деланно вздохнул, – э-эх, этого кажется не будет никогда. Я ведь слишком ничтожен для тебя. Я не царственная особа, а всего лишь какой-то халдей. И на что я могу претендовать? Да ни на что!
– Ты и вправду будешь только любовником моим, и этого для тебя будет вполне достаточно, так что не вздыхай понапрасну, – ответила ему Накия. – Ну и всем понятно, что я замуж не собираюсь ни за кого… и никогда думаю уже не выйду… Теперь это не сообразуется с моим статусом, – заметила царица-мать. – Я обречена… я буду вечной вдовой…
– Госпожа, это, конечно же, так, но ты всё-таки не наговаривай на себя!
– А что?
– Ты ещё так свежа, так прекрасна, ты прямо как распустившийся весной нежнейший цветочный бутон, так, что зачем намекать на свой возраст? Это бессмысленно! Ты по-прежнему во сто крат лучше всех вместе взятых юных дев!
– Не распинайся! Не хочу от тебя выслушивать откровенную лесть. Ты неискренен со мной. А лучше-ка порадуй меня своим голосом. Что-нибудь спой мне! – недовольно отреагировала на лесть своего юного любовника Накия.
– И что тебе спеть, моя госпожа? – переспросил Набуэль.
– Все сейчас расхваливают лидийку, на слова которой исполняются песни по всей Ассирии. Я хочу некоторые из них послушать.
– Я знаю, что на слова Аматтеи написано их уже семнадцать…
– Ну и какую из них ты считаешь на сегодня лучшей?
– «Соловей на ветке»!
– Значит, спой её!
Накия вызвала к себе нескольких музыкантш. Набуэль уже оделся и присел на стульчик у ног царицы-матери.
Заиграла музыка, и халдей запел.
Да-а, это было восхитительно! Пел он превосходно, и песня была лиричной и пронзительной! Накия трижды просила её повторить, а потом заметила:
– Мне теперь понятно, почему эта лидийка привлекла к себе внимание моего внука. Ашшурбанапал ведь тоже творческая личность и старается даже сам что-то писать. Он не мог не оценить способности этой девушки. Ну а как ты её сам-то оценишь?
– Откровенно тебе сказать, моя повелительница?
– Говори разумеется откровенно!
– А ты не будешь на меня за это обижаться?
– Говори, мой друг! Я на тебя никогда не обижалась раньше и сейчас не стану.
– Тогда я скажу, всё как есть…
– Ну-у, я тебя внимательно слушаю, князь…
Накия про себя отметила, что при упоминании лидийки у Набуэля вдруг изменился голос и загорелись глаза.
– Ещё даже не увидев её, я был сражён наповал талантом этой лидийки! – заметил Набуэль. – Больше того, я готов всегда перед ней преклонять колени!
– Да, ну… – с усмешкой покачала головой Накия.
– Да, да! Перед этой поэтессой я не могу не преклоняться! Аматтея не какая-та там обычная девица, что-то от скуки пишущая, а я считаю, что она достойна называться богиней!
– Богиней?!
– Ну, да! Она – царица поэзии! Царица самая настоящая! Нет, лучше сказать- богиня поэзии! Э-э-эх, если бы она не была сейчас близкой подругой государя, то я…я…Я бы, не задумываясь, сделал бы её своей супругой… – и на последних словах Красавчик осёкся, поняв, что сболтнул кажется лишнее.
Но эти его слова Накия услышала…
И запомнила.
Глава десятая
Надо признать, что у Ашшурбанапала поначалу и в мыслях не было становиться царём. С малых лет он не любил играть со сверстниками и нередко их сторонился. За то он сутками пропадал в библиотеке и обожал книги, в том числе и старинные, а позже мечтал стать жрецом, и в свободное время начал сочинять гимны, восхвалявшие богов, однако поддавшись влиянию окружения, и прежде всего своей бабки, ему пришлось выбрать иную стезю. Уже который год его обступали заботы, и он вынужденно занимался управлением державы. Теперь на нём лежал неимоверный груз ответственности, и он не имел права совершать каких-либо серьёзных ошибок.
Сейчас Ашшурбанапалу было очень тревожно. Он ждал Накию этим же вечером и хотел ещё раз обсудить с ней кандидатуру своего нового назначенца. Ему доложили, что этот юный князь уже дважды побывал у неё, и не являлось секретом, для чего она его вызывала. Понятно было и то, почему она захотела возвысить именно этого юношу.
Царица-мать по-прежнему была более чем благосклонна к бывшему фавориту. Но в данном случае личные чувства нельзя смешивать с делом. Тем более, обстановка на Юге становилась уж совсем неспокойной. Ашшурбанапал всё меньше доверял брату, который явно пытался приобрести большую самостоятельность, хотя и продолжал регулярно отправлять дань из Вавилона к Ниневийскому двору и официально признавал своё подчинённое положение. Правители некоторых халдейских княжеств, располагавшихся к югу от Вавилонии, тоже повели себя в последнее время как-то уж подозрительно. И в такой вот обстановке очень важно было выбрать верных людей и правильно их расставить. Они должны были оказаться на ключевых постах.
Так в Ур был назначен великан, за которого вышла замуж сестрица Ашшурбанапала. И за этого назначенца Великий царь был более чем спокоен. Бел-ибни себя проявил. Причём прекрасно. Он оказался не только энергичным губернатором, но ещё и на удивление умелым администратором. Буквально за считанные месяцы он навёл порядок в очень важной провинции и сделал её опорной базой для ассирийцев на Юге Месопотамии. Теперь тоже самое предстояло повторить и новому губернатору, назначавшемуся в Приморье, а эта область лишь только ещё преобразовывалась и её сейчас лишали прежней самостоятельности.
И вот тут…
А здесь следует сказать, что Ашшурбанапал по-прежнему колебался. Его грыз червь сомнения. Он не был полностью уверен в правильности своего выбора, и ему приходилось полагаться на Накию, которая, впрочем, тоже бывало и ошибалась. Хотя и редко, но это случалось. Однако это всё-таки происходило (правда, лишь только тогда, когда к её решениям примешивались чувства. И когда у неё на первый план выходила женщина). Примерно, как сейчас.
Это, разумеется, касалось и нового назначенца для Приморья… то есть, Красавчика… Ведь её отношения с ним не были ни для кого секретом. И в первую очередь для Ашшурбанапала. Да и то, что ему сказал про юного халдейского князя Главный глашатай, вновь возродили и усилили у Великого царя сомнения.
* * *
Накия появилась, когда Ашшурбанапал слушал доклад своего любимчика – архитектора Арди-аххеша. Знаменитый архитектор прославился ещё при Асархаддоне. Он был пожалуй самым опытным архитектором в империи. Сейчас он рассказывал Великому царю, как обстоят дела с новыми постройками в Вавилоне. Он только что вернулся с Юга. Когда он дошёл до пояснения, на какие постройки не хватает средств, Великий царь остановил его жестом:
– Арди-аххеш, постой!
– Да, я слушаю, государь…
– А скажи мне, на подновление вавилонских укреплений
