лицевая сторона – это та, где вы на самом деле занимаетесь искусством.
Конечно же, есть и дневная работа. Вот еще один неполный список, собранный со слов людей, у которых я брал интервью или высказывания которых читал. Это те вещи, не связанные с творческой деятельностью, которыми художники занимаются, чтобы свести концы с концами: работают официантами (куда без этого) и барменами, нянями, учителями йоги, водителями в Uber и Lyft[24], подрабатывают на Postmates, TaskRabbit, CrowdSource, Mechanical Turk[25], готовят старшеклассников к вступительным экзаменам в вузы, редактируют прикладные эссе студентов юридического факультета и произведения будущих самоиздающихся авторов, сортируют почту в Музее Метрополитен, танцуют стриптиз, косят траву, плотничают, помогают в брачных агентствах и организациях по проведению праздников, составляют техническую документацию, пишут для отделов по связям с общественностью, занимаются делопроизводством, выполняют «почетную работу сторожа» в лаборатории, управляют кофейней, играют в онлайн-покер, работают агентами службы безопасности под прикрытием, выгуливают собак, читают карты таро, доставляют почту и организуют кейтеринг, нанимаются свадебными флористами и продают запчасти в мотомагазине, выпускают программы на местном общественном радио, набирают персонал для элитной гостиницы, делают уборку в Художественном музее Сиэтла, раздают флаеры у билетных касс на Таймс-сквер, сотрудничают с в LinkedIn, занимаются копирайтингом для Nordstrom[26], сочиняют статьи о деформациях стопы для повышения рейтинга страниц вроде oddshoefinder.com. Они работают в некоммерческих организациях, юридических фирмах, библиотеках, приютах для молодежи, на текстильных фабриках, нанимаются сиделками, секретарями, сотрудниками колл-центра, агентами по недвижимости, продают свое ношеное белье и ювелирные украшения. «Американский писатель прокладывает свой путь, – писал Джеймс Болдуин, – с помощью чистой упертости и последовательности невероятно странных мест работы».
К постоянной занятости относятся неоднозначно. В музыке она считается благородным делом, подтверждением того, что ты «настоящий». Если ты зарабатываешь столько денег, что не нуждаешься в них, тебя посчитают продажной шкурой. Во всех остальных сферах такая работа является постыдной, о ней лучше не распространяться. В Голливуде она означает, что ты неудачник. В мире живописи и литературы – что ты не «настоящий» художник или писатель. К основной работе в этом смысле относятся как к финансовой поддержке со стороны семьи (которая является единственной альтернативой службе по крайней мере в течение первых нескольких лет вашей карьеры, если не намного дольше). У многих она есть, но мало кто признается.
Гранты, комиссионные, гонорары фрилансеров, коммерческая работа, продажа билетов, краудфандинг, авторские, дневная работа, преподавание – основной экономический факт для подавляющего большинства художников заключается в том, что приходится набирать средства к существованию из нескольких источников. Как выразился Джесси Коэн, «складывать кучу из маленьких чеков» (за неделю до нашего разговора он получил один на 23 цента). Знакомый писатель рассказал, что для него норма – подавать в конце года пятнадцать налоговых отчетов по форме 1099, как положено фрилансерам. В посте под названием «Карьера: быть собой» (The Career of Being Myself) Мередит Грейвс, наиболее известная как фронтвумен рок-группы Perfect Pussy, назвала себя «участницей гастрольной группы, внештатной культурной писательницей и колумнисткой на полную ставку, владелицей и звукооператором небольшого лейбла… кулинаром и пекарем… диджеем, модератором или спикером на панельных дискуссиях и в колледжах, моделью, сотрудницей звукозаписывающего магазина, радио- и телеперсоной, ивент-координатором – и это еще не все».
На подготовку к этому иногда уходит уйма времени. «Фриланс убивает, – сказала мне работающая на телевидении Лиз Бэкон. – Такой стресс. Все время приходится выбиваться из сил», чтобы найти новый источник дохода. «И так всегда. Постоянно». А еще можно очень долго ждать, когда заплатят за уже сделанную работу. Один музыкант описал, как гонялся за авторскими отчислениями, совершенно крохотными, сравнивая процесс с «ловлей воробьев в лесу», чтобы «хоть на обед хватило». Однако поддерживать многообразие финансовых вливаний просто необходимо, потому что никогда не знаешь, какой из них однажды иссякнет. Как заметил журналист Стивен Котлер, пропасть может все, любая сфера целиком, для всех сразу, так же как, например, лонгрид-журналистика – жанр, который он совершенствовал годами и который сейчас почти исчез.
Это собирательство по кусочкам часто делает людей сильнее и закаляет их как личностей. Энди Джей Миллер, иллюстратор с СДВГ[27] – по его мнению, типичным для многих творческих людей, – сказал, что всегда представлял свою карьеру как «экосистему вещей», поскольку «никогда не рассматривал работу на полную ставку как реальный вариант». Тот самый писатель с пятнадцатью налоговыми декларациями (пожелавший остаться анонимным) объяснил, что его «все эти годы убивало хождение в школу», «ежедневность» этого процесса, поэтому он всегда старался избегать постоянного трудоустройства. И как отметила Мередит Грейвс, лучшее, что есть в фрилансе, – это свобода, возможности, восхищение, увлеченность и ощущение, что живешь той жизнью, которой должен.
В культуре бытует странное представление, что художники – лентяи, что искусство – это своего рода досуг для самовлюбленных чудаков. Мне вспоминается фраза, которую я иногда слышу от студентов колледжа, они описывают ею нечто противоположное строгой практичности, нечто легкое и беззаботное: «сидеть под деревом и писать стихи». Как будто сочинять – это такое безмятежное и буколическое занятие, хотя лично у меня сложилось впечатление, что на самом деле – это эмоциональный эквивалент удаления собственной почки.
Правда, я не могу представить, чтобы кто-то работал больше, чем многие из художников, с которыми я беседовал, по той простой причине, что они делают это все время. Диана Шпехлер, романистка и писательница-путешественница, была занята семь дней в неделю – часто по двенадцать часов в сутки, когда была моложе, а иногда делает так и сейчас («Я люблю работать», – говорит она). Дженни Пауэлл, создательница ведущих веб-сериалов, годами жила так, что иногда целую неделю не показывалась дома. Теперь она работает всего лишь от двенадцати до пятнадцати часов в день и пытается «взять отгул на выходные». Лиза Конгдон, иллюстратор, которая начала заниматься искусством в тридцать лет, просыпалась в 7 утра, протягивала руку, чтобы поднять с пола компьютер, оставленный там накануне вечером, просила свою девушку принести ей кофе в постель, и весь день работала – хотя, как она сама сказала, «обязательно делала перерыв на ужин». Люси Беллвуд, карикатуристка, понимает, что наступил выходной только потому, что перед ее домом проезжает чуть меньше машин. Когда Кристен Радтке, тоже работающая полный день, впервые приехала в Нью-Йорк и пыталась закончить свой графический роман «Представь себе, что хочешь только этого» (Imagine Wanting Only This), она была «просто безжалостна к себе». Она говорит: «Я могла бы всю ночь не спать и нервничать, если не была занята [накануне днем]». На момент нашего разговора книга была уже закончена, и она немного расслабилась. Например, в тот день Кирстен не планировала работать после ужина. Беседовали мы в воскресенье, после трех
