В начале следующей, одиннадцатой луны бывший командор самурайской дружины клана Ако Кураноскэ Оиси намеревался приехать в Эдо, чтобы посетить могилу покойного князя Асано Такуминоками в храме Сэнгандзи, встретиться с его вдовой Ёсэнин, которая жила затворницей в своей родовой усадьбе в квартале Адзабу-Имаи, и выразить благодарность за труды Дзюдзаэмону Араки и Унэмэ Сакакибаре — посланцам сёгуна, присутствовавшим при передаче замка.
Хосое и прочим ронинам, назначенным на роль тайных убийц, предписывалось тайком зарезать Оиси во время его перемещений по Эдо. Весь план держался в строжайшем секрете. Ронинов разделили на несколько групп, чтобы не одна, так другая во что бы то ни стало убила командора.
— Иными словами, — подытожил Хосоя, — ронины князя Асано все-таки намерены отомстить за своего господина. Предводителем у них Оиси. Поэтому те, кто задумал все это, похоже, считают, что с помощью убийства Оиси можно предотвратить месть.
— И кто же все это задумал? Кто нанял вас на работу? Ты это выяснил?
— Вот этого я пока не знаю. Хотя есть кое-какие догадки. Вряд ли это сам Кира… Скорее всего, либо Уэсуги, либо кто-то из старейшин. Ты же знаешь, что главой клана Уэсуги через усыновление был поставлен родной сын Киры.
— Хорошо, я понял, в чем дело. Кстати, среди твоих товарищей нет ли такого невысокого ронина с впалыми щеками? Еще на мечах хорошо дерется.
— Это ты о Наруми, что ли? Итиносин Наруми, есть такой. Только он нам не товарищ, он — один из наших надзирателей.
— Хосоя, пойдем со мной, — сказал Матахатиро, вскакивая с места. — Это он убил О-Саки.
— Погоди, а как же мой разговор?
— Потом подумаем.
— Потом думать некогда будет! — завопил Хосоя, выбегая на улицу вслед за Матахатиро. — Одиннадцатая луна вот-вот наступит, а мне эта работа уже не нравится!
Не обращая внимания на его нытье, Матахатиро стремительно шел вперед. Перейдя через мост Рёгоку, они вошли в район Хондзё. Здесь Матахатиро велел Хосое проводить его до усадьбы. Тот довел его до ворот особняка, принадлежавшего, судя по виду, какому-то хатамото.
— Вызови мне этого Наруми, — сказал Матахатиро. — Я буду ждать здесь.
— Смотри, поосторожнее с ним, — предупредил Хосоя. — Он мастер школы Фудэн.
Но Матахатиро только ухмыльнулся в ответ. Он был настроен решительно. Хосоя вошел внутрь через боковую калитку, но через несколько мгновений, возбужденно топая, вернулся назад.
— Эй, тут что-то неладное творится. Зайди-ка внутрь, — сказал Хосоя, высунув голову из-за калитки.
Матахатиро прошел через ворота. Входная дверь была распахнута. За ней виднелась анфилада темных комнат.
— Чем это пахнет, — повел носом Хосоя. Матахатиро сразу узнал этот запах. То был запах крови.
Они вошли в дом. Запах усилился. Стояла гробовая тишина.
— Тут где-то был фонарик, — сказал Хосоя, ощупью пробираясь вперед. — Надо бы сначала огонь зажечь.
Через некоторое время темнота озарилась тусклым светом. В ту же секунду из уст Хосои вырвался пронзительный вопль. Подбежавшему Матахатиро он указал пальцем на татами.
— Смотри, смотри…
Одни перегородки-фусуми были опрокинуты на пол, другие порублены на куски. И повсюду лежали трупы.
— Пять, шесть… — считал Хосоя. Он обошел весь дом от самых дальних комнат до кухни и в конце с веранды посветил фонариком в сад.
— Восемь человек положили. Враги-то, гляди, тоже не дремали, — простонал Хосоя. Вместе с тем в его голосе слышался легкий оттенок восхищения.
Обоим было ясно, что в усадьбу ворвались неприятели и, разом перерезав всех ронинов, скрылись. Выходило, что Хосоя чудом избежал большой беды.
— Это дело рук ронинов Асано? — обозревая жуткую картину, тихо спросил Матахатиро. Ему вспомнились бесстрашные воины, которые собирались напасть на паланкин Кадзикавы у спуска Фудзими в Усигомэ.
— А чьи же еще! Они нас опередили. Три дня назад, вечером, в усадьбе был большой переполох. Обнаружили лазутчика, который подслушивал тайные разговоры. Похоже, он-то и сообщил своим, что здесь замышляют.
Слушая Хосою, Матахатиро вспомнил человека в черном, встреченного на ночной улице. Да, где-то там, куда не проникает взгляд простых обывателей, разворачивается нешуточная битва между скрытыми и явными силами.
