Пока Джоанна размышляла, Хаган засунул руку под ее белье и бесстыдно тер горячими, потными пальцами ее сосок. Джоанна чувствовала у себя на шее его слюнявый рот. Она с силой зажмурила глаза, когда он стал снимать с нее белье. Она снова напомнила себе, что делает это исключительно ради того, чтобы спасти Нину и дать ей дом. Джоанна снова ощутила в себе отчаянную жажду материнства. Она обязательно должна взять к себе и защитить этого ребенка. Дэвид бросил Нину, но она не посмеет поступить так же.
Но цена этого была высока. Тело Джоанна сотрясла дрожь. А какие у нее есть гарантии, что Хаган не обманет ее с такой же легкостью? – подумала она. Может ли она подчиниться его шантажу и согласиться на его условия? Но если она откажется, Хаган силой овладеет ею, как это делал Дэвид. Эта мысль парализовала Джоанну. Она вспомнила, каким жестоким был Дэвид, и почувствовала, как ее ноги и руки наливаются свинцом.
Тем временем Хаган тащил ее к кровати. Джоанна попыталась отрешиться и не думать о своем теле, сосредоточив взгляд на великолепном китайском шелковом покрывале. Китайское покрывало и правда было настоящим произведением искусства. Внезапно Джоанну охватило острое чувство потери. Она любила красивые вещи. Ей так не хотелось лишаться своего изящного дома и коллекции картин и фарфора, своих вышколенных лакеев, ей не хотелось оказаться выброшенной на улицу. Не могла она также и представить себя в роли гувернантки или служанки-приживалки.
Но еще глубже, гораздо глубже, чем все это, было осознание того, что у нее не будет возможности заявлять свои права на Нину, если она не сможет обеспечить ее домом. Понимание этого пронзило ее сознание. Хаган теперь дышал так тяжело, что Джоанна опасалась, как бы ему не стало плохо. Его влажные губы переместились с ее шеи на грудь. О да! Это была очень, очень высокая цена, которую ей придется заплатить, чтобы сохранить все то, что она ценила, пришла к ней мысль. Она спала с одним-единственным мужчиной в жизни, которого не хотела, вторым станет Джон Хаган. А хотела она… Хотела Алекса .
Эта мысль взорвалась в ее мозгу, подобно бомбе. Джоанна легко могла представить себе, что сказал бы Алекс, если бы увидел ее сейчас. Она почти слышала, что он говорит, осуждая ее. Алекс был сильным. Он не пошел бы на компромисс, как она. За этой мыслью пришла другая, еще более неожиданная: Джоанна могла бы попросить Алекса защитить ее и Нину. Он же пытался убедить ее разрешить ему сопровождать ее на Шпицберген – у нее есть более смелое ответное предложение. Она могла бы попросить его жениться на ней. Это защитило бы ее от злобы Хагана и означало бы, что она сможет предоставить Нине дом. Это было ее единственной надеждой, поскольку, как только она отвергнет притязания Джона Хагана, он сделает все, чтобы уничтожить ее.
Джоанна вырвалась из объятий Хагана и схватила свое разорванное платье.
– Извините, кузен Джон, – сказала она. – Я не могу этого сделать.
Хаган взревел от ярости и неудовлетворенной похоти и набросился на нее:
– Нет, ты можешь, ты – маленькая шлюха! Теперь от меня не уйдешь!
Джоанна взяла с подоконника вазу и ударила его по голове. Ваза разбилась, а Хаган пошатнулся, как раненый зверь, и разразился такими ругательствами, которых Джоанна никогда в жизни не слышала, хотя и была в течение девяти лет замужем за моряком.
Дверь спальни распахнулась. На пороге, держа в руках еще одну вазу из голубого фарфора с дельфинчиками, стояла Меррин. У нее на лице было такое свирепое выражение, что Джоанна испугалась, взглянув на нее.
Хаган, пошатываясь, прошел мимо Меррин в дверь и спустился по лестнице.
– Друри сказала, что мистер Хаган ворвался в твою комнату и собирается либо изнасиловать тебя, либо убить, – пояснила Меррин, опуская вазу. Она посмотрела на растрепанные волосы Джоанны и ее разорванное платье. – Надеюсь, я не опоздала! – добавила она.
– Вовсе нет, – ответила ей Джоанна. – Как видишь, я все еще жива, и он не собирался меня насиловать. – Она колебалась. – Хотя, возможно, и мог бы. Хаган предложил соглашение, но в последний момент я не смогла заставить себя выполнить свое обещание. Боюсь, мой отказ сильно его разозлил.
– Соглашение? – Меррин поморщилась. – Он это так называет? – Она аккуратно поставила вазу на туалетный столик. – Не сомневаюсь, что твоя добродетель стоит гораздо больше, чем фарфоровая ваза.
