Услышав надрывные рыдания из кухни, Холмогорцев насторожился. «Так, сейчас достирываю простынь и иду утешать эту идиотку. А-то она мне всех соседей переполошит. Они жене про нее все донесут. И тогда-то уж скандал мне обеспечен. Уф, и влип же я!»
— Что случилось, дорогая? — С наигранной заботливостью в голосе произнес он.
— У-у-у!… - Нечленораздельно промычала Рыба.
— Ну, подожди, подожди, успокойся, все будет хорошо!
Холмогорцев взял ее за руку и стал гладить по голове. Это стало потихоньку успокаивать психопатку. «Слава Богу, кажется проходит», — с облегчением подумал он. Рыба с надеждой по-собачьи заглянула ему в глаза.
— Сейчас мы с тобой покушаем! Ты есть хочешь?
— Конечно! — Моментально оживилась Рыба.
_ Вот и хорошо! Сейчас я поставлю суп и чай и мы поедим. Тебе надо хорошо кушать, дорогая, ты ведь потеряла много крови! — Еле сдерживая смех, сказал он.
Рыба совсем растаяла от внимания и заботы. Обида куда-то улетучилась и она опять начала ебать себе мозги, что чудо, о котором она так долго мечтала, наконец-то случилось.
Пока несчастный Холмогорцев делал нехитрый завтрак, она смогла натянуть на себя свое застиранное вонючее тряпье и подобием расчески распутать свои патлы.
Когда же все сготовилось, Холмогорцев наспех накрыл на стол, жадно слопал свою порцию и бесцеремонно заявил:
— Так! У меня сейчас важные дела с председателем, я пошел, а ты давай тут наводи марафет, все обдирай, убирай. К обеду все стройматериалы будут.
Рыба раздобрела от его добрых слов и теперь готова была для него целые горы свергнуть.
— М-гы! Я все сделаю. — С энтузиазмом ответила она.
«Ух, ну слава Богу, хоть не зря ее сюда притащил. — Думал втихаря Холмогорцев. — Пусть она ремонт тут у меня делает, все вылизывает, а я пойду погуляю. Может в столовку зайду, если Любки дома не будет. Ох, и голодный же я после сегодняшней ебли. Как черт!».
— Ну ладно, Рыб пакедава! — Сказал он и ушел.
И Рыба осталась одна, везти грязь за своим столь неожиданно появившимся «принцем». Вот теперь-то я ему все сделаю! — Думала зомби, сдирая старую краску с батареи. — Я все тут выдраю, все отремонтирую, все будет здесь блистать и сиять! Я горы сверну! Я квартиру всю переверну! Я за ним хоть на край света пойду! Саша исключительный! Ведь именно он сделал меня». Тут неожиданной кусок старой краски попал ей прямо в глаз. Она тут же побежала к единственному в доме ржавому зеркалу в ванне.
— Эх, и невезет же мне! — В сердцах восклицала Рыба, тараща свои зеньки.
Когда все-таки с краской было покончено, уродица стала рассматривать себя в зеркало. «А ведь во мне должно быть что-то особенное. Ведь этот день вовсе не простой! Ебла она себе мозгени. — Сегодня самый особенный день моей жизни!»
С этими мыслями она продолжала отшелушивать проклятую краску. «А что, собственно особенного происходит? — Думала другая ее часть. — Вот сижу тут, хуйней страдаю, а между ног… у, сука!!! Как болит! Пиздец какой-то! Че тут хорошего?».
«Но, постой, — тут же начинала спорить внутри нее другая, ебанутая часть, — ведь такое событие случается только один раз в жизни! Нет — нет, ты должна измениться! Твое восприятие обязательно должно измениться! Надо только сделать маленькое усилие!»
И тут ебанутая уродка стала ебать мозги, делать дурацкое шизофреничное усилие, чтобы крыша стала съезжать.
«Так! Прислушивайся к своему состоянию, — внушала она себе, отдирая штукатурку от стен, — ты чувствуешь что-то особенное! Нет, вот подожди, вот, чувствуешь, это уже начинается? Чувствуешь? Так, хорошо. Еще чуть-чуть, так, еще немного. Ага! Уже немного получается. Так, еще напрягись. Ага, еще лучше получается! Молодец, так держать! Умница!
Так залечивала себя пердоусердка и вся та сексуальная нереализованная энергия, которая копилась в ней долгие годы, со всей силы шарашила ей в тупую башкень. И ей уже начинало казаться, что происходит нечто особенное, сверхъестественное и неповторимое. Эх, и уродица же! Цвета ей казались ярче, предметы больше, все вещи — значительнее. Симптомы шизофрении стали ярко проявляться у нее. Так, ебя себе мозги, она отскребла все, что можно и нельзя. И когда Холмогорцев пришел домой, он просто ахнул.
— Слушай, ты чего здесь натворила? — Только и проронил он, ставя на пол здоровые сумки с обоями, олифой и краской.
