которая все решала сама? Где Катя Богданова, которая сама была в ответе за свою жизнь? Где Катя Богданова, которая ни от кого не зависела?
Неужели я стала такой беспомощной, слабой, хрустальной? Неужели я не могу одна? Неужели мне нужен мужчина? Опора? Поддержка? Забота? Ласка? Любовь?
Вопросы есть. Ответов нет. Стиснула трясущие руки в кулаки и улыбнулась. Пора отбросить свои эмоции и трезво взглянуть на ситуацию.
Набрала номер. Не отвечает.
Ясно. Значит, наш разговор с Ромой не закончен. Нужно вернуться.
— Ром… — решительно сказала я парню, который продолжал сидеть на том же месте, опустив голову. От моего голоса его встряхнуло.
— Бельчонок?
— Дема? Ты с ним говорил? Поэтому ты приехал вместо его в аэропорт?
Пытаюсь быть равнодушной. Не получается. Путаюсь в словах, мыслях. Потому что он выглядит так, что сердце сжимается от жалости.
— Да.
Его ответ меня не устраивает.
Во-первых, мне хотелось, чтобы он сам искал встречи со мной, а не действовал по наводке старшего брата.
Во-вторых, чувствовала себя так, словно Дема меня предал.
— Где он? Он не отвечает на мои звонки.
— У себя на квартире, — делает шаг в мою сторону. — Тебя отвести к нему?
— Нет. Я уже вызвала такси, — разворачиваюсь и убегаю. Чтобы не сорваться от его взгляда. Чтобы не передумать. Чтобы не пойти против себя самой. Чтобы не вынимать из себя то, что так упорно стараюсь спрятать. И пусть где-то в груди скребет, я посылаю всё к черту. Нет смысла напоминать сердцу о чувствах. Есть границы, которые нельзя нарушать. Я не перейду шлагбаум между мной и Ромой.
— Что празднуешь?
Дема сидел на полу, облокотившись спиной о диван. Рядом валялись две пустые бутылки. В руках он держал третью.
— Дикарка? — еле выдал он заплетающимся языком. — Я тебя не ждал…
— А вот я тебя ждала.
Подошла и забрала бутылку. Дема поднял на меня глаза. И я мгновенно сменила гнев на милость. Смотрю на его и таю. Не могу обидеться. Не могу злиться. Даже отругать за эту подстроенную встречу с Ромой не могу. Потому что ему плохо. Я понимаю его, как никто.
— Ты как сюда попала? Рома привез?
— Нет. Не Рома. Я приехала на такси. Ты почему на звонки не отвечаешь?
— Вы поговорили с Ромой?
— Да.
— Ты решила дать Роме второй шанс?
— Это не я дала Роме второй шанс, а ты. Что всё это значит, Дём?
Демьян встал и, пошатываясь, направился на кухню. Налил в стакан воды и осушил в два глотка. Я подошла к нему, но он игнорировал меня, пялился в стену.
— Дёма! — крикнула я, желая привести его в чувства, вызвать на диалог. — Не молчи. Мы договаривались обо всем говорить друг с другом. И что теперь?
— Рома — мой брат.
— Это не даёт ему никаких привилегий.
— Он тебя любит…
Так не любят. Если любовь — это боль, которая внутри и никуда оттуда не уходит, то я не хочу любить. Любви, которую я представляла себе, не существует. Это фантазии наивной дурочки. А я больше не такая.
— Тебе проспаться нужно. Не хочу слушать твой пьяный бред. Мы поговорим, когда ты будешь трезв.
— Дикарка… — обхватил лицо руками и заглянул в глаза. — Я могу тебя отпустить. Если ты этого хочешь. Если у тебя есть чувства к Роме, я приму их. Я смирюсь с тем, что ты меня не любишь. Я хочу, чтобы ты была счастлива. Я хочу, чтобы ты улыбалась. Пусть и рядом с другим.
Глава 24
Катя
Я любила Рому, а сейчас хочу забыть. На это нужно время…
Сколько?
Месяца хватит.
Ровна на столько я вылетела из обычной жизни. Сломала ногу, участвуя в уличных батлах со Стасом.
Не знаю, зачем вообще на них поперлась. Хотела отвлечься, наверное. Переключиться. Или просто отключить мозг на время. Я истощена и физически и морально. И если моральную усталость я ощущала, то физически чувствовала себя вполне себе бодро. Но вовремя батла ноги стали тяжелыми. Не поспела, потом подстраивалась и упала.
И сейчас я еду домой к брату. Стас посадил меня на поезд. Ромка встретит. Возможно, это к лучшему. Дома и стены лечат.
Там у меня будет время разобраться в себе. А Дема здесь в себя. Он уже три дня игнорировал меня. В универе не появлялся, на звонки и сообщения не отвечал. Я даже съездила на квартиру, но дверь закрыта. Стучала, никто не открыл. Звонила из травмпункта, но в трубке снова только гудки. Я хочу его увидеть, поговорить. Но он этого не хочет. Этот месяц будет временем для него, чтобы решить, что мы будем делать с нашими отношениями. Потому что для себя я все решила. Я буду с ним, если он этого хочет.
А Рома?
С Ромой нам тоже нужно поговорить. Я должно наконец-то найти в себе мужество прямо посмотреть ему в глаза и проститься. Это сложно, но правильно. Мы друг для друга как лезвие бритвы. Порезы тонкие, неглубокие, ровные. Красиво смотрится со стороны. Цепляет. Как говорят, чувства на грани. Но в действительности каждый такой порез — это рана, боль и шрам на всю жизнь. И этих порезов уже не счесть. Мы калечим друг друга. Нам нужно остановиться. Потому что я не хочу страдать. Не хочу, чтобы страдал он. А главное, не могу позволить страдать Деме. Я соберусь с духом и сразу по приезду поговорю с Ромой. Мы лишние в жизни друг друга. Есть я и Дема. Есть он и беременная девушка.
И эти мысли я холила и лелеяла целый месяц. Целый месяц выпихивала Рому из сердца. Целый месяц втемяшивала Дему в свою голову.
Теперь везде занято.
Рома в сердце. Дема в голове.
И я не знаю, что мне с этим делать. Я не могу отпустить ни одного, ни другого. Сердце болит отпустить одного. Разум запрещает отпустить другого. Я не могу договориться сама с собой.
Сегодня я возвращаюсь.
Дема будет встречать меня на вокзале. Мы созванивались каждый день. Разговаривали, но обходили острые углы. Пустая болтовня.
Рома продолжает быть в черном списке. И это самый полный и развернутый ответ, который я могу ему дать. На большее нет сил. Я их не нашла. Сгребала по крупицам, но они разлетались, как пыль, стоило лишь подумать о нем.
Я вернулась еще более разбитая, чем уезжала. До отъезда я чувствовала любовь и заботу Демы и не хотела уходить от него. Дома же
