Большинство членов коллегии адмиралтейства смотрели на него с непониманием и недоумением. На лице Джозефа Йорка отражались упрямство и зависть. Только в глазах Бикертона промелькнула искра сочувствия.
– Понятно, что тебе нужно быть в море, старик, – сказал Бикертон, – но… – Он пожал плечами, показывая, что сам не имеет поддержки в данном вопросе.
– Джентльмены, – повторил Алекс, внезапно увидев возможность что-то изменить, и постарался не упустить шанс, – а как вы отнесетесь к встречному предложению?
Йорк нахмурился, недовольный тем, что его щедрость не была воспринята с восторгом, на который он рассчитывал.
– Встречное предложение, Грант? Взамен дружбы и поддержки принца-регента и лидеров общества?
– Мне кажется, – произнес Алекс, – что вам это предложение придется по душе.
Наступила тишина. Все не отрываясь смотрели на него.
– Это – благотворительное путешествие, – пояснил Алекс, – и я чувствую себя обязанным его совершить.
Йорк наклонился вперед, его нахмуренные брови слегка разгладились.
– Продолжайте, Грант. Благотворительная миссия, говорите? Мне нравится, как это звучит.
– Умер лорд Дэвид, – осторожно начал Алекс, – у него осталась незаконнорожденная дочь. Известие об этом было получено только дня два назад. Я назначен одним из опекунов девочки наряду с вдовой Уэра, леди Джоанной.
За столом поднялся гул голосов, обсуждающих это известие.
– Позор, – прошептал один из членов коллегии. – О чем Уэр думал?
– Крайне неосмотрительно со стороны Уэра ставить свою жену в такое положение, – холодно заявил Джозеф Йорк. – И как это в его духе!
– Вы абсолютно правы, – мягко согласился Алекс. – Уэр был… большим оригиналом. Он оставил девочку на воспитание в православном монастыре на острове Шпицберген, что, согласитесь, далеко не лучшее место для маленького ребенка. И я чувствую, что мой долг – сопровождать леди Джоанну, когда она поедет за ребенком, и привезти их обеих обратно в Лондон. Поэтому, как видите, джентльмены, – Алекс развел руками, жестом выражая необходимость сделать это, – вот почему я обязательно должен вернуться в Арктику, и как можно скорее…
Он увидел, что Бикертон, оценив его стратегию, слегка улыбнулся.
– Отлично сказано, Грант, – одобрил он.
Буллер проявил предусмотрительность.
– Но нет денег, чтобы снарядить такую экспедицию, – возразил он.
– Да, но какое это замечательно смелое предложение! – Йорк воздел руки к небу, широко улыбаясь. – Я уже вижу, как газеты пестрят заголовками – отважный морской путешественник отправился в Арктику! Герой полюса спасает безутешную вдову и осиротевшего ребенка… Бесподобно, просто потрясающе, Грант! И это так понравится принцу! Редакторы газет будут в восторге! Все, абсолютно все по достоинству оценят это!
Гул голосов, обсуждающих сообщение, нарастал и превратился в гром аплодисментов, когда предложение получило одобрение первого лорда адмиралтейства. Алекс откинулся в кресле, чувствуя облегчение.
– Великолепно! – эхом отозвался Буллер, потирая руки. – Я немедленно должен покинуть вас, чтобы ознакомить премьер-министра с новостями!
– А я сообщу Персивалю, – добавил Йорк, глядя на Алекса, – и принцу-регенту.
– Отлично придумано, Грант, – заявил сэр Ричард Бикертон, когда он и Алекс вышли из адмиралтейства и Алекс наконец-то смог сделать глубокий вдох, с удовольствием вдыхая всей грудью свежий воздух. – Использовать желание адмиралтейства иметь героя в свою пользу?
Не думал, что вам это удастся, старина, но надо отдать должное, вы это сделали мастерски. – Он рассмеялся. – А к тому времени, как вы вернетесь, они могут вполне изменить свое мнение и послать вас куда-нибудь в более экзотические места, как, например, в Южную Америку, особенно если вы снова прославитесь во время экспедиции.
– Благодарю вас, сэр, – сказал Алекс. – Надеюсь, так оно и будет.
– Странно все это как-то с Дэвидом Уэром, – размышлял вслух Бикертон, в нерешительности потирая подбородок. – Ведь теперь вся эта история будет достоянием Тона уже через час. Она будет на слуху во всех залах Лондона. Уж Йорк-то не станет терять ни минуты и обернет все в свою пользу. – Бикертон посмотрел на Алекса. – Как это скверно со стороны Уэра – ставить леди Джоанну в такое положение! Удивляюсь ему.
– Да уж, – согласился с ним Алекс.
– А что леди Джоанна думает по поводу вашего сопровождения ее к Шпицбергену? – продолжал расспрашивать его Бикертон.
– Она не желает, чтобы я ее сопровождал, – объяснил Алекс, – но теперь у нее не будет выбора.
Бикертон чуть было не присвистнул.
