— Тоже мне, герой нашёлся! — осадил другой голос с напевной тосканской окраской, так похожей на его собственный провансальский акцент, сгинувший в небытие ещё после Ост-Индии, тем более, после десяти лет в Париже, в Оранжерее и "Комеди` Франсез".
Гиацинт усмехнулся и заткнул кинжал за пояс. "Интересно, как их сюда занесло?"
— Тебя Натал ясно предупредил, чтоб не лез никуда без приказа, — продолжал второй. — Он с тебя шкуру спустит, увидишь!
— Подумаешь! — хмыкнул первый и отошёл от пещеры на несколько шагов (хрустнул гравий под каблуками). Нет, ну куда её несёт? — возмутился он. — Джордано, подожди! Я скоро!
— Осторожней только, — буркнул Джордано, делая шаг в тень. И в ту же секунду чья-то рука зажала ему рот ладонью и увлекаемый неведомой силой, не успев опомниться, он очутился в пещере.
— Не вздумай кричать, — услышал он над ухом родной хрипло-насмешливый голос. — И не укуси меня, пожалуйста… от радости.
Джордано поднял глаза на говорившего, не смея поверить в такое чудо. В полумраке блестела знакомая улыбка. Гиацинт отпустил его, видя, что бурной реакции на встречу, с криком, от которого все окрестные бандиты слетятся сюда, словно стая ворон, можно не опасаться. Глаза Джордано сияли:
— Живой!
— Как видишь, — усмехнулся граф. — Что, уже не надеялись?
Друзья обнялись, не спрашивая, кто откуда взялся. Это потом, сейчас главное, что встретились.
— Куда понесло Розанчика?
Джордано махнул рукой:
— Сейчас придёт. О! Уже слышу его шаги.
— Я тебя очень прошу, скажи, чтобы он не орал на всё побережье. Здесь полно бандитов. Иди, встреть его.
Через миг паж повис на шее у Гиацинта. Убедившись, что друг настоящий, не призрак, Розанчик смущённо отвернулся и шмыгнул носом:
— А мы это… спасать тебя собирались. А ты… Вечно твои фокусы!
Граф иронично возразил:
— Нет, мои дорогие, на этот раз вы превзошли всех на свете. Какой фантастический каприз судьбы привёл вас именно сюда?
— Да мы специально сюда шли! — возмутился Розанчик. — Хорош каприз! Летели, сломя голову, сперва морем, потом через горы и…
Он становился на полуслове, оглянулся на вход и широко раскрыв глаза снова уставился на Гиацинта:
— Потом расскажу. Сейчас здесь будет Виола.
— Здесь? — дёрнулся Гиацинт. — Она, что, там одна бродит по берегу, где пиратов больше, чем семечек в подсолнухе?!
Джордано при первом упоминании имени графини выскользнул из пещеры ей навстречу.
— Если с ней что случится… — обещающе процедил граф, глядя в упор на Розанчика.
— Да не волнуйся, у неё есть оружие и вообще…
— "Не волнуйся!" — передразнил Гиацинт. Отошел подальше от яркого света и старался пальцами расчесать чёлку так, чтобы закрыла шрам на виске. — Как же! Думаешь, просто не волноваться?..
Граф провёл тыльной стороной ладони по щеке с гладкой сухой кожей и остро торчащей сейчас костью скулы. "Слава Богу, хоть южная кровь спасает, — мысленно вздохнул он. — Могу бриться не часто и загар, может, хоть наполовину скроет чёрные круги под глазами. Но декорации для встречи с любимой самые подходящие! Из меня сейчас такой Ромео, что не дай Бог…"
У входа мелькнула тень, и Виола влетела в пещеру, на ходу поправляя растрёпанные волосы. Остановилась, заметив Гиацинта. Потом медленно подошла, словно боясь, что он может исчезнуть, и без звука упала к нему на грудь. Одной рукой он сжал её в объятьях, погладив щекой по волосам:
— Здравствуй, солнышко…
— Чудовище! — всхлипнула Виола, крепче прижимаясь к нему: — Негодяй, мерзавец, ненавижу тебя!
Гиацинт тихо засмеялся:
— И ты явилась за мной на край света, чтобы сообщить эту радостную новость? Любовь моя… — он прильнул долгим поцелуем к её виску. — Моя очень глупая девочка…
— Ненавижу, — шептала она, покрывая поцелуями его лицо. — Не-на-ви-жу!
По щекам Виолы текли слёзы. Мальчишки со стороны недоумённо смотрели на эту странную женщину, которая была совершенно, каменно спокойной в самые тяжёлые минуты и плачет теперь, когда всё хорошо.
