мира была отличным артефактом… Что бы это ни значило.
Закончили мы с опросом за полночь. Принцесса осталась довольна.
– Молодец, не ожидала. У тебя хорошая память. Ты еще не открыл счет в банке? Предпочитаешь наличные?
Или принцесса собиралась играть до последнего, или и правда не шутила.
– Счет, госпожа. Если вы позволите.
Она выписала чек. Сумма на нем заставляла меня думать, что это все же шутка. Хотя… такими деньгами не шутят.
Забавно, а ведь даже я начал верить, что этот таинственный Нуклий существует. Где-то там, далеко от меня и Острова.
– Госпожа… вы очень щедры.
– Разве? Ты хорошо поработал. К тому же можешь считать это компенсацией за моральный ущерб: ты все-таки здесь не по своей воле. – Она вздохнула.
Ага, значит, так это теперь называется.
– Элвин, прошу, не колдуй больше, – сказала она напоследок. – Ты еще не знаешь законов магии, для тебя это может быть опасно. Даже с твоим потенциалом… Особенно с ним.
– Госпожа, я не…
– Ты пожелал защитить свою семью. – Она не спрашивала, а я вдруг вспомнил ту золотую сферу, которая мне почудилась над домом мамы и Тины. Нет, конечно, это были галлюцинации. А принцесса просто удачно предположила. – Я понимаю, – продолжала она. – Я сама бы сделала так же. Нет ничего важнее семьи. Но… Клянусь, тебе не нужно за них бояться. А вот за себя стоит. Аккуратнее.
Я на всякий случай пообещал.
– Тогда спокойной ночи. Если повезет, ты сам скоро все увидишь.
Она отвернулась и принялась собирать книги. Я бросился было помогать, но она покачала головой:
– Иди спать, Элвин. Время позднее. А мне еще нужно работать.
– Я могу еще что-нибудь для вас сделать, госпожа?
– Нет, не можешь. Пока… надеюсь.
– Госпожа, вы не хотите?.. – Я должен был предложить. Все эти книги были игрой, но я все еще оставался спутником, и, разумеется, мы оба об этом помнили.
– Что?
Она нахмурилась и шагнула ко мне. Я решил, что это приглашение.
Ее губы казались мягкими и сладкими от шоколада – она пила его все время, пока обсуждала со мной этот Нуклий. Но в остальном это было, полагаю, как целовать статую. Она не пошевелилась и не пустила меня дальше. А потом отодвинулась и запрокинула голову – я действительно был намного ее выше, хотя мой рост для мужчины – средний.
– Ты этого не хочешь.
– Неправда, госпожа. – Возможно, она из тех, кто любит уговоры? Кого нужно добиваться?
– Не лги мне, – мягко напомнила принцесса. И, встав на цыпочки, сама меня поцеловала – очень целомудренно, в щеку. – Я не беру силой. Никогда. Ты очень красив, Элвин, ты мне нравишься, и, возможно, в другом мире и в другое время все было бы иначе. – Она вздохнула: – Иди спать. И не забивай себе этим голову, ты здесь не для того, чем занимался раньше.
– Неужели для игры в волшебника, госпожа? – Я сразу же пожалел, что сказал это, но она только рассмеялась.
– Да, Элвин. Для игры.
Ночью мне снился Нуклий – и неудивительно, мы столько о нем говорили! «Этот мир в равной степени красив и опасен», – обмолвилась Шериада. Я видел траву, зеленее, чем на Острове. Я видел небо, розовое («Оно чаще розовое, чем синее; это из-за Источника»), на котором не было солнца. И водопад – тот самый, Алый, вода в котором густая и красная, как кровь. Его брызги оставляли бурые следы на моей черной куртке.
Во сне на коне бок о бок со мной ехала девушка. Я смотрел на нее против света и не видел лица, но знал, что она очень красива. И дорога мне. Ее голос казался мне волшебнее, чем голос Шериады.
– Мне жаль, что тебе приходится выбирать, Элвин. Но в нашем мире так всегда. Скажи, кого ты выбрал?
– Тебя, моя королева. – В Нуклии нет местоимения «вы» в единственном числе. Даже к королеве обращаются на «ты». И я повторил: – Тебя.
Она улыбнулась, а я почувствовал горечь. Не знаю отчего. Может, горчила вода в водопаде. Или мои слезы – я проснулся весь в поту, и лицо тоже было мокрым. Не знаю, что со мной было.
– Я же просила не колдовать, – сказала наутро принцесса. – Тем более – звать вещие сны. Идиот, ментальная магия – высший пилотаж, куда ты лезешь…
Она, похоже, встала не с той ноги.
– Простите, госпожа.
– Зачем ты извиняешься? Это мне стоило… Не знаю, не вешать же на тебя щит? Совсем ведь загнешься. Иди сюда. – Она снова положила мне на лоб свою руку. На этот раз ее ладонь обжигала. – Что тебе снилось?
– Королева, госпожа. Королева Нуклия.
– Да? И как она? – спросила она равнодушным голосом.
– Очень красивая, госпожа. – И я ее любил. Как этот сон мог быть вещим?
– Ну, с королевами такое случается… Королевы просто обязаны быть красивыми, не так ли?
Наверное. Говорили, наша королева тоже когда-то была красива. Теперь от ее красоты не осталось ничего. Располневшая, морщинистая женщина. Ей не помогала даже косметика. Дамы на ее счет проходились без всякого пиетета: Ее Величество происходила из обедневшего рода, и защитников, кроме короля, у нее не было.
– Алекс, мой шоколад готов? – недовольно поинтересовалась Шериада. Шоколад она, очевидно, обожала и могла пить на завтрак, обед, ужин, а также обязательно перед сном.
– Да, миледи. С перцем. Добавить ли сливки?
– Сливки в шоколад с перцем? Алекс, у тебя ужасный вкус.
– Как скажете, миледи.
Шериада прикрыла глаза и откинулась на спинку кресла, обнимая руками напоминающую бочонок кружку. Судя по всему, принцессу мучала мигрень: Ее Высочество характерно морщилась и все время тянулась потереть виски.
– Алекс, я слышала карету, когда шла в столовую. У нас гости?
Дворецкий поклонился. Слуги здесь кланялись часто, как я заметил, – к месту и не к месту.
– Миледи, приехала ваша кузина, Ее Высочество принцесса Элизабет. Но вы упоминали, что никого не хотите видеть. Принцессе было сказано, что вы не принимаете. Однако она намерена ждать в холле, пока вы ее не впустите.
Мой собственный чай вдруг сделался невероятно горьким. Вот все и возвращается. Сейчас игра на время прервется или совсем закончится – а я уже начал к ней привыкать. Меня одолжат по-родственному или вовсе подарят, от Шериады и этого можно ожидать. Сегодня она не в духе, а дамы, когда их мучает мигрень, становятся капризны и редко поступают обдуманно.
– Господин, попробуйте творожный десерт с ягодами. – Ори, наверное, заметил перемену в моем настроении и решил отвлечь. Или подсказать, что мне стоит быть сдержаннее. Я все больше
