– Это не для меня, – возразила Эмили. – Для Лиззи. Или для мамы. – Голос ее дрогнул. Ей стало больно при мысли о матери, лишившейся всей своей миловидности, исхудавшей, как птица, забывшая, что значит летать. «Пусть у тебя все будет хорошо, мама!»
Как только они вернулись и повесили за дверью свои плащи, вниз по лестнице быстро спустилась Джудд вместе с Ленивой Кошкой, с намерением проверить мясо. Женщина довольно кивнула, затем вытряхнула содержимое кошелька и пересчитала монеты.
– Ты отлично сторговалась, – пробормотала она. – Покупки ты делаешь лучше, чем готовишь, этого у тебя не отнять. А теперь, пока ты не начала разделывать мясо, я хочу, чтобы ты нарубила дров и принесла еще угля для каминов наверху. Сегодня дымоходы тянут хорошо. Нам не нужна девочка на кухню, Рози Триллинг, нам нужен хороший крепкий мальчик. Я постоянно твержу об этом мистеру Уиттлу, но он не хочет, чтобы ему указывали, на что тратить деньги.
Надежды Эмили рассеялись.
– Я могу нарубить дрова, – предложила она, но Джудд только фыркнула.
– Да ты еще крохотная. Рози сильная. Она будет рубить, а ты можешь носить, и я хочу, чтобы это было сделано сейчас. А что со вторым ребенком?
Именно в этот момент Лиззи уронила поднос, и он покатился вниз по лестнице. Звон бьющегося фарфора, перепрыгивающего со ступеньки на ступеньку, заставил всех троих подскочить, словно испуганных кроликов. Джудд распахнула дверь кухни и обнаружила на пороге груду битого фарфора, кусочки масла и столовые приборы, рассыпанные по полу, да еще плачущего ребенка на верхней ступеньке. Ленивая Кошка стояла у нее за спиной, улыбаясь от удовольствия.
– Рози Триллинг, ты заплатишь за разбитое из своей зарплаты, – очень тихо произнесла Джудд. – И помни, эти девочки Джарвис должны будут уйти.
Она приподняла свою черную юбку, чтобы не испачкаться об остатки разбитого завтрака, и вспорхнула по ступенькам, а за ней ушла ее самодовольно ухмыляющаяся племянница. Они переступили через Лиззи, даже не взглянув на нее.
– Спускайся вниз, – позвала Эмили сестру. – Я подмету осколки. Спускайся, Лиззи.
Лиззи ползком спустилась по лестнице, всхлипывая на ходу. На Рози она не смотрела. На Эмили, которая еще выглядела веселой и раскрасневшейся после визита к мяснику, тоже. Она подвела их обоих. Она подвела маму. Девочка пробежала мимо них, открыла кухонную дверь и выбежала к курам, которые в суматохе бегали по двору. Задняя калитка была открыта, должны были привезти молоко. Девочка взбежала по ступенькам, выбежала на дорогу, ничего не видя из-за слез, и едва не угодила прямо под телегу молочницы. Лошадь испугалась и встала на дыбы, а женщина, управлявшая повозкой, едва не завалилась на бок, прямо на грязную улицу.
– Глупая девочка! Глупый ребенок! – закричала женщина. – Ты же чуть не убила Хромую Бетси! И мою лошадь! Ты чуть не лишила меня всего молока!
Лиззи бежала, пока не уткнулась в ряд черных прутьев ограды и не ухватилась за нее, едва переводя дух. И тут она услышала, как за спиной у нее в клетке поет птица. Теперь она вспомнила, как на этом самом месте они отдыхали с Эмили, мамой и Джимом по пути в Большой дом. Неужели все это было только вчера? Мама сказала им, что отведет их к своей единственной подруге и попросит ее о помощи. Она просила их вести себя хорошо, и они обещали. А что наделала Лиззи? Она разбила фарфор, за который придется платить Рози, и чуть не убила молочницу.
Она села, обхватив себя руками за колени, не зная, что же делать дальше. Может быть, стоит пойти в работный дом и попросить, чтобы ее приняли туда? Все говорили, что это просто ужасное место и что для всякого, кто уходит туда, надежды больше нет. Но что, если туда забрали маму вместе с Джимом? Может быть, она найдет их там, сможет остаться с ними. Наверняка жизнь будет терпимее, если они будут рядом. И если ее не будет в Большом доме и она не будет создавать неприятностей, возможно, Джудд сжалится над Эмили и позволит ей остаться помогать Рози, и все будут счастливы. Как же туда попасть? И что, если он такой не один? Девочка не представляла себе, что делать. Если она проведет здесь достаточно много времени, кто-то может подобрать ее и отвести в работный дом. А если не отведут, можно будет просить милостыню. Она увидела, как немытый, оборванный мальчишка подошел к женщине, протянул руку, а затем показал на рот, объясняя, что умирает от голода. Женщина прошла мимо, словно не видя его.
