Стало быть, не так уж он важен для безопасников.
Это умозаключение заставило Стаса по-новому взглянуть на складывающуюся обстановку. Возможно, он далеко не единственный человек, побывавший в альтернативной Солнечной. Одним больше, одним меньше…
Черт.
Тем временем мужчина задраил внутреннюю переборку и подошел к красной рукоятке, разгерметизирующей внешнюю. Система функционировала в ручном режиме, а значит, люк можно было открыть в любой момент.
— Знаешь, мазут штатский… — Мужчина вдруг повернулся к Стасу и посмотрел на него в упор. В мигающем багровом свете его лицо казалось искаженным зловещей гримасой. — Здесь нас никто не прослушивает, поэтому я тебе могу сказать все, что хотел. Скорее всего больше ты этого не услышишь ни от кого… Но запомни мои слова. Ты виновен в том, что со дня на день начнется самая масштабная и кровопролитная война в истории цивилизации.
Стас невольно сделал шаг назад и уперся спиной в жутко холодный кожух компрессора. И стужа металла передалась ему, растеклась по всем жилкам.
— Если ты проживешь еще несколько лет, то сможешь осознать размеры катастрофы, которая произойдет в нашем мире, — продолжил безопасник. — Вспомни этот миг, когда станет совсем погано… И пусть всё валят на кретинов-дипломатов, межпланетное непонимание, агрессивную политику экспансии и прочую лабудень. Только ты будешь знать, кто виноват. Ведь именно ты первый попал в переход… Пусть эти слова никогда не дают тебе покоя, пусть они приходят к тебе в снах, пусть каждая новая жертва резни, что вот-вот начнется, будет возвращаться к тебе бестелесным призраком и молча смотреть мертвыми глазами в самую душу.
Стас замер, не зная, что ответить. Он допускал возможность, что безопасник тронулся умом, — такое изредка случалось даже среди психологически подготовленных военных… Но где-то в глубине себя Нужный смутно ощущал зародившееся зернышко сомнения. А вдруг он действительно виновен?…
— Я отключил блокирующую систему и выпустил оттуда воздух, — обронил мужчина, надевая шлем. — Все будет выглядеть, как несчастный случай. Молись, чтобы аварийный гель не успел залить пробоину и стыковочный рукав оказался негерметичен. Молись, чтобы твоя смерть была быстрой и память погибла вместе с телом. Иначе, Нужный, ты навсегда станешь отступником. Ренегатом. Как и твой дурацкий корабль.
— Ты безумец, — прошептал Стас, не в силах пошевелиться.
— Возможно.
Щелкнули фиксаторы шлема, и санкционер-безопасник надавил на красную ручку. Взвыли сервомоторы. Переборка поползла в сторону.
Стас попятился, ожидая, что воздух рванется наружу, увлекая его в студеную пропасть космоса. Лопнут ледяными брызгами глазные яблоки, взорвутся сосуды, потрескается кожа, сердце остановится на полутакте, и мозг перестанет функционировать практически мгновенно…
И последняя мысль навеки застынет возле обшивки «Ренегата»: ты виновен, Станислав Нужный.
Он даже не заметил, как вцепился руками в рукоятку внутреннего люка, и костяшки на пальцах побелели от напряжения…
Дверь окончательно открылась.
Ничего не произошло. Лишь тихонько зашипели насосы компрессоров, ликвидируя ничтожную разницу в давлении между переходными отсеками двух кораблей.
Стыковочный рукав был в полном порядке.
Аварийный гель успел затянуть крошечную дырку.
* * *
Стас неторопливо шел по ярко освещенным коридорам военного корабля. Он равнодушно глядел в спину безопасника, который только что хотел его убить. Острые лопатки ходили туда-сюда под скафандром…
Нужный не испытывал к этому человеку злости или ненависти. Даже обиды не было.
Было опустошение.
Запас ресурсов для всего остального временно истощился – слишком много пришлось ему пережить за последнюю неделю.
К тому же – после слов, услышанных в кессоне, Стас вдруг осознал величину событий…
Если переход в ближайшее время не закроется так же внезапно, как открылся, — контакт двух Солнечных обернется бедой. Потому что ни одна из них абсолютно не готова к нему. Десятилетиями ученые разрабатывали схемы диалога с инопланетными цивилизациями, строили планы встречи с братьями по разуму… Но никто не был готов увидеть на другом конце ковровой дорожки самого себя. Немножко другого, измененного. С иными привычками и моральными устоями, жизненными ценностями и поведенческими моделями… Но такого похожего в глубине души.
Пугающе похожего.
