и продолжения того, что мы начали, но я прекрасно понимаю, что Роман здесь на время, на пару недель, может дольше, а потом…
Потом он улетит в Москву, окунувшись в привычный ритм столицы, и маленькая девочка Аня забудется им также легко и быстро, как и появилась в его жизни.
Нет, нельзя поддаваться, Аня, нельзя. Как бы страстно он не смотрел, как бы трепетно ты не жаждала его поцелуев и мужского восхитительного тела — нельзя. Нужно установить чёткие границы для себя в первую очередь, и для него, дать понять, что не позволишь оставить себя с разбитым сердцем, когда в один прекрасный момент Фирсов улетит в столицу, оставив не с чем.
Ему больше подходят такие, как бывшая невеста, девушки, хорошо понимающие мир Романа Фирсова, и способные в этом мире выживать.
Рабочий чат кипит обсуждениями Ливанова, который сегодня в офисе ходит исключительно в тёмных очках, но по разбитым губам весь коллектив понял, что зам участвовал в какой-то потасовке. Лента пестрит предположениями и догадками, но сам Ливанов никак не комментирует сообщения и вопросы коллег.
Мысленно ликую, представляя разбитую рожу зама, которую вчера, видимо, он долго приводил в порядок. Интересно, Фирсов вызывал к себе, и как поговорили?
— Ань, ты дома? — Ирка кричит из прихожей. Даже не заметила, как наступил вечер.
— Да, — выхожу из комнаты ей навстречу, забирая из рук пакеты с продуктами. — Где ж мне быть? — усмехаюсь, потому желания выходить на улицу сегодня не возникло.
— Успокоилась? Что решила?
— Завтра в офис приду и напишу заявление на увольнение, — раскладываю продукты, специально не смотрю на подругу, которая, уверена, осудит за столько необдуманное решение.
— Анюта, зачем? Ливанов всё равно больше не тронет, уверена, Фирсов ему понятно всё объяснил. Так зачем?
— Из-за Романа, — вздыхаю, потому что кому, как не Ирке я могу признаться в том, что больше всего волнует. — Понимаешь… Он мне нравится, — оседаю нас стул, смотрю прямо в глаза подруги, — честно это признаю. И я ему, насколько могу судить.
— Вот-вот…
— Нет, Ир, если останусь, если буду находиться с ним рядом каждый день, то моя просто симпатия может перерасти в… в то, что ни ему, ни мне совершенно не нужно. Фирсов здесь на пару недель, а потом улетит в свою Москву, оставив с тысячью вопросами и изнывающей душой. Не хочу так. Не могу. Я ведь прекрасно понимаю, что я не его уровня: девочка-помощница из маленького городка Волжский, которая вдруг решила, что богатый босс свяжет с ней свою жизнь? Согласись, бред.
— А если не бред? — вскакивает, активно жестикулируя руками. — А если всё будет по-настоящему?
— Если? Полагаться на простое «если» я не могу. Слишком дорого мне это может обойтись.
— Ну хотя бы попробуй, Ань… — почти стонет, умоляя. — Роман хоть на мужчину похож, в отличие от Андрея. Заботливый, смелый, защитил тебя… Ну подумаешь, тогда в клубе денег предложил, ну, блин, забудь ты уже об этом — было и было. Сейчас же всё по-другому.
— Нет. Точка. Завтра увольняюсь, чтобы больше не встречаться с Фирсовым и саму же себя не провоцировать. Он быстро найдёт мне замену, ту же Светочку, например, которая с удовольствием запрыгнет к нему в постель, не задавая лишних вопросов… — говорю, а у самой даже скулы сводит от осознания, что Хлёстова займёт моё место, с важным видом будет приносить кофе боссу и улыбаться, как ошалелая. Фу!
— Делай, как знаешь, но! Ты совершаешь ошибку. Попомни мои слова, — вздёрнув подбородок, Ирка выскакивает из кухни, всем своим видом показывая, что лишь её мнение правильное, а я ещё пожалею о своём решение.
Само удивительное, что я об этом и сама знаю, но целостность собственного сердца куда важнее, чем сладкое увлечение новым боссом.
Глава 15
Спешу в приёмную, быстро перебирая ножками, чтобы не встретиться с Ливановым в коридоре. Я не знаю, насколько он зол, не могу предположить, разговаривал ли с замом Фирсов и чем закончился разговор.
Но обещал же, что всё уладит? Хотелось бы, чтобы данное мне обещание выполнил. И пусть я приняла решение уйти из компании, не хочется, чтобы Ливанов подкараулил где-то в тёмной подворотне, чтобы завершить начатое на парковке.
Теперь он него я могу ожидать всего, такой человек не остановится перед обычным «нет» и отказ его не смутит, только распалив желание.
— Доброе утро, Роман Яковлевич, — тихонько вхожу в кабинет босса с большой дымящейся кружкой кофе в одной руке, и заявлением на увольнение в другой. — Ваш кофе. И вот ещё… — кладу перед ним лист бумаги, где аккуратным девичьим почерком выведена каждая буква.
Читает, скользит глазами по тексту, а затем, поднимает на меня удивлённый взгляд.
— Аня… Анна Альбертовна, это что? — машет в воздухе листком бумаги.
— Заявление на увольнение, — переминаюсь с ноги на ногу, неуверенно сминая пальцы. Готова сгореть сейчас под его взглядом.
— Почему? — откидывается на спинку рабочего кресла, потирая переносицу. — Из-за Ливанова? — молча киваю. — Он больше не тронет, мало того, даже не посмотрит в вашу сторону.
— Это пока вы здесь, — выдаю аргумент. — Не трогал, пока Назар Николаевич был, а как только уехал, Ливанов сразу… — сглатываю, вспоминая позавчерашний вечер. — Аналогичное случится и после вашего отъезда, только вот он будет ещё злее, потому что его уже дважды обломали.
— Не случится, потому что… — осекается, будто едва не сказал лишнее, то, что мне знать, по всей видимости, не нужно. — Я сказал — не случится больше такого.
— Я всё равно хочу уволиться.
— Из-за меня? — вскидывает бровь, понимая, что просто работать, мы, скорее всего, не сможем.
— Нет… — шепчу, а самой хочется крикнуть, что из-за него, по причине того, что тянет меня к Роману, и, если в следующий раз он будет чуть настойчивее, устоять не смогу, сдамся ему.
— Из-за меня, значит, — утвердительно кивает, переводя взгляд в окно. Взгляд, наполненный тоской и разочарованием, настолько явным, что мне становится не по себе.
Смотрит в упор, а во взгляде пламя, сжигающее меня дотла прямо посреди его кабинета. Пространство вокруг простреливает напряжением, наэлектризовываясь между нами покалывающими искрами в обещании рвануть в любую секунду.
Становится неуютно, кажется, даже больно дышать. Желание сорваться с места и покинуть кабинет настолько явное, что я почти делаю шаг назад, но Фирсов вовремя начинает говорить.
— Хорошо, я подпишу, — тут же ручкой пишет в углу «согласовано» и отдаёт мне.
— Я могу идти? — радостно хватаю листок, готовая радостно скакать и даже петь.
— Куда?
— Ну, как же, вы подписали. Я могу идти?
