— Как дела, тепло? — поздоровавшись, спросил он.
— Тепло, нормально. Лучше, чем было раньше, — обрадовано ответили солдаты.
Теперь оставалось проверить самый важный объект — дом? 3. Андрей тоже сначала зашёл в котельную под ним. В котельной всё было как обычно. Кочегар, который был сейчас на смене, в это время как раз выгребал золу из поддувала котла.
— Всё нормально? — коротко его спросил начальник теплохозяйства.
— Абсолютно, — ещё короче ответил тот.
Вновь начался подъём Морозевича на этажи. Андрей постучал в некоторые комнаты, некоторые жильцы попались ему в коридоре, одни были на кухне, другие шли в душевые. Но все они подтверждали, что в комнатах тепло и начали благодарить начальника теплохозяйства за проведенный ремонт:
— Вы знаете, у нас никогда не было так тепло. Большое вам спасибо за такие удачные работы.
Когда все постепенно разошлись, в Морозевичу подошла одна из женщин и произнесла:
— Андрей Николаевич! Вы простите меня за тот первый день. Я была не права.
— Какой ещё первый день? — удивился Андрей.
— Ну, когда я не пустила вас в комнату и сказала, чтобы вы приходили в выходные дни.
Андрей уже забыл о том случае и уж тем более не запомнил внешность той женщины — со сколькими жильцами он встречался за месяцы ремонта.
— А, так это были вы? — улыбнулся он. — Ничего, всё нормально. Я на вас не в обиде. Всякое бывает. А вот вы на меня, наверное, поначалу не только обижались, но и злились?
— Да, было такое, — смущённо опустила глаза женщина. — Но потом мы с мужем поняли, что были не правы. Так что, мы вам тоже благодарны.
— Да что там. Это же наша работа, мы для вас старались. Главное, чтобы у вас теперь всё время было тепло.
После этого, успокоенный Морозевич отправился домой. И дома тоже было тепло — Лера немного нагрела печь. Она всегда была более чувствительна к прохладе, нежели Андрей.
Возвращаясь домой в "Бухенвальд", Андрей подумал о том, как он привык здесь работать и в выходные дни, точнее, совершать в эти дни обход некоторых котельных и других объектов. Но так здесь работали практически все и вовсе не потому, что их кто-то заставлял, это уже стало привычкой. Для Союза эта ситуация была несколько необычной, ну кто, скажите, в Союзе поедет в выходные дни на работу. Но здесь то ездить никуда не нужно было. Вышел из дому и рядом место твоей работы, так почему бы и не заглянуть туда, тем более, если ты знаешь что кто-то там сегодня да работает. Городок был для всех как бы просто общим двором, как в том же СССР тоже были общие дворы для нескольких замкнувших их зданий. И прогуливаясь по двору, можно было к кому-нибудь да и зайти в гости. А здесь в городке и особых то развлечений было мало. И в Стендаль тоже еженедельно ездить не будешь, там тоже постепенно всё приедается, да и что там делать в выходные дни — бродить по улицам или сидеть в кафе? Но с таким же успехом это можно было делать и здесь. Да, вот сейчас пошли грибы, и вот это уже было настоящее развлечение.
К числу обычных развлечений в гарнизоне относилось и занятие спортом, в частности игра в футбол. Играл в футбол и Морозевич, хотя и нечасто. И вот сегодня после обеда Андрей в хорошем настроении отправился на стадион погонять мяч. Стадион предназначался, естественно, для спортивных занятий. Но, что было странным, так это то, что и не только для этого. Интересно, что за воротами со стороны штаба батальона почему-то всегда стояли два бензовоза. Непонятно было, почему для них не находят другого места. Что же касается самого футбола, то подчинённые Андрея и служащие из других служб в последнее время в выходные частенько таким образом коротали время. Играли они обычно неполными составами — не все желали гоняться по полю за мячом, да и не все умели играть в футбол. А если с детства ты в него не играл, то особого пристрастия к нему не испытываешь и в более старшем возрасте — играли в другие игры. Хотя, какие были увлечения каждого его подчинённого, Андрей знал не очень хорошо. Например, какие были интересы братьев Батуриных, Андрей за всю свою работу в Борстеле так и не понял. Но, если поиграть в футбол желающих было не так уж много, то вот зрителей с их комментариями хватало всегда. Андрей в гарнизоне всегда играл полевым игроком — в полузащите или в нападении, хотя на таком уровне эти функции были очень размытыми. Он даже не говорил никому о том, что когда-то играл (и довольно неплохо) вратарём — не было у него сейчас желания играть в этом амплуа. На воротах в их играх стояли обычные ребята, которые вратарских навыков не имели. По этой причине счёт этих их игр с мячом всегда был не по-футбольному крупным, но это как раз и нравилось зрителям. Правда, как понял Андрей, имелся один служащий, который очень даже неплохо стоял в воротах. Это был электрик из хозяйства Горшкова. Звали его Михаил и его, так сказать, фактура очень подходила для такого амплуа — он был высокий, широкоплечий и с длинными руками. О его вратарской реакции Андрей смог однажды убедиться, когда тот стал в ворота и ему начали пробивать пенальти (одиннадцатиметровые штрафные удары). Они пробивались на спор — кто больше мячей забьёт подряд. Более двух мячей подряд Михаилу тогда забить никто не смог. Но он тоже, кроме этого случая, в городке всегда играл только полевым игроком.
В этой игре Андрей с Михаилом играли в противоположных командах. И вот в одном эпизоде в борьбе за верховой мяч Андрей столкнулся именно с Михаилом. При этом Андрей только чуть-чуть коснулся мяча, но зато Михаил своей головой "коснулся" головы Морозевича. И коснулся он с такой силой (удар сверху пришёлся Андрею в район переносицы), что он напрочь "вырубил" Андрея, свалив того на землю. Андрей поднялся, сначала сел, потом встал, но играть уже не мог — у него перед глазами плыли круги. Он посидел немного на лавочке, очухался и потихоньку побрёл домой. Когда он заявился домой, то жена заметила, что у него начинает темнеть кожа у переносицы под глазами.
— Ну, Андрюша, готовься! — сказала она после рассказа мужа о том, что с ним произошло. — Будешь ты теперь минимум дней десять, а то и две недели ходить с синяками под глазами, даже не под глазами, а вокруг глаз.
— Да ты что! Как это?
— А вот так. Это явление так и называется "чёрные очки". Они у тебя появятся уже завтра, если ещё не сегодня. Они появляются именно после таких ударов. Они будут довольно тёмными, потом постепенно будут светлеть, станут жёлтыми и в итоге сойдут — рассосутся. Но времени пройдёт немало.
— Ёлки-палки! И что же делать?
— Ничего тут не поделаешь. Такую травму излечит только время. Никаких неудобств ты ощущать не будешь.
— Ну да! А сами синяки — это что не неудобства?
— Конечно неудобства. Только не физического плана, а морального. Они не лечатся.
— Ну, а какие-нибудь примочки?
— Мы их, конечно, будем делать, они несколько снизят срок, но не намного. Всё равно неделю, а то и больше, тебе, вероятно, придётся ходить в тёмных очках. Хорошо, что с моря мы их сюда захватили, нужно поискать.
На следующее утро Андрей глянул на себя в зеркало и перепугался — вокруг глаз, действительно, были тёмные круги. Идти на работу без тёмных очков было невозможно — это вызвало бы бурю насмешек. Конечно, насмешки и так будут. Но как уменьшить их количество? Подумав, Андрей решил хоть немного свести всё в шутку. Он надел, выходя из дома тёмные очки, а по дороге в мастерскую подыскал подходящую палку.
Пришёл он в мастерскую, когда слесари там уже собрались, он это слышал по голосам за дверью. Андрей открыл дверь, перетупил, опираясь на палку, порог и произнёс, вытянув вперёд руку:
— Господа, подайте бедному Паниковскому. Я не ел шесть суток.
В мастерской на мгновение повисла недоумённая тишина, которая затем разразилась диким хохотом. Слесари хохотали так, что едва со стульев не падали. Потом смех немного стих и Юрий Гавриков произнёс:
— Андрей Николаевич! А из вас неплохой бы артист получился. На Паниковского вы по возрасту не тянете, но сыграно хорошо.
Опять послышался смех. Затем Кравченко спросил:
— А что случилось? С глазами то у вас что? Не зря же, наверное, очки.
— Сами глаза то в порядке. Но имеют к этому некоторое отношение. — Он снял очки и добавил. — Это мне вчера Миша-электрик удружил.
— Ух, ты! Вот это да! И как же это? Это вчера на футболе? — послышались возгласы и расспросы уже более сочувственные.
— Да, это вчера на футболе. Михаил, конечно не виноват, он этого не хотел. Мы честно боролись за мяч. Просто в этом мне повезло меньше, чем ему.
— И это надолго, эти круги?
— Жена говорит, что до двух недель. Так что придётся временно хоть немного соответствовать образу "великого слепого" Михаила Самуэловича. Если и не палочкой, то хотя бы тёмными очками.
Постепенно расспросы прекратились и все занялись делами, если так можно было сказать. Дело в том, что с этого дня вновь начались посиделки-дежурства слесарей и Колыванова в мастерской — работы практически не было, а уж вызовов и тем более. Не беспокоил их пока и самый капризный жилой дом лётного состава. Теперь Андрей мог подумать и о том, чтобы в выходные съездить в лес по грибы — обстановка это позволяла. Конечно, ему пришлось ещё в течение нескольких дней отвечать на расспросы о тёмных очках. Многие уже и так всё знали, многим же Морозевич говорил, что просто болят глаза. Вскоре все привыкли к тёмным очкам начальника теплохозяйства и расспросы прекратились.