Санкцир прав. Этот контакт может обернуться не просто катастрофой. Он может стать началом страшной эпохи конфликта. Конфликта с большой буквы. Ведь самые непримиримые враги, как правило, очень схожи друг с другом. Иногда они даже являются родственниками…
Стас нечасто бывал на борту военных кораблей и никогда не думал, что на них находится место для кают-компании. Здесь она имелась, причем довольно просторная и чистенькая. Видимо, посудина, на которой он очутился, была немалых размеров.
«Уж не на крейсер ли меня занесло?» – отрешенно подумал Нужный, разглядывая секции «умной» кухни. Точно такая же была у него дома.
— Ждите здесь. Сервиса не предлагаю, — произнес безопасник и вышел.
Он так ни разу и не повернулся к Стасу лицом после того, как они прошли через шлюз.
— Не больно-то и хотелось, — негромко проговорил Нужный, усаживаясь на диванчик, обитый светлой кашемировой тканью.
Иллюминатора в кают-компании не было – видимо, она находилась где-то во внутренних отсеках корабля, не примыкающих к обшивке. Имелся довольно большой экран над терминалом, но он не работал. На журнальном столике валялись старые новостные распечатки, пара опустошенных тюбиков из-под черничного джема, скомканная скатерть и несколько пустых автоматных обойм.
«Интересно, — подумал Стас, — они так уверены в своих компенсаторах, что не закрепляют вещи? Хотя я ведь тоже не привинтил гребаный унитаз…»
Когда Нужный собрался было подойти к терминалу и вывести на экран хоть какую-то инфу о текущем положении корабля, в помещение вошла женщина.
Некрасивая. Лет сорока пяти. В строгом брючном костюме и черных кожаных туфлях без каблуков.
— Присядьте, Станислав, — сказала она с легким прибалтийским акцентом. — Меня зовут Ольга. Я санкционер-безопасник, приписанный к пятой отдельной эскадре сил космической обороны. Если интересует звание – полковник.
Стас кивнул, возвращаясь на диван. Что ж, не мудрено, что им занимаются такие высокие чины, — все-таки дело планетарного масштаба…
— Вы лишены социальных санкций, — констатировала Ольга, открывая чемоданчик и демонстративно выкладывая на столик видеокамеру. Она нажала красную пуговку «rec», дождалась, пока картинка на дисплее сбалансируется по цвету, и повторила казенным тоном: – Станислав Нужный, вы лишены соцсанкций согласно пункту 6 «В» технической инструкции по эксплуатации гражданских космических судов. Несанкционированный уход с расчетного курса при аварии, приведший к возникновению опасной ситуации в пространстве обитаемого сектора Солнечной системы. Согласно постановлению совета правительственных санкционеров России, вы обвиняетесь в непредумышленном саботаже по отношению к государству и Земле.
— Я могу взглянуть на это постановление? — хмуро спросил Нужный.
— Нет.
— Так и думал…
— Вы знаете, где находились последние семь дней?
— Предполагаю. Кстати, а где я сейчас?
— Вы не имеете права на допинформацию, — холодно отрезала женщина-безопасник. — Вопросы покамест буду задавать только я.
Стас развел руками: мол, понятное дело…
— Перечислите лиц, с кем вам пришлось вступить в контакт на Земле Игрек и в сопредельном с ней пространстве.
— На какой Земле? — Нужный решил, что ослышался. — Игрек?
— Вспомните всех, с кем вам пришлось контактировать, — все так же холодно повторила Ольга. — Опишите их как можно подробнее. Не упускайте деталей, которые даже не покажутся вам важными. СКО и управление наземной безопасности не шутки с вами шутят! Нас интересует всё: должности, звания, социальный статус, общественное положение, привычки, манера разговора, особенности поведения, внешние данные. Абсолютно всё. Желание или нежелание сотрудничать напрямую связано с вашей дальнейшей судьбой. Я слушаю.
Стас глубоко вздохнул и крепко задумался. Врать не имело смысла. Во-первых, все показания рано или поздно будут проверены, а во-вторых, не исключено, что от сказанных слов будет зависеть развитие событий на самых высоких дипломатических этажах. Игра перешла на тот уровень сложности, когда личные амбиции и приоритеты становятся ничтожны по сравнению с общественными.
И так уже немало людей погибло и пострадало из-за него. Хватит для террора собственной совести до гробовой доски… Да еще эти жутковатые слова насчет вины, произнесенные безопасником в шлюзе… Ведь он по-настоящему ненавидит Стаса, раз рискнул попытаться его убить, маскируя смерть в разгерметизированном стыковочном рукаве под несчастный случай…
