ребенком – в меру избалованным, в меру непослушным, в меру симпатичным.
Вскоре, правда, она поняла, что те же самые комплименты Лена говорит каждый день всем няням и родителям, забирающим детей из центра: это был ее, если можно так выразиться, творческий метод. Лена считала, что за свои деньги клиенты должны получить хоть какое-то удовольствие.
Павлик вышел в холл. Он выглядел оживленным и сразу же начал рассказывать Лидии, что сегодня к ним в центр приходил настоящий фокусник.
– Представляешь… – говорил он, пытаясь запихнуть правую руку в левый рукав куртки, – представляешь, у него из шляпы вылезла самая настоящая кошка! Представляешь себе? Полосатая! Настоящая полосатая кошка!
– Ну, одевайся скорее, – поторапливала его Лидия, помогая справиться с рукавами, – по дороге расскажешь!
– Нет, ты представляешь? – не унимался Павлик. – Полосатая, а мордочка беленькая!
Наконец Лидия одела мальчика. Они вышли из центра, сели в машину. Лидия усадила Павлика в специальное детское кресло, закрепила ремень, выехала с парковки.
Едва машина тронулась, Павлик снова восторженно затараторил:
– Лида, нет, ты представляешь себе – у него из шляпы вылезла кошка с беленькой мордочкой!
– А что еще было у вас на занятиях? – спросила Лидия, сворачивая на набережную.
Развивающий центр находился довольно далеко от дома родителей Павлика. Лидия строила маршрут так, чтобы по возможности не попадать в пробки, поэтому часть дороги ехала по относительно свободной в это время дня набережной реки Ждановки. Это было немного дальше, но по времени она выигрывала. Сейчас здесь было вообще пусто, и она прибавила скорость.
– Еще мы рисовали птичек, – сообщил Павлик без особого интереса. – И проходили, как эти птички называются по-английски. А лапки у нее тоже были белые, представляешь себе!
Лидия покосилась на Павлика и поэтому не сразу заметила гаишника. Он выскочил, словно из-под земли, и теперь сигналил ей, требуя остановиться.
– Вот черт! – не сдержалась Лидия.
Обычно она не использовала при Павлике никаких крепких выражений, зная, что он их непременно запомнит и повторит. Но на этот раз от неожиданности не сдержалась.
Лидия сбросила скорость, подъехала к тротуару и затормозила. Полицейский подошел к машине с водительской стороны, наклонился к окну и произнес заученной скороговоркой:
– Сержант Белоусов. Ваши документы, пожалуйста.
– Что я нарушила? – Лидия протянула ему кожаную обложку с набором документов.
– Обычная проверка… – полицейский внимательно проглядел документы, но не отдал их ей, обошел машину сзади, снова вернулся и проговорил: – Лидия Ивановна, откройте, пожалуйста, багажник!
– Да в чем дело?
– Обычная проверка, – повторил сержант, но в голосе его прозвучало раздражение.
– Чего этот дядя хочет? – подал голос Павлик.
– Не знаю, – честно ответила Лидия, выбираясь из машины.
Она обошла машину, открыла багажник и окликнула полицейского:
– Ну вот, пожалуйста, смотрите!
Сержант не отвечал.
– Ну, где вы там? – Лидия нетерпеливо выглянула из-за открытой крышки багажника.
Полицейского вообще не было видно возле машины. Он исчез так же внезапно и непонятно, как и появился. Мимо проехал черный «ауди», и набережная снова опустела.
– Да где же он! – вслух проговорила Лидия и вдруг почувствовала непонятное беспокойство. – Сам требовал открыть багажник, а сам пропал…
Она захлопнула багажник, обошла машину…
И тут сердце чуть не выпрыгнуло у нее из груди: Павлика в машине не было.
Детское автокресло осталось на месте, а ребенок пропал.
– Павлик, Павлуша! – проговорила Лидия слабым, дрожащим голосом и заглянула в машину.
Павлик был, как уже сказано, ребенком в меру непослушным и непоседливым, он любил устраивать разные мелкие каверзы, иногда даже не очень мелкие, и Лидия подумала, что он вполне мог спрятаться в машине.
– Павлик! – крикнула она погромче, одновременно жалким и сердитым тоном. – Павлик, прекрати баловаться! Сейчас не время играть в прятки! Павлуша, вылезай!
На ее призыв никто не отозвался.
На всякий случай Лидия заглянула под переднее сиденье, перегнулась и посмотрела в заднюю часть салона, но его нигде не было. Зато на полу она нашла бумажник с документами на машину, который передала сержанту Белоусову.
Только тут до нее дошло, что Павлик сам ни за что не сумел бы отстегнуть ремни и выбраться из автокресла – и ей стало по-настоящему страшно.
Лидия выскочила из машины, дважды обежала вокруг нее, заглянула даже под нее, но ничего там не нашла и в ужасе заметалась по мостовой.
Набережная как будто вымерла. Вокруг не было ни людей, ни машин, даже звуки большого города затихли.
И никаких следов странного сержанта.
И тут Лидия осознала страшную правду.
Этот сержант был никакой не сержант, он вообще не имел отношения к полиции, и остановил он ее машину с единственной целью – похитить Павлика.
Такие истории Лидия видела не только в кино: ей рассказывали, что несколько лет назад неизвестные преступники похитили сына банкира Михельсона, потребовали огромный выкуп. Михельсон деньги собрал, выкуп отдал, но ребенка так больше и не увидел. И преступников не нашли.
Еще одна такая же история случилась с ребенком известного режиссера Ведлянского. И в этом случае ребенка не вернули, хотя выкуп похитителям заплатили.
Лидия схватилась за голову.
Что делать? Что делать?
Позвонить в полицию? Или сначала сообщить о происшествии родителям Павлика?
Лидия представила, как говорит Екатерине Алексеевне, что ее сына похитили, похитили по ее вине, – и сердце ее словно железными клещами сжали.
Еще раз обежав вокруг машины, она нашарила в кармане мобильный телефон, еще не зная, кому собирается звонить, – и вдруг телефон зазвонил сам.
Нервы ее были так напряжены, что она вздрогнула и выронила телефон, но тут же подняла его с тротуара.
Телефон все еще звонил.
Лидия нажала кнопку, поднесла телефон к уху. И сразу же услышала хриплый незнакомый голос:
– Не вздумай звонить в полицию. Если позвонишь – ребенку конец. Немедленно поезжай домой к родителям ребенка и расскажи все матери. И ее предупреди, чтобы никому не звонила, если хочет вернуть сына. Если хочет вернуть его живым.
– Кто вы?! – выкрикнула Лидия. – Что вам нужно? Где мальчик? С ним все в порядке?
Но из трубки уже доносились короткие гудки.
Лидия посмотрела на телефон в ужасе, как будто это была ядовитая змея или граната с выдернутой чекой. Потом она спрятала его в карман пальто и села в машину.
Она просидела неподвижно несколько минут, не в силах ни на что решиться.
С одной стороны, звонок неизвестного внес в положение какую-то определенность: теперь она точно знала, что ребенок похищен, что его украл тот самый фальшивый полицейский.
Кроме того, неизвестный строго предупредил, чтобы она не звонила в полицию.
То есть теперь ее действия были определены: она должна возвращаться в дом Павлика и
