подобной отповеди, так это от нее. Что же Лера ей рассказала?
– Просто поверь мне, – вдруг говорит она, пытливо вглядываясь мне в глаза. – Дай ей время хотя бы до вечера.
Перед уверенностью Кати меркнет моя собственная – теперь я склонен довериться ее чутью и не спешить к Лере. Хотя все внутри меня протестует против этой задержки.
– Я не пойду за ней сейчас, – со вздохом признаю я свою капитуляцию. – Можешь ее номер телефона продиктовать? Напишу ей позже.
Забив под диктовку комбинацию цифр в мобильный, я в расстроенных чувствах возвращаюсь в отряд. Ничего не хочу – только бы скорее наступил вечер. И зачем только я согласился ждать?
За ужином Леру я вижу лишь мельком. Она заходит в столовую, будоража меня одним своим появлением, о чем-то болтает с Ларисой и снова уходит. Когда я пытаюсь разыскать ее позднее, оказывается, что она уехала в город на «Скорой» вместе с девочкой, которой днем требовалась медицинская помощь. Уже в кровати я пишу ей сообщение с просьбой встретиться со мной, но оно так и остается непрочитанным. И я засыпаю с неприятным сосущим ощущением в животе и предчувствием, что зря не доверился себе и не нашел Леру днем.
Рано утром меня будит настойчивый стук в дверь нашего домика. Я резко сажусь на кровати. Паша на соседней койке делает то же самое, непоколебимым остается только сон Матвея, который спокойно дрыхнет, несмотря на шум.
Натянув на себя шорты, я босиком подхожу к двери и, распахнув ее, сталкиваюсь нос к носу с Катей.
– Лера с тобой? – спрашивает она встревоженно.
– Нет, конечно, – отвечаю я, протирая глаза.
– Кир, я не знаю, что делать, – едва не плача, говорит Катя. – Она пропала.
– В смысле? Она же уехала в город.
– Она вернулась вечером. Перед сном сказала, что прогуляется, и до сих пор не вернулась.
– Звонила ей?
– Ее телефон остался на зарядке в домике.
– Может быть, она у Панина?
Катя отрицательно мотает головой:
– Охранник сказал, что видел, как она выходила за территорию вечером.
– И не вернулась?
Девушка всхлипывает, а меня вдруг прошибает холодный пот.
– Кирилл, вдруг с ней что-то случилось?
Глава 23
Когда я выбегаю из домика своего отряда, наспех натянув толстовку и кроссовки, с хмурого неба накрапывает дождь. Еще очень рано, но воздух непривычно влажный и прохладный. Даже не верится, что вчера безжалостно палило солнце и температура стояла за плюс тридцать.
На улице я один. Катя в это самое время, должно быть, объясняет Паше, что случилось, потом они вместе пойдут к Панину – таков был наш план. А я не могу ждать: если Лера попала в беду, каждая секунда на счету.
Я не позволяю себе удариться в панику, но на душе неспокойно и от волнения скручивает желудок. Рядом с лагерем лес, а она хрупкая девушка. И она не должна быть там или где бы то ни было одна в такое время.
Где искать ее, я не знаю. Но первым делом бегу к КПП, через который, по словам Кати, она накануне вышла за территорию лагеря. До того как прийти ко мне, девушка успела сделать круг вокруг лагеря и перекинулась словами с охранником, который, судя по всему, видел Александрову последним.
Я добегаю почти до указателя «Синички», потом сворачиваю обратно, прикидывая, куда Лера могла пойти из этой точки. И пошла ли? А если кто-то забрал ее прямо с парковки на машине? Но если она уехала, то почему не взяла с собой телефон? Почему никому ничего не сказала?
Снова расспрашиваю охранника про вчерашний вечер. Он подтверждает, что видел, как Лера выходила. Никуда не торопилась. Была одна. Ушла в сторону леса и больше не возвращалась. Мне хочется наорать на него, спросить, почему он не поднял тревогу раньше: в конце концов, из лагеря ушла не просто вожатая, а племянница директора, но все это сейчас бессмысленно.
Недолго думая, я бегу к озеру. Именно туда, к дальнему берегу, где много дней назад я подглядывал за Лерой. Бегу той же тропинкой, внимательно глядя по сторонам, спускаюсь к пляжу, кричу ее имя, но вокруг тишина, прерываемая лишь резкими звуками, издаваемыми дикими птицами, и ни души.
Дождь все усиливается, свистящими порывами налетает пронизывающий ветер, забираясь под одежду, небо затягивают низкие свинцовые тучи. Я возвращаюсь на тропу. Передо мной расстилается лес, который сейчас кажется чужим и неуютным. Тревога усиливается. Несмотря на холод, на спине выступает неприятный липкий пот. Нет, это не из-за пробежки. Просто мне вдруг становится очень страшно.
Честно, я не знаю, что делать дальше. Свою основную версию я уже проверил, и она оказалась ложной. Теперь я могу вернуться в лагерь. Узнать, как обстоят дела там, понять, обратился ли Панин в полицию. Но я боюсь уйти и потерять драгоценное время, если Александрова все еще где-то здесь.
– Лера! – сложив ладони в форме рупора, кричу я так громко, как только позволяет объем легких.
В ответ лишь тишина, но я упрямо кричу снова:
– Лера!
Замираю, прислушиваясь. И вдруг различаю что-то, от чего сердце уходит в пятки. Слабый и едва слышный вскрик.
– Лера!
Возможно, это лишь игра моего воображения, которому так хочется верить в лучшее, но что-то, что я даже не могу толком разобрать, вновь раздается откуда-то издалека.
Я снова срываюсь на бег. Под подошвой кроссовок скрипят земля и мокрая трава, дыхание прерывается, в груди стучит как отбойный молоток, а легкие с трудом качают воздух.
– Лера! – снова кричу я.
На этот раз ответ, который я получаю, больше похож на реальность. «Я здесь», – чудится мне. Я с новыми силами продолжаю прокладывать себе путь дальше.
Я зову ее снова и снова, каждый раз получая в ответ все более четкий ориентир. И вот выбегаю на полянку у малого озера.
Уже здесь от облегчения у меня подкашиваются колени. Лера, целая и невредимая, сидит на огромном валуне. Ее лицо бледное, губы посинели, волосы разметались по плечам. И глаза заплаканные, красные. Но при виде меня в них загорается огонек надежды.
– Кирилл, – выговаривает она дрожащим голосом, показывая на правую ногу между двумя камнями. – Я застряла. Думала, никто не придет за мной…
Она горько всхлипывает, по ее щекам начинают течь слезы. Я же бросаюсь к ней и беру за руки, растирая ледяные пальчики.
– Ш-ш-ш, – шепчу я. – Я здесь. Ты совсем заледенела.
Не раздумывая, сдергиваю с себя толстовку. Она чуть влажная от дождя, но теплая, а Лера дрожит от холода.
– Давай
