Предъ тѣмъ какъ садиться въ экипажъ, мистеръ Франклинъ отвелъ меня на нѣсколько шаговъ въ сторону, чтобы никто не могъ васъ слышать.
— Я подожду телеграфировать въ Лондонъ, сказалъ онъ, — пока не увижу, что выйдетъ изъ допроса Индѣйцевъ. Мое внутреннее убѣжденіе говоритъ мнѣ, что этотъ пустоголовый надзиратель ни на шагъ не подвинулъ дѣла и просто старается только выиграть время. Предположеніе его, будто кто-нибудь изъ слугъ находится въ заговорѣ съ Индѣйцами, по моему мнѣнію, сущій вздоръ. Стерегите-ка получше домъ до моего возвращенія, Бетереджъ, и попробуйте попытать Розанну Сперманъ. Я не требую, чтобы вы прибѣгали къ средствамъ унизительнымъ для вашего достоинства или жестокимъ относительно самой дѣвушки, но только орошу васъ усилить вашу обычную бдительность. Мы найдемъ чѣмъ объяснить это въ глазахъ тетушки, только не забывайте, что это дѣло болѣе важное чѣмъ вы, можетъ-быть, предполагаете.
— Еще бы не важное, сэръ, когда дѣло идетъ о двадцати тысячахъ фунтовъ стерлинговъ, сказалъ я, думая о стоимости алмаза.
— Дѣло идетъ о томъ, чтобъ успокоить Рахиль, серіозно отвѣчалъ Франклинъ. — Я очень тревожусь за нее.
Сказавъ это, онъ внезапно отошелъ отъ меня, чтобы разомъ положить конецъ нашему разговору. Я, казалось, понялъ его мысль; дальнѣйшія разглагольствованія могла бы выдать мнѣ тайну, сообщенную ему миссъ Рахилью на террасѣ.
Затѣмъ она отправилась въ Фризингаллъ. Я былъ готовъ, въ интересахъ самой Розанны, поговорить съ ней наединѣ, но удобный случай какъ нарочно не представлялся. Она только къ чаю сошла внизъ и была въ такомъ ненормальномъ, возбужденномъ состояніи духа, что съ ней сдѣлался истерическій припадокъ; ей дали, по приказанію миледи, понюхать эѳиру и послали снова на верхъ.
Нечего сказать, скучно и грустно оканчивался этотъ день. Миссъ Рахиль не выходила изъ своей комнаты, объявивъ, что нездоровье помѣшаетъ ей сойдти къ обѣду. А миледи до того сокрушалась о дочери, что я не рѣшился увеличивать ея безпокойство разказомъ о томъ, что говорила Розанна Сперманъ мистеру Франклину. Пенелопа была неутѣшна, воображая, что ее немедленно отдадутъ подъ судъ и приговорятъ къ ссылкѣ за воровство. Что же касается до остальныхъ женщинъ, то онѣ принялись за свои библіи и молитвенники, и занимаясь этимъ душеполезнымъ чтеніемъ, корчили самыя кислыя мины, что обыкновенно случается, когда люди исполняютъ свои благочестивыя обязанности не въ положенное время. А я съ своей стороны не имѣлъ даже духу открыть своего Робинзона Крузо. Я вышедъ на дворъ, и чувствуя потребность развлечь себя пріятною компаніей, поставилъ стулъ у конуры и началъ бесѣдовать съ собаками.
За полчаса до обѣда, оба джентльмена вернулись изъ Фризингалла, уговорившись съ надзирателемъ Сигревомъ, что онъ пріѣдетъ къ вамъ на слѣдующій день. Они заѣзжали къ мистеру Мортвету, индѣйскому путешественнику, проживавшему въ то время вблизи отъ города. По просьбѣ мистера Франклина, онъ очень любезно согласился служить переводчикомъ при допросахъ двухъ Индѣйцевъ, не знавшихъ англійскаго языка. Однако, долгій и тщательный допросъ кончился ничѣмъ, такъ какъ не оказалось ни малѣйшаго повода подозрѣвать фокусниковъ въ стачкѣ съ кѣмъ-либо изъ нашихъ слугъ. Узнавъ о такомъ заключеніи надзирателя, мистеръ Франклинъ послалъ въ Лондонъ свою телеграфическую депешу, и на этомъ дѣло пока остановилось до слѣдующаго дня.
Объ истекшемъ днѣ говорить болѣе нечего, до сихъ поръ все еще оставалось покрыто глубокимъ мракомъ, который лишь чрезъ нѣсколько дней сталъ понемногу разсѣиваться. Какимъ образомъ это случилось и что изъ этого воспослѣдовало, вы сейчасъ увидите сами.
XII
Вечеръ четверга прошелъ безъ всякихъ приключеній. Но въ пятницу утромъ мы узнали двѣ новости. Первая изъ нихъ шла отъ булочника, который объявилъ, что въ четвергъ послѣ полудня онъ встрѣтилъ Розанну Сперманъ, пробиравшуюся подъ густымъ вуалемъ чрезъ болота въ направленіи къ Фризингаллу. Повидимому, странно было бы обознаться въ Розаннѣ, плечо которой дѣлало ее, бѣдняжку, черезчуръ замѣтною, но что булочникъ ошибся, это не подлежало ни малѣйшему сомнѣнію, потому что Розанна, какъ вамъ извѣстно, пролежала весь этотъ день больная у себя на верху съ самаго полудня. Второе извѣстіе принесъ почталіонъ. Уѣзжая отъ насъ подъ проливнымъ дождемъ въ день рожденія миссъ Рахили и замѣтивъ мнѣ тогда, что докторская кожа непромокаема, достойный мистеръ Канди сказалъ одну изъ своихъ самыхъ неудачныхъ остротъ, потому что, несмотря на плотность своей кожи, онъ все-таки промокъ до костей, простудился и схватилъ сильную горячку. Въ письмѣ, которое доставилъ вамъ почталіонъ, насъ извѣщали, что бѣдняга лежитъ въ бреду и продолжаетъ врать всякій вздоръ такъ же бѣгло и безостановочно, какъ вралъ его въ здравомъ видѣ. Мы всѣ сожалѣли о бѣдномъ маленькомъ докторѣ; но мистеръ Франклинъ, казалось, сожалѣлъ о его болѣзни преимущественно изъ опасенія за миссъ Рахиль. Изъ разговора его съ миледи во время завтрака можно было заключить, что если миссъ Рахиль не будетъ въ самомъ скоромъ времена успокоена насчетъ Луннаго камня, то здоровье ея потребуетъ серіозной и немедленной помощи со стороны лучшихъ медиковъ въ околоткѣ.
Немного спустя послѣ завтрака пришла телеграмма отъ мистера Блека старшаго въ отвѣтъ на депешу сына. Онъ извѣщалъ насъ, что чрезъ своего пріятеля, шефа лондонской полиціи, онъ напалъ, наконецъ, на настоящаго полицейскаго сыщика, по имени приставъ Коффъ, который долженъ былъ на другой же день прибыть къ намъ изъ Лондона съ утреннимъ поѣздомъ.
Имя новаго полицейскаго сыщика, казалось, поразило мистера Франклина: въ бытность свою въ Лондонѣ онъ слыхалъ отъ отцовскаго адвоката много любопытныхъ разказовъ о приставѣ.
— Я начинаю надѣяться, что скоро наступитъ конецъ нашимъ тревогамъ, сказалъ онъ, прочитавъ депешу. — Если половина того, что мнѣ разказывали объ этомъ человѣкѣ, справедливо, то въ цѣлой Англіи не найдти такого мистера, какъ приставъ Коффъ, для дознанія тайны!
По мѣрѣ того какъ приближалось время, назначенное для пріѣзда этого знаменитаго сыщика, мы съ каждою минутой становились все нетерпѣливѣе, и тревожнѣе. Въ урочный часъ явился надзиратель Сигревъ, но узнавъ, что мы ждемъ пристава, немедленно заперся въ отдѣльную комнату, а запасшись необходимыми письменными принадлежностями, принялся составлять черновой отчетъ, котораго, по всей вѣроятности, отъ него должны были потребовать. Я охотно отправился бы и самъ на станцію желѣзной дороги, чтобы привести пристава. Но на карету и лошадей миледи не могъ разчитывать даже и знаменитый Коффъ, а кабріолетъ потребовался вечеромъ для мистера Годфрея. Мистеръ Годфрей глубоко сожалѣлъ о необходимости оставить свою тетушку въ такихъ непріятныхъ для нея обстоятельствахъ, и раздѣляя ея безпокойство, благосклонно откладывалъ свой отъѣздъ до послѣдняго поѣзда желѣзной дороги, чтобъ узнать мнѣніе знаменитаго лондонскаго сыщика о похищеніи алмаза.
Но въ пятницу вечеромъ ему необходимо было вернуться въ городъ, чтобы въ субботу утромъ присутствовать на засѣданіи женскаго благотворительнаго комитета, нуждавшагося въ его совѣтахъ по поводу какого-то серіознаго затрудненія.
Когда наступило время для пріѣзда пристава, я пошелъ дожидаться его у воротъ.
Въ ту минуту какъ я подходилъ къ квартирѣ привратника, къ воротамъ подъѣхалъ извощичій кабріолетъ, изъ котораго вышедъ пожилой сѣдоватый человѣкъ, до такой степени худой и изможденный, что на всемъ тѣлѣ его, казалось, не было на одного унца мяса. Это были кости, обтянутыя кожей и одѣтыя въ приличное черное платье съ бѣлымъ галстухомъ. Лицо его было остро какъ топоръ, а кожа суха и желта какъ поблекшій осенній листъ. Его свѣтло-сѣрые стальнаго цвѣта глаза производили странное, а вмѣстѣ съ тѣмъ непріятное впечатлѣніе. Вы какъ будто читали въ нихъ, что онъ предполагалъ найдти въ васъ гораздо болѣе нежели нашелъ. Походка его была медленная; голосъ меланхолическій, а длинные сухощавые пальцы была загнуты крючкомъ на подобіе когтей. Его можно было принять за пастора или подрядчика погребальныхъ процессій, словомъ, за кого хотите, только не за полицейскаго чиновника. Лица, болѣе противоположнаго надзирателю Сигреву и менѣе утѣшительнаго для людей огорченныхъ, трудно было бы отыскать, за это я могъ поручиться.
— Не здѣсь ли живетъ леди Вериндеръ? спросилъ онъ.
— Точно такъ, сэръ.
— Я приставъ Коффъ.
— Не угодно ли вамъ за мной пожаловать, сэръ?
Провожая его къ дому, я сообщилъ ему о своемъ имени и положеніи въ семействѣ, чтобы развязать ему языкъ насчетъ дѣла, по которому вызывала его моя госпожа. Однако о дѣлѣ-то онъ и не заикнулся. Онъ похвалилъ мѣстность, замѣтилъ, что морской воздухъ отличался весьма пріятною свѣжестью. А я въ это время ломалъ голову, спрашивая себя, чѣмъ могъ знаменитый Коффъ заслужить такую громкую репутацію. Такимъ образомъ мы дошли до дому въ настроеніи двухъ незнакомыхъ особъ, въ первый разъ въ жизни посаженныхъ на одну цѣпь. Спросивъ о миледи и узнавъ, что она прогуливается по оранжереямъ, мы отправилась въ нижній садъ и послали слугу предупредить ее о пріѣздѣ пристава.