— Я? Да то, что ты мне сказал. И ничего больше, — Стала оправдываться Рыба.
— О, Боже! Я что теперь жене говорить буду? — Вопил он, указывая на ободранные стены. — Дура ты, недоебанная.
— А что, что ты сделал ремонт. — Огрызнулась Рыба.
— Да она в жизнь не поверит, что я столько смог сам отодрать. Она знает, какой я лодырь.
— А что же теперь делать?
— Что делать, что делать?! Срочно надо все это замазывать, олифить, красить и заклеивать, к чертовой матери, ко всем факеням собачачьим.
— К кому, к кому?
— Да не спрашивай ты ерунду! Лучше подумай как бы быстрее это все замазать и заклеить. О, Боже! О, ужас! Я пропал! Я пропал!
— А знаешь, Саша, я именно для тебя так старалась! — Радостно сказала Рыба.
— Господи, почему?!!
— Потому, что сегодня — самый торжественный и особенный день в моей жизни!
— Это еще почему?
— Потому, что я сегодня стала женщиной. Это мой первый женский день.
— Лучше бы он был и последним. — Невольно вырвалось у бедняги.
— Нет, нет, ты просто ничего не понимаешь, я готова для тебя целые горы свернуть!
— Нет!!! Нет, пожалуйста, не надо! Ничего не надо переворачивать! У тебя слишком много сексуальной энергии, которая тебе ебанула в башку. Ты недокончала, наверное.
Александр метался по квартире, осматривая, что же в ней теперь твориться. Теперь его жилище превратилось в убитую бомжовскую халупу без краски, а во многих местах даже и без штукатурки.
«Так, если я сейчас начну на нее орать, — лихорадочно думал он, — то она может обидеться. А с нервишками у нее явно не в порядке. А-то ведь ремонт станет некому делать. Так, значит, я беру себя в руки и беру ситуацию под контроль. Ведь если я наору на нее, и она сбежит, то придется мне в одиночку все это вылизывать. А мне одному здесь и недели не хватит. Так, сейчас я начну все исправлять. Ох, и горе же мне.
С этими мыслями он вдохнул побольше воздуха в легкие, натянул на свою рожу дежурную улыбку и снова подвалил к Рыбе:
— Слушай, Рыбуля, ты у меня такая клевая герла! Мне так хорошо с тобой сегодня было! Как никогда в жизни.
От этих слов тупая зомби стала таять, как кусок замерзшей мочи во время весенней оттепели.
«Так! Он говорит сейчас мне очень важные слова!» — Думала она вся в нездоровом ожидании своего ебучего чуда.
— Ты знаешь, я хочу тебе сказать, что только ты одна такая замечательная и только ты одна можешь мне сейчас помочь, как никто другой. — С наигранной трогательностью говорил Холмогорцев, теребя в руке рулон обоев и трогательно глядя ей в глаза.
— В чем я могу помочь тебе, Саша?! — Самоотверженно выпалила идиотка.
— Ты можешь мне помочь доделать этот ремонт, дорогая!
— Конечно-конечно! Ради тебя я готова на все! Я горы ради тебя сверну!
— Нет — нет, — испугался урод, — ничего сворачивать не надо! Надо всего лишь сделать ремонт.
— Да-да-да! Только скажи, что нужно сделать, я обязательно сделаю, Саша!
«Так! Прекрасненько! Машина поехала, — думал про себя мелкий пакостник, — сейчас ей замазку в зубы, штукатурку, олифу, краску — и пусть все как надо делает! На дурака не нужен нож: ему с три короба наврешь — и делай с ним что хош».
— Так, вот, давай здесь подмажь, тут вот штукатурку надо восстановить. А здесь проолифить. Так…
Холмогорцев ходил по всей квартире и везде указывал, где и что нужно сделать. А Рыба как бесплатная раб-сила ходила за ним и подобострастно внимала каждому его слову. Теперь нереализованная сексуальная дурь стала хорошим подспорьем ей в работе. Ведь не будь у нее этой дури, то, и горы бы сворачивать ей не хотелось бы. Она бы не ринулась на баррикады, строить ебучий коммунизм. Ей не хотелось бы рожать, создавать семейку и всю жизнь срабатываться на нее до самых костей.
* * *Получив «ц.у.» от своего «принца» Рыба кинулась пулей наводить марафет в квартире. Холмогорцев же ходил из угла в угол и только поплевывал по сторонам. Дело начало спориться и от сердца у него отлегло.
«Уф! Я спасен! — Мысленно утешал себя он. — Теперь-то уж эта фанатичка вылижет мне всю квартиру как надо!»
Ему стало настолько смешно, что он еле сдержался, чтобы не расхохотаться «в голос».
— А что ты такой веселый, Саша? — Спросила его Рыба.
— Я просто радуюсь, что ты у меня такая замечательная! — Слащаво произнес он.
«Вот! Это уже начинает случаться! — Обрадовалась идиотка. — Да, Саша именно тот, о ком я так долго мечтала. Это Он! Он! Он!»
