоун, скажешь сейчас нам все, что знаешь! Иначе…
Типы загнали его в угол. Максим беспомощно посмотрел на красавицу Яну, но та и не думала прийти ему на помощь.
– Говорят, что ты и есть тот самый «студент Максим П.», который столкнулся с маньяком прошлым летом, – произнесла она, подходя к затравленному пареньку. – Это правда?
Максим вспомнил, о чем только что говорил с Надей.
– Нет, неправда! – заявил он. – И вообще, это же наверняка псевдоним. Его точно так же могли звать Павел, Роман, Артём…
– Но зовут-то Максим, ведь так? – пропела красавица, и ее длиннющие ногти вдруг защемили мочку уха юноши. – К тому же говорят, что в одной из ранних редакций статьи речь шла о студенте Максиме П., студенте-первокурснике Медакадемии.
Максим судорожно сглотнул и сказал:
– Это вам у Веры Кудымовой надо спросить, она же статью написала.
Другой тип ударил его в живот, и Максим, согнувшись пополам, жалобно застонал. Яна же схватила его рыжие вихры и, крайне болезненно потянув за них, прошептала ему в лицо (больше походя при этом не на сказочную красавицу, а на сказочную ведьму):
– Петров, не ври! Я же вижу, что ты врешь! Колись, это ты беседовал с журналисткой?
При этом она накручивала его локоны на свои тонкие, увенчанные большими накладными ногтями пальцы.