Джоанна рассмеялась:
– Не уверена. У меня не было случая сравнить. Все зависит от того, что кому дорого, а я очень люблю мою коллекцию фарфора. – Тут она увидела выражение лица Меррин и поморщилась. – Знаю, ты считаешь меня легкомысленной.
– Нет, – возразила Меррин. – Я думаю, что ты специально представляешь все это неважным, потому что не хочешь тревожить меня. Похоже, мистер Хаган пытался шантажировать тебя, заставляя спать с ним.
– Ты права, – подтвердила Джоанна. – Но поскольку я отказала ему и уязвила его гордость, мне теперь нужно действовать быстро, чтобы успеть до того, как он выбросит нас из дома на улицу.
Меррин тяжело опустилась на кровать.
– Он грозился это сделать? – спросила она.
– Да, – несколько вяло ответила Джоанна.
– Что мы теперь будем делать?
– Я хочу уговорить лорда Гранта жениться на мне, – пояснила Джоанна.
Меррин чуть слышно ахнула, когда услышала ее слова.
– Жениться? Но он тебе даже не нравится!
– Это не важно, – заметила Джоанна. Она говорила не столько для того, чтобы подавить собственные сомнения, сколько для того, чтобы убедить сестру. – Посмотри на союзы, которые заключают ради выгоды. Я выйду замуж за лорда Гранта ради защиты, которую даст мне его имя, а не из-за любви, поэтому он совсем не обязательно должен мне нравиться.
Меррин уставилась на нее в удивлении:
– Но ты же обещала не выходить замуж снова! Ты сказала, что это – последнее, что тебе хотелось бы сделать.
– Я солгала, – ответила Джоанна. – Последнее, чего бы мне хотелось, – потерять все это. – Она жестом указала на богато обставленную комнату с толстым красным ковром на полу с изумительным рисунком. – Я очень поверхностный человек, – объяснила она Меррин, встретив ее непонимающий взгляд, – и все это делает меня счастливой.
– Когда у тебя появится ребенок, ты будешь счастлива, – сказала Меррин. – Ты притворяешься ветреной, но на самом деле, Джо, ты совсем не такая.
– Такая, – поправила ее Джоанна, улыбаясь. – Но признаюсь, я действительно буду очень счастлива, если смогу помочь Нине, предоставить ей хороший дом, но я не готова делать это из жалости. У меня есть свой определенный стиль жизни, и я хочу его придерживаться.
Меррин выпятила нижнюю губу, выражая несогласие с сестрой. Джоанна хорошо помнила эту гримасу с детства.
– Я понимаю, почему ты называешь себя эгоисткой, Джо, – продолжила Меррин, – но правда заключается в том, что ты делаешь все это ради Нины и меня, чтобы у нас была крыша над головой и чтобы нам ничто не угрожало.
– Ты все поняла неправильно, – не согласилась с ней Джоанна. – Я делаю все это для себя, – добавила она на секунду, прижав голову Меррин к своей груди.
– Но есть одно препятствие, – заметила Меррин, отбрасывая светлые волосы, закрывающие ее лицо, и вытирая подозрительно красные глаза.
– Да? – нахмурилась Джоанна. – Что же я позабыла?
– Что у тебя нет ничего, что ты могла бы предложить лорду Гранту, – сказала Меррин. – Ты ожидаешь, что он даст тебе очень много, и ты просишь его сделать это из чувства чести и ответственности за Нину.
Наступило молчание. Меррин сидела, сложив руки на коленях, глядя на сестру. Уже далеко не в первый раз Джоанна задумалась, почему она выросла такой циничной, а Меррин удалось остаться такой наивной. Это все из-за мерзкого влияния Тона , предположила она, и ее разочарования в семейной жизни с Дэвидом. Но Джоанна никак не могла сказать Меррин правду: «Ошибаешься. Я могу предложить лорду Гранту себя…»
Джоанна никак не могла признаться в этом. Меррин была бы потрясена до глубины души. Но, по правде говоря, в самой Джоанне осталось мало – очень мало – от ее воспитания, которое она получила в доме священника. А Алекс дал бы ей то, в чем она так нуждалась, – средства, с помощью которых она смогла бы обеспечить Нину и сохранить тот комфорт, к которому она привыкла, – на этот раз она приготовилась дорого себя продать. Ее дядя, скорее всего, осудил бы ее, посчитав продажной женщиной, но Джоанна не видела в своем поступке большого отличия от брака по расчету, когда стороны хладнокровно обсуждают вопросы денег и землевладения.
– Хорошо, – пошла она на компромисс, – а что, если я это представлю лорду Гранту как деловую договоренность: я займусь Нининым воспитанием и, возможно, пообещаю ему, что возьму под свое покровительство его младшего кузена Чесси во время светского сезона в Лондоне, чтобы освободить лорда Гранта от обязательств перед семьей…
