537
R. G. Hawtry, Capital and Employment (London: Longman Green, 1937), p. 250. Хайек подверг Хоутри резкой критике в рецензии на его книгу Great Depression and the Way Out, опубликованной в журнале Economica 12 (1932): 126–127. В том же году Хайек написал статью “Das Schiksal der Goldwärung (Deutsche Volkswirt 20 [Februar 1932]: 642–645; 21, pp. 677–681). Английский перевод этой статьи под названием “The Fate of Gold Standard” был опубликован в качестве главы 5 в Money, Capital and Fluctuations, pp. 118–135. Здесь он резко критикует Хоутри за то, что тот, наряду с Кейнсом, является одним из разработчиков и сторонников программы стабилизации денежной единицы. Согласно Хайеку, такая программа, основанная на кредитной экспансии и осуществленная в условиях растущей производительности, необходимо вызовет сильнейшее рассогласование производственной структуры и приведет к серьезному спаду. Хайек пишет, что «мистер Хоутри является одним из упоминавшихся выше теоретиков стабилизации, под чьим влиянием руководители центральных банков как никогда ранее готовы отказаться от проведения традиционной для этих банков политики» [Hayek, Money, Capital and Fluctuations, p. 120].
538
См.: Milton Friedman, The Optimum Quantity of Money and Other Essays (Chicago: Aldine, 1979), p. 222; Milton Friedman, and Anna J. Schwartz, Monetary Trends in the United States and United Kingdom: Their Relation to Income, Prices and Interest Rates, 1867–1975 (Chicago: University of Chicago Press, 1982), esp. pp. 26–27; 30–31. Упоминание «инженерных чертежей» и «механизма передачи» говорит о сильном сциентистском уклоне, характерном для этих авторов.
539
Hayek, New Studies in Philosophy, Politics, Economics and the History of Ideas, p. 215. Под конец своей жизни Фриц Махлуп так выразился по этому поводу: «Я не понимаю, почему такой умный человек, как Милтон Фридмен, не уделил большего внимания проблеме относительных цен и соотношения издержек даже для периодов инфляции» (см.: Joseph T. Salerno and Richard Ebeling, “An Interview with Professor Fritz Machlup”, Austrian Economics Newsletter 3, no. 1 [Summer 1980]: 12).
540
«Главная ошибка старой количественной теории денег, как и уравнения обмена математической экономической теории, заключалась в том, что они игнорировали эту фундаментальную проблему. Изменение предложения денег должно вызывать изменения и остальных переменных. Разница состояний рыночной системы до и после оттока или притока денег не просто в том, что денежная наличность индивидов и цены увеличились или уменьшились. Произошли также изменения взаимных меновых отношений различных товаров и услуг, которые, если угодно прибегнуть к метафорам, более адекватно описываются образом революции цен, чем вводящим в заблуждение образом подъема и снижения “уровня цен”». [Мизес. Человеческая деятельность. С. 386].
541
«Затверженная формула теоретиков количественной школы монотонна как заклинание. Они бесконечно бубнят свое “бу-бу-бу” (деньги – кредит – цены). Для тех, кто верил в эту теорию, такое объяснение решало все экономические проблемы, сделав дальнейшие исследования ненужными – они соответственно и перестали проводиться. Один из величайших грехов количественной теории денег состоит в том, что она заблокировала исследования факторов, определяющих фактическое положение дел». Андерсон пишет в заключение: «Количественная теория является несостоятельной… Мы не можем принять эту общую, преимущественно денежную теорию ни в качестве объяснения уровня цен на товары, ни в качестве объяснения колебаний делового цикла» (Anderson, Economics and the Public Welfare, pp. 70–71).
542
Испанский монетарист Педро Шварц пишет: «Доказанной теории цикла не существует – мы просто не понимаем это явление. Однако, когда в эпоху эластичных денег [продолжившие иметь место] бумы и спады лишили нас дара речи, легко понять, почему мы, макроэкономисты, стали такими непопулярными» (Schwartz, Pedro. “Macro y Micro,” Cinco Días [April 12, 1993], p. 3). Вызывает сожаление тот факт, что последствия «эластичности» кредита для реальной экономики продолжают сбивать с толку монетаристов и то, что они до сих пор упорно отвергают австрийскую теорию экономического цикла, которая не только полностью интегрирует микро– и макроаспекты экономики, но и объясняет, каким образом кредитная экспансия, этот плод банковской деятельности с частичным резервированием, неизбежно приводит к распространению ошибочного распределения ресурсов на микроэкономическом уровне, т. е. порождает ситуацию, ведущую к неминуемому макроэкономическому спаду.
543
См., напр.: Leland Yeager, The Fluttering Veil: Essays on Monetary Disequilibrium, George Seglin, ed. (Indinapolis, Ind.: Liberty Fund, 1997).
544
«Сегодня общим местом [экономической теории] считается нижеследующее. Если сбережения зависят от реального дохода и если последний свободно колеблется, то вариация нормы инвестиций, вызванная, помимо прочих факторов, созданием кредита, приведет к изменениям уровня реального дохода и, тем самым, нормы добровольных сбережений. Это обязательный элемент механизма, который восстанавливает экономическое равновесие межвременных предпочтений» (Laidler, David. “Hayek on Neutral Money and the Cycle,” in Money and Business Cycles: The Economics of F. A. Hayek, M. Colonna and H. Hagmann, eds., vol. 1, p. 19).
545
Иными словами, экономические агенты должны были бы сберегать весь денежный доход, соответствующий заштрихованной части рис. 5–6, которая представляет часть производственной структуры, удлинившуюся и расширившуюся вследствие кредитной экспансии. Понятно, что в реальности такое развитие событий является невозможным. Процитированный выше отрывок находится на с. 394 книги Хайека The Pure Theory of Capital. Коротко говоря, кредитная экспансия провоцирует осуществление различными экономическими агентами ошибочных инвестиций, и единственным спасительным средством в такой ситуации является увеличение добровольных сбережений и сокращение искусственно увеличенных инвестиций до той стадии, когда эти две переменные снова окажутся согласованными между собой. По выразительной формулировке Лахмана, «то, что экономисты австрийской школы считают спасительным средством – увеличение добровольных сбережений – представляет собой не что иное, как изменение переменных, которое превратит переменные, являющиеся первоначально чисто спекулятивными – предпринимательские ожидания прибыли, сформированные низкой процентной ставкой, – в реальные» (Lachmann, “On Crisis and Adjustment,” Review of Economics and Statistics [May 1939]: 67).
546
D. Laidler, The Golden Age of Quantity Theory (New York: Philip Allan, 1991). Лэйдлер пишет в этой связи: «Я полагаю, что в более общем плане разница между неоклассиками и кейнсианцами в части их отношения к государственному вмешательству, в особенности в денежную сферу, много меньше, чем принято считать. Экономисты, работы которых я проанализировал, не рассматривают никакой аспект денежной системы как неприкосновенный. Для большинства из них лакмусовой бумажкой любой экономической политики является ее способность поддерживать стабильным уровень цен и тем самым, как они считают, обеспечивать стабильность также выпуска и занятости». Лэйдлер пишет далее: «Последовательное применение кейнсианских рекомендаций является таким же естественным продуктом трактовки выбора экономических институтов как процесса политического и базирующегося на прагматизме» (p. 198). Книга Лэйдлера весьма важна для понимания эволюции и современного состояния монетаристских доктрин.
