Штадену, положа руку на сердце, будто бы для приветствия, – и со всей вашей братией. Тут жило много хорошего, а много важнее – богатого люда. И я водил с ними дружбу, и всё было чудненько да сладостно, покуда вы, головорезы цепные, не перебили тут всех к чертям собачьим.
Фёдор скрестил руки на груди, слушая Луговского. По мере речи своей князь расхаживал и всё подступался к Басманову. Генрих было снова порывался ступить с места, но Басманов едва заметно мотнул головой и упредил его жестом, выставив руку вперёд.
Луговский довольно усмехнулся, видя смирение немца от одного жеста Фёдора.
Михаил же резко опустился на скамью подле Басманова. Лихо князь закинул руку на плечо Фёдора, прихватив его за затылок.
– Не говоря уже о том, – тихо произнёс Михаил с той предоброй улыбкой, от которой у Фёдора пошли мурашки по телу, – что ты сделал с Борисом, голубчик.
– Я сохранил ему жизнь, – твёрдо ответил Фёдор, глядя в глаза Луговского.
– Он истёк кровью и продрог. Он чудом выжил, Федюш, – молвил Михаил, и в голосе его резко сделалось столько отчаянного сострадания, столько боли. – Вот сам и скажи мне, ненаглядный мой, оставлю ли я такое, ежели ранили моего человека?
Фёдор сглотнул, стиснув губы.
– Сам же ведаешь, скверно будет, ежели я это спущу с рук, – тихо, будто бы с сожалением молвил князь. – И уж тем паче не стану я знаться с псами царскими – много вам чести.
Генрих не сводил взгляда с них по мере той беседы. Короткие переглядки с Басмановым заверяли немца, что всё пока что идёт не так уж и скверно. Когда Михаил смолк, Фёдор ухмыльнулся, с твёрдой уверенностью, пущай даже и неуместной, заглянул в глаза князя.
– А на кой ты тогда с нами тут возишься? – спросил Басманов, едва-едва тянув слова.
Луговский на мгновение замер, и губы его медленно разошлись в улыбке. Он добродушно усмехнулся и то ли потрепал Фёдора по голове, то ли отвесил подзатыльник – опричник того так и не понял.
– От же ты славный, ну право ж, славный! Вот ничего не могу с собой поделать, Феденька – ну люб ты мне, не могу, – вздохнул Луговский, всплеснув руками да подымаясь со скамьи. – Пущай и просил ты за двоих, мол, два человека едут. Плевать, кто мне указ? Возьму троих. Негоже ж тебя тут на погибель оставлять.
Фёдор облегчённо вздохнул, и светлая улыбка озарила его лик. Он ударил себя в грудь и мотнул головой.
– Спасибо, княже! Щедрость и радушие твоё льстят мне, – молвил Басманов, и прежде чем он окончил свою речь, Луговский его перебил резким вздохом.
– Будь ты умнее, ненаглядный мой, стоял бы уж на коленях предо мной и молил бы, чтобы я взял тебя на службу, – сокрушённо протянул Михаил. – Но, чай, не впервой видимся, и знаю я, что ты мальчонка с придурью.
Фёдор чуть свёл брови, видя разительную перемену в облике князя.
– Тогда катитесь к чёрту, – бросил Михаил, – этот немец, поди, что учудит ещё в дороге. Будь ты подле него – ещё сносно.
– Я ручаюсь за него, – клятвенно молвил Фёдор. – Сам же говорил, слову – вера.
Михаил слабо ухмыльнулся и пожал плечами.
– Не припомню такого, – Луговский вплеснул руками.
Фёдор вздохнул и невольно сжал кулаки.
– Княже, прошу – отвези Штадена с женой за границу, – молвил Басманов.
– А мне что с того будет? – вопрошал Луговский, скрестив руки на груди.
– Чего ж душа твоя желает? – спросил Басманов.
Михаил окинул Фёдора взглядом с ног до головы и лукаво усмехнулся, пожав плечами.
– А что ты дать-то можешь? – бросил князь.
– Сам говоришь, – молвил Фёдор, – твоих богатых дружков мы порезали. Авось хочешь с новыми сдружиться?
Михаил закатил глаза и брезгливо отмахнулся.
– Видать, переоценил светлую головушку твою, – разочарованно молвил Луговский, прохаживаясь обратно к ступеням подле алтаря.
Фёдор поджал губы, наблюдая за каждым шагом князя.
– Кстати, – молвил Михаил, садясь на ступени да откинувшись чуть назад, – до чего же славно, что владыка тебя ни в чём таком постыдном не заподозрил, когда ты воротился от меня живым-здоровым.
– Здоровым? – усмехнувшись, переспросил Фёдор.
Михаил сладко улыбнулся да пожал плечами.
– А что? Руки-ноги на месте – даже пальцы не поломаны, – молвил Луговский. – Пара царапин, так что ж? Попустись, Федюш, попустись. Я чёрта с два кого живым отпускаю, и царю нрав мой ведом. От многое отдал бы, чтобы поглядеть, как за нашу нынешнюю встречу ты перед царём объясняться будешь, ежели прознают о наших с тобою сношеньях.
Покуда Фёдор внимал речи князя, его взгляд тревожно заметался из стороны в сторону. Он глубоко вздохнул, переводя дыхание.
– Нет, право, тогда даже тебе, василёк мой ясноокий, несдобровать, – молвил князь, поджав губы да поднимаясь со ступеней. – И не токмо тебе, но отцу, и жёнушке, и сынку.
Басманов сам подивился своему хладнокровию, своей стати, когда он в ответ лишь пожал плечами, будто бы был готов хоть сейчас принять любой рок. Эти речи не были новыми Фёдору – не раз он в рассудке своём натыкался на страшные опасения. Сейчас князь говорил своими устами то, что лежало на душе у Басманова давно, и опричник всё то время лишь гнал от себя прочь эти помыслы.
И всё же что-то ёкнуло, что-то смертоносное и холодное впилось ядовитым клыком в душу Фёдора. Он едва хотел что молвить, как Луговский вновь перебил его, делая шаг навстречу.
– На сей раз тебе нельзя возвращаться, – произнёс князь.
– Нету выбора моего, – мотнул головой Фёдор, вновь отступая назад.
– Есть, – просто ответил Михаил, заглядывая опричнику в глаза.
Фёдор выдержал этот взгляд.
– Миша, молю, отвези их, – вновь просил Басманов.
Луговский глубоко вздохнул, глядя на Басманова с каким-то убогим сожалением. Сам же опричник ждал ответа, и, верно, именно из-за этого пылкого чаяния Михаил и медлил. Басманов не находил боле слов для уговоров и не ведал, что предложить князю.
Сглотнув, Фёдор сжал кулаки и, поднявшись со скамьи, передёрнул плечами. Сделав несколько шагов, он предстал пред Михаилом. Луговский всецело внимал молодому Басманову.
Опричник собрался с силами и унял свою гордость. Он медленно опустился на колени, глядя в глаза князя.
– Прошу, – кротко повторил он.
Михаил не скрывал ни удивления, ни упоения на своём лице, глядя на смирения опричника. Не меньше того подивился и Генрих, не смея всё это время вмешаться в разговор, и нынче не посмел. Несколько мгновений Луговский глядел на то, точно зачарованный. Наконец князь сокрушённо мотнул головой.
– Да что ж с тобой-то делать-то, голубчик, а? – вздохнул Луговский, приподнимая Фёдора за плечо, да малость