«Я все еще не завтракала, – подумала Лиззи. – Но я не умираю от голода, в отличие от него. Пока что. Интересно, каково это – быть, как он, когда за тобой некому присмотреть, когда нет ни отца, ни матери, никого? И когда негде жить? И ведь на улицах полно детей, которые умирают от голода. По крайней мере, так говорят. Они словно паразиты. Словно крысы».
Девочка уронила голову на руки. Она слышала ржание лошадей, цокот и стук их подков. Вокруг суетился Лондон, все куда-то торопились, а ей идти было некуда. И вдруг она услышала женский голос, кричавший:
– Девочка! Девочка! Да, ты!
Она подняла голову и увидела Хромую Бетси, молочницу, которая, прихрамывая, шла через дорогу, размахивая на ходу руками, чтобы заставить кареты пропустить ее. На одной ноге у нее был большой черный башмак, а на второй – поменьше, и своей хромой ногой она разбрызгивала на ходу грязь. Лиззи поднялась, собираясь сбежать, но Хромая Бетси схватила ее за плечи и заставила сесть на невысокий бордюр у ограды. А затем, с видимым усилием фыркнув, села рядом с ней.
Она сидела, пытаясь отдышаться и продолжая крепко сжимать руку Лиззи, чтобы та не убежала.
– Я хочу знать, – сказала она, – почему такая маленькая девочка, как ты, бежала через дорогу так, словно у нее нечем смотреть и нечем слушать? – Она пристально взглянула на Лиззи. – Сдается мне, что ты в беде. Верно? В очень большой беде.
– Да. Я разбила две чашки и блюдца, а еще две чайные тарелки и чайник.
Молочница вздохнула, фыркнув при этом, как фыркают лошади – ноздрями.
– И разве этого достаточно, чтобы ты едва не убила Хромую Бетси? И ее лошадь, и себя?
Лиззи пожала плечами, подумав, что, наверное, нет.
– Так ты убежала, потому что испугалась?
Лиззи закусила губу. Да, она испугалась двух милочек. Она боялась Джудд. Она ужасно испугалась, когда уронила поднос и он покатился по ступенькам; она все еще слышала громкий звон разбивающейся посуды, когда он летел вниз, весь этот ужасный и постыдный шум. Впрочем, она испугалась не только этого, но девочка не могла подобрать слов, чтобы рассказать Хромой Бетси хотя бы о чем-то одном, поэтому просто кивнула головой.
– Дай-ка я тебе кое-что скажу. Убегают только тогда, когда все настолько плохо, что в том месте жить больше невозможно. Уж я-то знаю. Когда я была в твоем возрасте, я сбежала от отца, который бил меня, а мама напивалась до беспамятства. Неужели у тебя все настолько плохо?
Лиззи покачала головой.
– И если ты вернешься, разве не будет никого, кто был бы рад видеть тебя? Потому что если ты посмотришь на ту сторону улицы, то увидишь двух людей, которые, кажется, кого-то ищут. Это кухарка из Большого дома, которую я, так уж вышло, знаю и которую могу назвать добрейшим существом на земле, а с ней человечек, настолько миловидный, что сдается мне, это твоя сестра. – Хромая Бетси отпустила руку Лиззи. – У тебя есть выбор, девочка. Можешь продолжать бежать, а можешь пойти и сказать им, что тебе стыдно за свой поступок. – Женщина ухватилась за ограду и поднялась. – А мне пора пойти поискать Альберта, пока он не побрел домой вместе со всем недоставленным молоком.
5
Куда ты, туда и я
Стоило Лиззи встать, как Эмили увидела ее, несмотря на оживленное движение на дороге.
– Вон она, Рози! С ней все в порядке!
Они перешли дорогу, и Эмили обняла сестру, словно не видела ее целую неделю: крепко-крепко, точно так, как обнимала мама.
– Никогда больше так не делай, – прошептала она. – Никогда не убегай без меня, Лиззи.
– Ну и напугала же ты нас. Мы подумали, что ты уже совсем потерялась. Лондон – это сущий лабиринт, девочка. Мы могли искать тебя не один час, – произнесла Рози. – Если Джудд узнает, что я вышла из кухни без ее разрешения, она меня повесит, выпотрошит и четвертует. Я ведь тоже виновата. Нельзя было отправлять тебя наверх к милочкам. Они тебя напугали, я в этом уверена. А еще я должна была предупредить тебя насчет той двери. Сейчас я к ней приноровилась, и Джудд тоже, но дверь может ударить так, что пулей полетишь вниз, если не начнешь спускаться достаточно быстро.
– Но я же разбила весь фарфор, а Джудд сказала, что ты будешь за это платить.
– П-ф-ф! Им никогда не дают хороший фарфор, и Джудд это прекрасно знает, потому что у них есть милая привычка разбивать его об стену, если чай слишком горячий или слишком холодный, слишком крепкий или недостаточно крепкий. Им нужна определенная температура, иначе все просто летит через всю комнату! Мы специально для них покупаем самый дешевый фарфор на рынке, какой только попадается. Пойдемте, девочки. Нам пора возвращаться, верно?