– Храни меня господь! Грант! Я бы не рискнул навлекать на себя немилость леди Джоанны. – Он нахмурился. – Нужно сказать, что это ее решение вряд ли будет благосклонно воспринято в обществе. Что касается вас, то отправиться в Арктику с благотворительной миссией – вам, герою, положено по статусу, это как раз то, чем вы и занимаетесь! Но женщина, одна, вдова, отправляется на край света, чтобы спасти незаконнорожденного ребенка своего мужа… – Он покачал головой. – Некоторые воспримут это как причуду, другие – как откровенное бесчестье.
Алекс спрятал руки в карманы.
– Леди Джоанна упряма, – заметил он. – Она не станет менять свое мнение по поводу поездки.
– Тогда хорошо, что у нее есть вы, чтобы защитить ее, – угрюмо констатировал Бикертон. – Чертовски красивая женщина. И какой характер!
– Мне все твердят об этом, – сказал Алекс. Затем нерешительно добавил: – Вы знали Дэвида Уэра, сэр?
Бикертон внимательно посмотрел на Алекса, его голубые глаза сверкнули.
– Не то чтобы очень хорошо, – ответил он. – А почему вы спрашиваете?
– Интересно, что вы думаете о нем, – пояснил Алекс.
Он не знал, почему задал этот вопрос. Может быть, потому, что он обманывал себя и ему просто хотелось получить подтверждение, что Дэвид Уэр был хорошим человеком и те недостойные сомнения, которые он начал испытывать в последнее время, не имели под собой основания.
– Отличный парень во всех отношениях, – начал Бикертон. – Герой в полном смысле этого слова, поэтому-то и странно, что у него есть незаконнорожденная дочь. Хотя, – он пожал плечами, – великие мира сего могут позволить себе маленькие слабости, а у Уэра такой слабостью были, конечно, женщины.
Бикертон пожал Алексу руку и вернулся в Сомерсет-Хаус, а Алекс пошел по Стренду и повернул на Адамс-стрит в направлении Темзы. Свежий ветер с реки был прохладным. Алекс увидел корабли, плывущие по реке, и почувствовал облегчение и удовольствие оттого, что находится на свежем воздухе, и потому, что сумел вырваться из золотой клетки, которую адмиралтейство приготовило для него. Ему было интересно, как отреагирует леди Джоанна Уэр, когда узнает, что он преподнес себя как спасителя Нины, отважного исследователя, который самоотверженно предложил отправиться на Шпицберген, чтобы спасти маленькую дочь Уэра. Бикертон прав, подумал Алекс. Йорк конечно же не упустит случая и использует эту ситуацию для того, чтобы повысить популярность Алекса и всего морского флота в своем лице.
Губы Алекса искривились в подобии улыбки.
Это был идеальный день для прогулки в карете по Гайд-парку.
– Ходить по магазинам так утомительно, – вздохнула Лотти, небрежно откидываясь назад на плюшевые зеленые подушки в своем ландо и кокетливо улыбаясь лакеям в ливреях. – Я бы отправилась домой и отдохнула перед балом, который должен состояться сегодня вечером, если бы вот так просто могла отказать себе в удовольствии быть здесь на виду! – Едва заметная морщинка пролегла у нее между бровями. Лотти искоса посмотрела на Джоанну, которая сидела напротив, прикрывшись легким розовым зонтиком от солнца. – Джоанна, дорогуша, ты уверена, что я не могу купить у тебя твоих лакеев-близнецов? Мои лакеи – замечательные, но они не очень похожи; я уже много раз просила в агентстве по найму найти мне близнецов, но им все никак не удается. – Уголки ее губ печально опустились. – Это так грустно.
– Извини, Лотти, – улыбаясь, ответила ей Джоанна. – Я не хочу их продавать. Я получаю удовольствие оттого, что мне многие завидуют.
– Конечно, я могу это понять, – произнесла Лотти, недовольно надув губы. Она провела пальцем по геральдической вышивке. – Я думала, уговорю тебя, а что еще мне делать в этой жизни? Ты же знаешь, что я живу только для того, чтобы тратить деньги!
Джоанна вздохнула. Она знала, что Лотти скучает, что ей наскучила жизнь в Тоне со всей свойственной ей пустотой и экстравагантностью, она устала от развлечений и приемов, даже при том, что всегда с жадностью стремилась ко всему новому. Джоанна любила светский сезон в Лондоне – все было знакомо до мелочей, отвлекало внимание, давало ощущение надежности в каком-то смысле; она была постоянно занята и отвлекалась от грустных мыслей о неудавшемся замужестве и невозможности иметь свою семью, но где-то глубоко внутри она также понимала, что жизнь в Тоне была поверхностной и пустой. В отличие от Лотти у нее была работа, ее рисунки и модели. Алекс Грант мог как угодно относиться к ним, но именно они приносили ей доход. Хотя будут ли у нее клиенты, когда она вернется со Шпицбергена, пока неизвестно. Уже этим утром она вынуждена была сказать леди Анселл, что переоборудование ее столовой будет отложено по крайней мере месяцев на шесть. Ее светлость была недовольна и стремительно отправилась в Тон поплакаться в жилетку своим закадычным подружкам.