— Ты хоть представляешь, что было бы, если б они…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Представляю, — Гиацинт смотрел вверх, на потолок пещеры: — Ничего бы не было, — с лёгкостью проговорил он. — Ни меня, ни тебя… Не надо объяснять, как бы ты огорчилась. Я и так знаю.
— Знает он! — всхлипнула Виола. — Чтоб ты провалился!
Она, шутя, легонько стукнула его в плечо.
— Осторожней!
Никакие старания Тацетты не смогли бы вырвать у него это восклицание. Но рука любимой случайно задела рану…
Виола с ужасом смотрела на свои пальцы, на которых отпечатался влажный красный след:
— Господи…
Гиацинт нежно взял её руку и поцеловал в ладонь:
— Извини, забудь. Ничего нет и не было.
В глазах Виолы что-то оборвалось и погасло:
— Я его убью, — с тихой яростью она смотрела в одну точку. — Уничтожу. Эту тварь я достану где угодно и растерзаю на куски, а потом…
— …Порежешь большим ножом на маленькие кусочки и скормишь по одному акулам за кормой "Дельфиниума"! — Гиацинт засмеялся: — Любовь моя, с каких пор фиалки примкнули к секте растений-хищников?
Она прерывисто всхлипнула, успокаиваясь:
— Жизнь такая… Тюльпаны в ней тоже никогда не состояли…
Она спрятала лицо у него на груди. Граф очень нежно, но настойчиво отстранил её, взяв лицо Виолы в свои ладони и едва касаясь губами её век, осушил слёзы:
— Девочка моя, пойми, ничего нет, а что было, больше не повторится. Самое главное, что ты — здесь!…
Он крепко-крепко прижал её к себе, объясняя наглядно, что "здесь" это не в Испании и не в пещере. И вообще, это место не обозначено ни на одной карте мира, потому что "здесь" — это "рядом со мной". Возле сердца и в нём, одновременно.
Виола тихонько засмеялась, сквозь слёзы:
— Всё, дорогой! Теперь я всегда буду "здесь". Ты шагу без меня больше не сделаешь, ясно? — И отстранившись, но не убирая рук с его груди, она наставительно продекламировала: — Муж имеет право и должен во всём слушаться жены своей и никогда-никогда не покидать её. В горе и в радости… И вообще, никогда!
Гиацинт лукаво уточнил:
— Даже когда она кричит, что ненавидит его и желает, чтобы он провалился куда-нибудь, убирался подальше и вообще?
— Даже тогда, — подтвердила Виола. — И особенно — тогда.
— Вот и пойми этих женщин! — граф обращался к друзьям: — Жуткие создания, верно?
Розанчик энергично кивнул:
— Истинная правда!
Джордано молча улыбался.
Виола обвела их сияющими глазами:
— Ненавижу мужчин. — Глядя в глаза Гиацинту, она ласково повторила: — Не-на-ви-жу! Всех-всех…
Розанчик насмешливо фыркнул:
— Ну и пожалуйста! Госпожа капитан… Тьфу, вот въелось всё-таки!… Виола! Мы собираемся возвращаться в лагерь? Надо удирать отсюда пока не поздно.
— Госпожа кто? — прищурился Гиацинт.
— Капитан, — подтвердил Розанчик. — Чему ты удивляешься? Она глава нашей экспедиции и капитан "Дельфиниума".
— Ну, знаешь ли! — граф искоса взглянул на жену. — Это уже слишком.
— А что мне оставалось делать? — пошла в наступление Виола. — Сидеть дома у окошка за вышиванием и ждать, пока придут требования выкупа?
— Гм, а моя дорогая тёща, она как, позволила бы тебе потерять даром столько денег? — иронично склонил голову набок Гиацинт.
Жена ответила ему обезоруживающей невозмутимой улыбкой:
— А с чего ты взял, что запросили бы очень дорого? Монет десять мама дала бы…
— Ах, так?
— Да!
Граф вздохнул, становясь серьёзным:
— Зная щедрость нашей маркизы, я скорее поверю, что она согласна заплатить сколько угодно, лишь бы никогда больше не видеть меня.
Джордано и Розанчик наперебой принялись рассказывать, какое рвение проявила Матиола, разыскивая своего драгоценного зятя, ради которого она подняла среди ночи всю полицию, охрану мэра, заставила губернатора Барселоны дать им лошадей и всё необходимое снаряжение для перехода через горы, причём сама тоже очень хотела помчаться с "отрядом спасения" и всё время ругалась с дочкой, боясь, что они могут не успеть спасти его жизнь, а Виола вообще слишком мало об этом беспокоится!
