Джордано заглянул в отверстие известного им хода наверх:
— Дай факел, я полезу, посмотрю, есть там выход или правда засыпало?
— Попробуй, — кивнул Гиацинт. — Только без света. Не хватало привести сюда бандитов.
Джордано выразил согласие и, взобравшись по склону насыпи, исчез в темноте.
— А я посмотрю пока, что в том, боковом ходе, — Розанчик показал на правое отверстие, расположенное низко над полом, но достаточно широкое, чтобы идти.
— Держи! — Виола отдала светильник. — Только осторожно, не сворачивай ни в какие ответвления. Только вперёд, до развилки и обратно. Понял?
— Хорошо. А как же Джордано, если здесь не будет света?
— Ничего, не заблудится. Там одна дорожка: вниз, к нам, — ответил Гиацинт. — Кстати, дай спички. Сделаем второй факел.
Коробок упал рядом, под ноги графу. Розанчик махнул рукой и пролез в новый коридор, ведущий неизвестно куда.
Гиацинт набросил свой камзол на плечи Виолы (в пещере было холодно, как в погребе). Она молча приняла подарок, достала из-за пояса половинку рукава и, опустившись на колени, скатывала новый фитилёк для светильника, пропитывая его сапожный кремом "Эфедра". Гиацинт сел рядом.
Они остались вдвоём в большом пустом зале, глубоко под землёй. Графу не нужен был свет, чтобы видеть жену и знать, как она, склонив голову набок, внимательно прислушивается к движениям своих пальцев. Он знал, какой сейчас у неё взгляд, как она слегка хмурит брови, пытаясь разглядеть невидимую ткань.
— Виола…
— Что?
Он чувствовал, что жена не обернулась, продолжая работу.
— Что будет, если мы не выберемся отсюда? — тихо спросил он.
— Напомни, чтоб, когда Джордано вернётся, я забрала у него ножны от кинжала… Что говоришь? Если не выберемся? Ну, останемся здесь.
— В этой пещере?
Она вздохнула, как взрослая, терпеливо объясняющая что-то ребёнку:
— Не в этой, конечно. Мы ведь будем долго идти, блуждать по лабиринтам, пока наконец свалимся и умрём на месте. Откуда я могу знать, где именно это будет.
Гиацинт поймал её за руку в темноте:
— Ты что, смеёшься?
— Нет, — она сосредоточенно выравнивала трубочку фитиля и забрала у мужа свою руку. — Мне просто всё равно, умереть рядом с тобой через сто лет или сейчас. Лишь бы рядом с тобой… Ага, готово! Сейчас будешь задавать дурацкие вопросы при свете. Дай спички.
— Не дам. Я серьёзно спрашиваю!
По её дыханию он расслышал, как Виола улыбнулась:
— А я серьёзно отвечаю: если не выберемся, ничего не будет. Ни меня, ни тебя. Дай спички.
— На.
Из мрака вынырнуло её лицо в золотистом ореоле огня. Виола улыбалась, склонив голову набок:
— Что тебя беспокоит? Если бы ты меня просто любил, то на пороге смерти просил выйти за тебя замуж, и я бы сказала "да". Но мы и так муж и жена, чего тебе ещё надо?
Он удивлённо раскрыл глаза:
— Ничего. Будь мы одни, я бы вообще ни о чём не думал. Кроме простых радостей перед смертью…
— Угу, и наши обнявшиеся скелеты археологи назвали бы "пещерные любовники".
— "Молодожены", — поправил он. — У тебя бы сохранилось кольцо.
— Очень мило. Кажется, я рада, что мы не одни!
— Серьезно? — он недоверчиво повел бровью.
Виола сидела, прислонившись к стене, и сейчас хмуро отвернулась.
— Молчал бы уж! Я людей в лагере оставила, гарнизон солдат… Натал с ума сойдёт, когда узнает, что мы не вернулись. Я им приказала, если что-то случится, спускаться в бухту за деревней рыбаков и ждать "Дельфиниум". А до встречи с ним ничего не предпринимать.
Представь, явятся родители, а им сообщат, что мы пропали, и про тебя тоже ничего не известно.
— Представил. Только не надейся, что Нат послушается твоего приказа. Я его, к сожалению, знаю… А почему вы — отдельно, яхта — отдельно?
Виола рассказала, как они решили идти через горы из Барселоны, а "Дельфиниум" плыл в обход, через Гибралтар.
— Они на днях будут здесь. Может быть, завтра.
— Хоть бы задержались! — Гиацинт зло тряхнул головой: — Хм! Никогда не думал, что буду желать нашей яхте встречного ветра! И это когда друзья идут к нам на помощь. Дожили!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Виола укрепила светильник в щели на полу между камнями. Освободив таким образом обе руки, придвинулась к мужу и обняла его, прильнув щекой к его плечу, как всегда любила сидеть. Виола точно знала, что в таком положении он не может делать резких движений, а значит, не может и злиться всерьёз.
— Как вы узнали, что Чёрный Тюльпан не был в Барселоне? — спросил Гиацинт позже.
— Мы встретили рыбаков, с лодкой которых ночью столкнулся корабль Неро` прямо возле Мальорки. Ты это видел?
Гиацинт задумался:
— Возле Мальорки… Понятно теперь, отчего я пришёл в себя — корабль чуть не подпрыгнул, так врезались.
— Ты был без сознания? — Виола старалась, чтобы голос не выдал ее чувств.
— Ага, двое суток.
Жена вздохнула и крепче прижалась к нему. Хотя вздох походил на всхлип, вздохнула она с явной завистью:
— Повезло тебе! Мог совершенно не волноваться о нас.
— Как вы добры, мадам!
Виола подняла руку и, не глядя, на ощупь провела ему пальчиками по лицу, открывая шрам:
— От этого?
Граф оборвал смех и отвернулся:
— Надеялся, что не заметишь…
Она снова вздохнула, с огорчением констатируя полное отсутствие ума у своей дорогой половины:
— Он надеялся! Скажи, чем ещё тебя тяжёлым стукнуть, чтоб наконец запомнил: от любимой женщины ничего скрывать нельзя. Всё равно догадается.
Гиацинт не возражал. Только спросил:
— Раз заметила, что ж не сказала?
Виола снова легла щекой к нему на плечо:
— Я сделала вид, что не вижу, потому что знала, что ты расстроишься, если узнаешь, что я узнала!
Гиацинт нахмурился:
— Повтори? Впрочем, что бы ты ни говорила, ясно только одно: ты — притворщица!
— Сам такой! — парировала Виола.
Муж с удовольствием согласился:
— Мда. Как говорит Розанчик, это у нас семейное.
29.
Лёгок на помине, паж вынырнул из бокового хода в стене. Но не из правого, куда он вроде бы направлялся, а рядом, из левого.
— Они соединяются! — сообщил он, подходя к друзьям. — В правой галерее тупик, и она связана с левой, которая продолжается дальше прямо.
— Молодец, — похвалила его Виола. — Но тебя ведь просили никуда не сворачивать. Заблудился бы, чтобы мы делали… без света.
— А я спички вам оставил, — нахально хмыкнул паж, уловив иронию в словах Виолетты. — Зато мы знаем, что надо идти по левой галерее. Джордано не вернулся?
— Нет, как видишь…
Ждать возвращения графа Георгин пришлось ещё минут двадцать, а им показалось, что прошла вечность, прежде чем Джордано съехал по склону к ним. У Розанчика были часы, иначе, не зная, сколько прошло времени, друзья бы извелись от беспокойства.
Наконец, сверху посыпался гравий. Джордано с разгону прокатился по насыпи и встал, отряхиваясь от пыли.
— Ну что?
Он молча отрицательно покачал головой.
— Проклятье! — процедил Гиацинт. — Выбраться нельзя никак?
— Нет. Но это ещё не всё. — Джордано указал кивком наверх, где остались пираты: — Через пару часов они будут здесь.
— Обрадовал! — усмехнулся граф Ориенталь. — Откуда знаешь?
Джордано сел рядом с ними:
— Я слышал; они разбирают завал.
— Чем их не устраивает мысль, что мы умерли? — возмущённо спросил Розанчик.
Джордано покосился на него:
— Тем, что они нас не нашли. Я с трудом пробрался в наш коридор, где мы прятались вначале. В пещере пооткалывались огромные глыбы с потолка и рухнула стена. Та, самая дальняя, возле входа сюда. За ней оказалась тоже пустота, вся скала изрыта пещерами. Так вот, они там бродят и разворачивают осколки глыб, думая найти нас. Похоже, сообразили, что из пещеры вёл второй выход, и ищут его. Они разговаривали за стенкой. Если приложить ухо к камням, всё слышно.