— Но Наруми среди них нет.
— Наверное, сбежал. А может просто сумел вовремя улизнуть, как я.
— Ладно, тогда я возвращаюсь. А ты оставайся здесь.
— Я так не согласен, — торопливо заговорил Хосоя, но Матахатиро решительно перебил его:
— План нападения на Оиси так или иначе уже сорван, поэтому тебе сейчас лучше не дергаться. Ты уже слишком много времени провел в этой усадьбе на всем готовом, чтобы взять и просто так убежать. Бояться уже нечего. Скоро вернется Наруми и те, кто остался.
Хосоя молча слушал.
— Как только появится возможность, устрой мне встречу с Наруми. Жду от тебя вестей.
Прошло два дня. Ранним утром Матахатиро ждал Наруми на берегу Сумидагавы у западной оконечности рощи Тадано-мори. Вечером предыдущего дня Хосоя сообщил ему, что приведет Наруми к этому месту. Из усадьбы Хосою, видимо, уже не выпускали, поэтому он прислал письмо с посыльным.
Утро выдалось холодное. Над поверхностью реки и над дорогой стелился туман. Солнце еще не взошло. Когда Наруми и Хосоя появились на берегу реки, их фигуры казались иссиня-черными. Вокруг не было ни души, добрая половина города еще спала.
Остановившись напротив Матахатиро, Наруми пристально оглядел его с ног до головы и после этого произнес:
— Так это вы хотите вступить в наш отряд?
— После недавних событий у вас еще хватает духу спрашивать об этом? — ответил Матахатиро.
В это время Хосоя, стоявший сбоку от Наруми, грубовато пояснил:
— Это просто предлог. Я сам это придумал, чтобы выманить его сюда. Сказал, что познакомлю с отменным фехтовальщиком, он и клюнул.
Наруми пытливо посмотрел на Хосою, а затем снова перевел взгляд на Матахатиро. Он понял, что угодил в ловушку, но продолжал вести себя в высшей степени хладнокровно. Ни один мускул на его лице не дрогнул.
— Я слышал, что вы — мастер школы Фудэн, и подумал, не соблаговолите ли научить меня нескольким приемам… — сказал Матахатиро. — Вы не помните меня?
— Нет.
— Один раз на Ивовом Поле вы видели меня с «ночной пташкой», которую вы же потом и убили.
На лице Наруми впервые за время разговора появилась кривая усмешка. Мгновенно стерев ее с лица, он презрительно спросил:
— Вы хотите сказать, что у вас есть долг перед проституткой?
— Да.
— Ну что же, если желаете, можно и сразиться.
Наруми тихо подался назад. Матахатиро тоже отступил на несколько шагов и сбросил с ног соломенные дзори.
— Помощь нужна? — подал голос Хосоя, но Матахатиро ответил, что справится сам. Наруми потянул из ножен меч. Останавливая его жестом, Матахатиро спросил:
— Прежде я хотел бы услышать, почему вы убили эту женщину.
— Она подслушала разговор об убийстве одного человека. У меня не было иного способа заставить ее молчать. Говорят, на женский рот замок не повесишь.
Оба противника одновременно обнажили мечи. Испепеляя друг друга долгими ненавидящими взглядами, они стали понемногу сближаться, передвигаясь мелким семенящим шагом. Сократив разделяющее их расстояние, насколько это было возможно, самураи замерли на месте.
«Сильный соперник», — подумал Матахатиро. Тощая приземистая фигура Наруми казалась очень гибкой. Он стоял не шелохнувшись, будто врос в землю. Его изготовка была безупречной.
Матахатиро медленно сместился влево. То же самое сделал и Наруми. После этого они снова застыли на месте.
Туман не только не рассеялся, но даже стал как-будто гуще. Из глубины этого марева внезапно послышался еле различимый звук. Он нарастал и приближался, покуда не превратился в оглушительный шум. И тут Матахатиро сделал выпад вперед и ударил, целя в плечо противника. Наруми с быстротой ласточки кинулся на него, задев лезвием руку. Мужчины отпрыгнули в сторону и снова бросились друг на друга. На этот раз Матахатиро оказался на долю секунды проворнее.
Наруми схватился свободной рукой за бок, будто пытаясь остановить бьющий из раны фонтан крови, а другой рукой снова взял меч на изготовку, но тут же выронил его и, согнувшись пополам, как креветка, упал на землю.
Прижимая рану на предплечье, Матахатиро несколько мгновений равнодушно смотрел на поверженное тело. Шум весельной лодки, послуживший сигналом к началу боя, затихал вдали. Это уже был даже не шум, а просто тихие всплески. Тогда, в решающий момент Матахатиро вскинул меч, потому что почувствовал: стоит этому звуку хотя бы на секунду завладеть его вниманием, и ему несдобровать. Видимо, Наруми рассудил так же.
