было небольшое пространство, где телевизор и журнальный столик стояли у одной стены, а кухонная раковина - у другой. Я мог мыть посуду под маленьким круглым окном, выходящим на задний двор, на плите была только одна конфорка, а в духовке не было полки. Моя крошечная микроволновка стояла на единственном в квартире столе, а над ней располагался единственный шкаф. Мой кухонный стол был карточным, а два стула, которые к нему прилагались, моя подруга Элиза покрасила губкой в черный цвет с золотом. Выглядело это странно, но мне нравилось. Пружинный матрас для кровати королевского размера лежал на полу, а не в каркасе, поэтому я постоянно поправлял его, когда он двигался. Кроватная рама была на первом месте в моем списке вещей, которые нужно было купить. Пуховое одеяло было моим рождественским подарком самому себе, и от одного взгляда на него мне хотелось переодеться и забраться под него.
– Ладно, я понял, – выдохнул детектив Кейдж. – Ты живёшь один.
– Да, – легкомысленно ответил я. – Какова была твоя первая зацепка?
И он начал рассказывать мне о том, что я никогда не узнаю, если кто-то поднимается по внутренней лестнице, не говоря уже о тех, кто находится снаружи. Я сделал ошибку, закатив глаза, а он схватил меня за свитер и дернул вперед, так что мы оказались лицом к лицу.
– Это место - посмешище, Джори. Сюда может попасть любой, у кого есть скрепка.
– Я не согласен.
– Ты не согласен? – он поднял брови. – Потому что ты знаешь все о взломе и проникновении.
– Успокойся, – сказал я ему. – Выпей чаю.
– Я не хочу никакого гребаного чая, я хочу...
– Почему ты меня преследуешь?
– Что? – рявкнул он на меня, но я уже снова почувствовал надежду. Я ему явно нравился, он не возражал против моего общества и специально заманивал меня, чтобы я попросил его остаться.
– Ты меня слышал.
– Ты мой свидетель, черт возьми, идиот.
Я кивнул.
– Сядь и перестань ругаться.
– Я не хочу садиться! Я не хочу чай.... – отмахнулся он.
Я улыбнулся ему, потому что знал, что был прав. Он мог не знать, чего хочет, но я знал.
– Садись. Я заварю чай.
– Я не хочу чай, – повторил он в третий раз, прежде чем сесть.
Я наполнил чайник водой, но оставил его на микроволновке, а затем вернулся и встал над ним. Он медленно поднял голову и, когда я встал между его ног, не произнес ни слова. Я опустился перед ним на колени, а мои руки потянулись к пряжке его ремня. Я проверил один раз, чтобы убедиться, что я прав, и увидел, как он тяжело сглотнул и сделал дрожащий вдох.
Когда я потянул его вперед, он позволил мне сдвинуть себя, опустившись так, что его мускулистые бедра оказались по обе стороны от меня.
Задрав его рубашку, я наклонился и поцеловал пресс с шестью кубиками, проведя губами по его пупку. Он сильно задрожал, и я улыбнулся, потому что если раньше и было время протестовать, то теперь оно прошло.
Я расстегнул его ремень, а когда расстегнул его джинсы, понял, насколько он тверд. Как только я стянул его трусы, я потянулся в карман за презервативом. Он вздрогнул, услышав, как я разрываю фольгированную обертку, и я понял, что он ждал этого момента. Он мог бы сбежать, если бы у меня не было средств защиты, - его последнее правдоподобное оправдание для бегства. Невозможно вернуться назад, когда он был в безопасности под покровом латекса. Он наблюдал за моими руками, нежными, но твердыми, без малейшего намека на нерешительность. Когда его глаза поднялись и встретились с моими, я увидел, как они затуманены, как в них чувствуется потребность. Я улыбнулся, опустив свой рот на его, и он скользнул внутрь влажного жара моего рта. Мне нравилось то, что я делаю, нравилось со всеми, я наслаждался этим, властью, которую это давало мне, тем, как они смотрели, когда я делал это. Но в этот раз все было по-другому из-за мужчины. Это должно было быть идеально для него, идеально для детектива Кейджа, который по какой-то причине доверил мне это, свой первый раз с мужчиной. Поэтому я полностью отдался его удовольствию, затягивая его на долгие минуты, пока он задыхался. Мне было приятно; я знал, что это так, потому что мне уже не раз говорили, что мой рот просто великолепен. Поглаживая и лаская его, я слышал, как из него вырываются звуки.
Голова откинута назад, глаза закрыты, нижняя губа дрожит, и я на секунду залюбовался его видом, потерявшимся в том, что я с ним делаю. Мне было приятно осознавать, что я могу заставить его чувствовать себя так. Он задыхался, его бедра покачивались вперед, и еще через несколько секунд он застонал, его пальцы крепко вцепились в мои волосы. Я был рядом, непреклонный, мой ритм не менялся, пока он не застонал, не вскрикнул, его спина выгнулась дугой, когда он вошел в меня. Я подождал, пока его дыхание выровняется, и медленно отодвинулся, стараясь не спугнуть его, когда вставал с колен между его ног.
– Позволь мне помочь тебе, хорошо? – мягко сказал я, дождавшись легкого кивка.
Он следил за каждым моим движением, пока я брал с журнального столика коробку с салфетками. Он выглядел одурманенным с его прикрытыми глазами и расслабленной позой.
Когда все улики исчезли, я положил руки на бедра и стал ждать.
– Я не болен, – протянул он.
Это можно было воспринять по-разному. Я решил уточнить.
– То есть?
– В том смысле, что презерватив был пустой тратой времени.
О.
– Я всегда использую один.
– А что, справка не нужна?
Странный разговор.
– Да.
Он кивнул, а потом вдруг осознал, что сидит здесь голый по пояс. Быстро встав, он надел трусы и джинсы, возился с ремнем, возился, заставляя пряжку звенеть.
Я решил сжалиться над ним и дать ему возможность спокойно уйти.
– Я пить чай, – объявил я в удушающей тишине. – Тебе лучше пойти домой, детектив.
Он просто стоял и смотрел на меня.
Я понятия не имел, чего он хочет, и, похоже, он тоже не знал. Я повернулся, чтобы подойти к плите.
Он сделал это так быстро, схватил меня за волосы и прижал к себе. Его рука обвилась вокруг моей шеи, и
