– Ты не посмеешь.
– Хочешь проверить?
Несколько секунд они безмолвно мерили друг друга взглядами.
– Я разочарована, очень разочарована, – наконец выдохнула Мариса.
– Я тоже. Но одно я знаю точно: когда у меня будут дети, я ни за что не стану превращать их в пешки. Прощай, мама, и не жди меня завтра на свадьбу. Я не приду.
– Маркус? – бросила она вслед уходившему сыну. – Маркус, это неприемлемо!
Но он даже не обернулся. Любовь? Даже он знает, что эти крики не имеют к любви ни малейшего отношения.
И он больше никогда не позволит им себя контролировать.
Все действительно изменилось.
И теперь он свободен.
Вдохнув полной грудью, Маркус пустился бежать.
Глава 15
Теперь она просто обязана все ему рассказать. И именно так она и поступит, как только он остановится, позволив остановиться и ей самой. Либерти споткнулась, но все же сумела сохранить равновесие, физическое, а вот что касается эмоционального…
Разве можно сохранить хоть какое-то подобие равновесия после того, что она только что услышала? Разумеется, она и раньше понимала, как Мариса отнесется к их связи, но не захочет выносить сор из избы и любой ценой попытается избежать скандала.
Но похищение… Маркуса пыталась похитить собственная няня? А его родители, те самые родители, что должны были бы его любить всем сердцем и защищать… Здесь она вообще уже ничего не понимала. Злоумышленников они засадили, а о самом Маркусе полностью забыли? Даже хуже того, заперли его дома, словно он сам во всем виноват?
Ее собственная мать тоже была далека от идеала, а наркотики и мужчины волновали ее куда больше родной дочери, но у Либерти по крайней мере всегда оставалась надежда. Бабушка Девлин учила ее читать, и даже в самом паршивом приемном доме ее всегда кормили три раза в день и отправляли в школу. И у нее всегда была надежда, что, если она не станет высовываться и будет упорно трудиться, рано или поздно все же сумеет себя спасти.
Но у Маркуса, несмотря на баснословные деньги и власть, такой надежды вообще никогда не было. Ей безумно захотелось его обнять и сказать, что все будет хорошо.
Но прошлое в прошлом. Теперь он готов за нее драться, даже если для этого придется все поставить на карту. Он обещал и обязательно сдержит это обещание.
Она пыталась объяснить, что недостаточно для него хороша и может причинить боль, но он не стал слушать. А значит, нужно прямо сейчас рассказать о детстве, системе опеки и всей той лжи, что ее окружала… Он поймет, понял же он, как важен для нее Уильям? Он поймет, что все, что она делала, она делала, чтобы выжить.
Не останавливаясь, Маркус втащил ее на холм, бегом ворвался в их коттедж и замер лишь у стоявшей на возвышении кровати.
Несколько секунд они просто стояли, держась за руки и приходя в себя после сумасшедшего бега. Голова Маркуса поникла, и Либерти видела, как ему больно, и знала, что ее слова причинят ему еще больше боли.
Но она больше не могла держать его в неведении. Не могла оставаться одной из без конца обманывающих его женщин. Она лучше их. Должна быть лучше, если действительно хочет его заслужить.
– Маркус, – начала она, пытаясь найти нужные слова. Я черная, но всю жизнь выдавала себя за белую. Моя мать была проституткой и наркоманкой. Я тебя люблю.
– Ничего не говори, – выдохнул он, крепко обнимая и впиваясь губами ей в губы.
Грубый жадный поцелуй. Но вместо того чтобы отстраниться, она запрокинула голову, углубляя поцелуй, полный смятения и отчаяния.
– Маркус, – она слегка отстранилась, – мне нужно…
– Не хочу ни о чем говорить. – Он яростно расстегнул застежку верха купальника, и прохладный воздух скользнул по ее все еще влажной после океана груди. Маркус поцеловал ее в мгновенно напрягшийся сосок. – Позволь мне о тебе позаботиться.
– Маркус… – Но сейчас именно она должна о нем заботиться, должна его защитить. Но он уже приник губами к ее соску, а его руки стягивали низ купальника, и она больше не могла бороться с желанием.
– Все будет хорошо, – выдохнула она, желая хоть как-то показать, что никогда его не бросит и не предаст. Потому что именно этих слов ей так всю жизнь и не хватало. – Все будет хорошо.
– Замолчи. – Повалив ее на кровать, Маркус вытащил презерватив.
И не успела она еще даже до конца стянуть с него шорты, как он раздвинул ей ноги и яростно в нее вонзился, вырвав судорожный всхлип. Вздрогнув всем телом, она постаралась освоиться с ним внутри себя.
Тяжело дыша, Маркус застыл, уткнувшись в нее лбом.
– Все хорошо, – прошептала она, поглаживая его по волосам и пытаясь приподнять лицо, чтобы заглянуть ему в глаза. Они были любовниками всего неделю, и она до сих пор привыкала ощущать его близость. – Все хорошо, – как заклинание, шептала Либерти, сама не понимая, кому это говорит. Ему? Или себе самой?
Она ждала, что он задвигается внутри ее, но он внезапно схватил ее за руки и завел их за голову, жадно поцеловал и лишь затем снова задвигался. Она впервые оказалась полностью в его власти. Всю неделю он тщательно следил, чтобы ей было хорошо и приятно, но сейчас в его яростной атаке не осталось и намека на нежность.
Будь на его месте кто-нибудь другой, и она наверняка бы испугалась, но это был Маркус, и она была его. Целиком и полностью.
И что еще важнее, он был ее. Грубое спаривание, яростное желание? Они лишь в очередной раз подтвердили, как отчаянно он в ней нуждается, и, вместо того чтобы пытаться бороться и сопротивляться, она полностью отдалась в его власть. Раз именно это ему сейчас нужно, она именно это ему и даст.
Сдвинувшись, он схватил ее запястья одной рукой, а второй ущипнул за сосок, заставив резко вдохнуть, и как только она приоткрыла губы, сразу же впился в них.
Опустив свободную руку ниже, он ухватил ее за бедро, приподнимая ногу так, чтобы вонзаться еще глубже. Воздух между ними так и дрожал от напряжения, а внутри ее начал нарастать оргазм.
– Да! – выдохнула она. – О да, Маркус!
– Малышка, – ответил он, легонько кусая ее в шею, а затем резко отстранился и принялся ласкать пальцами там, где она сейчас больше всего и хотела. И под этим умелым натиском внутри ее рождалась целая буря чувств и ощущений, буря, которую она могла контролировать не больше, чем сметающий города ураган. И стоило ей лишь унестись в яростной вспышке вверх, как Маркус еще пару раз в нее вонзился и замер, хрипло дыша.
Повалившись на кровать, он наконец отпустил ее руки и крепко обнял.
А она не стала ничего говорить. Да ей было и не нужно. Достаточно и того, что она рядом с ним.
Тяжело дыша, они несколько минут лежали в объятиях, а потом он приподнялся на локтях и смущенно улыбнулся:
