само Солнце!» — воскликнул один из физиков, наблюдая за тем, как ослепительная вспышка от взрыва озарила окружающие горы. Температура в эпицентре во время взрыва была в три раза выше, чем в центре Солнца, и в 10 000 раз выше, чем на его поверхности. Стальная вышка, на которой была установлена бомба, под действием высокой температуры испарилась и рассеялась, чего раньше никогда не происходило. В радиусе мили (полутора километров) от взрыва исчезла вся растительная и животная жизнь.
В ту же минуту стало ясно, что произошло нечто совершенно необыкновенное. В радиусе 300 километров из окон были выбиты стекла. Озадаченные жители города, находившегося на расстоянии 240 километров, рассказывали, что солнце сначала взошло, а потом зашло обратно. Многие измерительные приборы и инструменты, установленные в пустыне, были попросту сметены. Бо́льшая часть пленки в камерах ученых оказалась полностью засвечена от радиации. В тот же день лидеры союзников собрались в Берлине на заключительную конференцию, на которой решалась судьба побежденной Германии, а Черчиллю устроили экскурсию по развалинам рейхсканцелярии Гитлера.
Конференция «Большой тройки» открылась в Потсдаме 17 июля; на ней обсуждалось продолжение войны против Японии и послевоенное устройство Европы. Как раз когда начиналась конференция, бомбардировщики союзников, взлетев с британских и американских кораблей, атаковали военные заводы и аэродромы вокруг Токио, в то время как другие американские бомбардировщики нанесли удар по промышленным центрам Мито и Хитачи на острове Хонсю. Наиболее драматичными новостями, дошедшими тогда до Потсдама, стали известия об успешном испытании ядерной бомбы. «Она была приведена в действие утром, — говорилось в сверхсекретной телеграмме, адресованной американскому военному министру Генри Стимсону. — Точная оценка еще не готова, однако результаты представляются удовлетворительными, и уже ясно, что они выше ожидаемых».
В телеграмме утверждалось, что необходимо опубликовать сообщение в местных средствах массовой информации, «поскольку интерес к произошедшему выходит за всякие рамки». В местном пресс-релизе объявили, что взорвался склад с боеприпасами, «отчего произошла ослепительная вспышка», которую можно было видеть на расстоянии 300 километров.
В полдень Стимсон, обедая с Черчиллем, передал ему листок бумаги, на котором было написано: «Младенцы благополучно родились». Черчилль не понял, что означает это сообщение. «Это значит, — объяснил Стимсон, — что эксперимент в пустыне Нью-Мексико удался. Ядерная бомба создана».
Позднее Черчилль и Сталин провели личную беседу, в ходе которой Сталин сказал британскому премьер-министру, что, когда он уезжал из Москвы в Берлин, японский посол передал ему письмо. «Оно от императора Японии, — объяснил Сталин, — который утверждает, что Япония не может принять „безоговорочную капитуляцию“, однако, если на этом не будут настаивать, „Япония могла бы подготовиться к тому, чтобы принять другие условия“». Согласно этому посланию, добавил Сталин, «император выдвинул предложение „в интересах всех народов, имеющих к этому отношение“».
Черчилль указал Сталину, что, в то время как Британия разделяет стремление Америки к достижению «полной победы над Японией», американский народ «выказывает сомнения в необходимости „безоговорочной капитуляции“. Они говорят: стоит ли радоваться гибели десяти миллионов японцев, потеряв при этом миллион американцев и британцев?».
Сталин отметил, что японцы уже поняли силу союзников, и от этого «сильно напуганы». Они могут видеть, что́ на деле означает безоговорочная капитуляция, «здесь в Берлине и в остальной Германии».
Японцы теперь стремились ограничить размах своих действий на линии фронта. Однако 20 июля, когда японские войска пытались отступить из Бирмы через Моулмейн, британские бомбардировщики совершили против них 3045 самолето-вылетов за девять дней, в результате чего погибло более 10 000 японцев. С тех пор как годом ранее Британия начала кампанию по захвату Бирмы, в боях погибло более 100 000 японских солдат; тысячи других умерли от болезней и лишений во враждебных джунглях.
Послевоенная Европа
21 июля в Берлине во время короткого перерыва на Потсдамской конференции Черчилль принял парад британских войск в городе. Он сказал им: «[На этом утреннем параде] мне на память приходит множество скорбных событий тех долгих и жестоких лет. Теперь здесь, в Берлине, я вижу, как вы выстроились в великом центре, откуда уже дважды за время жизни одного поколения по всей Европе, как из вулкана, извергались огонь, дым и ядовитые испарения. В былые времена случалось, что ярость Германии обрушивалась на соседей, а теперь именно мы участвуем в оккупации этой страны».
В Потсдаме между бывшими союзниками возникли серьезные разногласия. В ходе встречи «Большой тройки» в полдень 21 июля Черчилль сказал Сталину, что в Вене и Австрии сложилась «неудовлетворительная» ситуация; Британии теперь даже не позволено занять свою зону ни в Вене, ни в Австрии, хотя с начала обсуждения прошло уже три или четыре месяца. Сталин в ответ сообщил участникам конференции, что он «в предыдущий день» согласился с рекомендациями Европейской консультативной комиссии, поэтому теперь «можно без проблем» установить дату вступления британских и американских войск в свои зоны; «итак, по его мнению, приступать можно немедленно».
Затем началось обсуждение вопроса о Польше. В меморандуме, представленном участникам конференции, советская делегация указывала, что западная граница Польши должна отодвинуться на запад вплоть до Свинемюнде и реки Одер так, чтобы город Штеттин оказался на территории Польши, затем вверх по Одеру до слияния с Нейсе (Нысой-Лужицкой) и оттуда вдоль по ее руслу до северной границы Чехословакии.
Трумэн возразил, что перемещение польской границы столь далеко на запад будет равносильно выделению для Польши собственной зоны оккупации в Германии. Однако соглашение о разделении Германии на четыре зоны оккупации — британскую, американскую, французскую и советскую — основывалось на границах 1937 г. Граница, которая теперь предлагалась Польше, находилась внутри этой области. Трумэн заявил, что он хотел бы, чтобы его «правильно поняли»: «Германию необходимо оккупировать в соответствии с теми зонами, которые были согласованы в Ялте». Однако Сталин ответил, что немцы бежали из тех восточных районов, которые Польша теперь намеревается оккупировать.
22 июля в Потсдаме Генри Стимсон представил Черчиллю подробный отчет о том, какой эффект произвел взрыв ядерной бомбы при испытаниях в Аламогордо. В радиусе полутора километров, рассказал Стимсон, все было совершенно разрушено. «До сих пор, — вспоминал позднее Черчилль, — мы мыслили себе наступление на территории собственно Японии при помощи массовых воздушных бомбардировок и вторжения огромных армий[116]. — Черчилль добавил: — Мы предвидели отчаянное сопротивление японцев, сражающихся насмерть с самоотверженностью самураев не только на поле боя, но и в каждом окопе, в каждом укрытии. Перед моим мысленным взором вставал остров Окинава, где много тысяч японцев вместо того, чтобы капитулировать, стали в строй и уничтожили себя ручными гранатами после того, как их командиры торжественно совершили обряд харакири.
