помогу тебе, – говорю я, цепляя край ее тонкой мокрой кофты и ловко стаскивая ее со стройной фигуры. – Ну вот.
Когда девушка утопает в моей толстовке, я несколько раз растираю ей плечи и концентрирую все внимание на ноге, которая провалилась в зазор между двумя валунами. Лера снова громко всхлипывает, ее с удвоенной силой начинает бить дрожь. Беру ее лицо в ладони и заставляю ее взглянуть на меня.
– Посмотри в мои глаза, – приказываю строго, пытаясь не допустить ее нервного срыва. – Все будет хорошо, слышишь?
– Я боялась, что придут медведи… – шепчет она. – Всю ночь… Боялась уснуть… Слышала, что ты говорил.
– Про медведей я для ребят сказал, чтобы они не совались в лес, – говорю мягко, мысленно давая себе подзатыльник. – Нет тут никаких медведей.
– Да? – Заплаканные глаза смотрят на меня с облегчением и укором. – А я тебе поверила.
Наши взгляды встречаются. От беззащитности и страха, которые я читаю в испуганных фиалковых глазах, у меня сжимается сердце.
– Я сдвину камень, ты тащи ногу наверх, – инструктирую Леру, прочищая горло. – Поняла?
– Он тяжелый, – предупреждает она. – Я пыталась. Сломала все ногти.
– Ну, допустим, я чуть-чуть посильнее тебя, – иронично замечаю я, пытаясь разрядить обстановку.
Встаю на ноги и осматриваю полянку в поисках подходящей ветки, которую можно было бы использовать как импровизированный домкрат. Но стоит мне сделать шаг в сторону, как Лера мертвой хваткой цепляется за мою руку.
– Не уходи. – В ее осипшем голосе звучат панические нотки.
– Я никуда не уйду, – говорю я, склоняюсь над ней и нежно касаюсь губами ее влажного лба. – Не оставлю тебя, понимаешь?
Она кивает, но губы дрожат. Вот-вот снова расплачется. В этот миг мне очень хочется заключить ее в объятия и утешить, но дождь становится сильнее, она замерзла, и ее надо как можно скорее отвести в лагерь и показать врачу. Все остальное я обязательно сделаю позже.
Не теряя времени, я обхожу поляну по кругу и поднимаю с земли толстую ветку. Проверяю ее на прочность и возвращаюсь к Лере, которая, не отрываясь, следит за каждым моим движением.
– Смотри, я вставлю ее между камнями и попытаюсь сделать щель шире, – инструктирую четко. – Когда скажу, тащи ногу наверх. Поняла?
Лера кивает.
Просунув палку между камнями, я наваливаюсь на нее что есть силы, надеясь, что она не треснет.
– Раз, два, три, – упираюсь ногами в землю и тяну на себя палку. – Давай!
Я вижу, как в раздавшемся проеме показывается тонкая нога со сбитой щиколоткой, а в следующий момент Лера обвивает вокруг меня руки и исступленно шепчет:
– Спасибо… спасибо…
Я бросаю палку на землю и разворачиваюсь, сам обхватываю Леру за талию и прижимаю к себе. Сейчас, когда она рядом, когда ей ничего не угрожает, я наконец-то могу выдохнуть.
– Что же ты делала тут одна, дурочка, – беззлобно бормочу я, вдыхая ее запах. Мята и мандарины. Пахнет как облегчение. И счастье.
– Я просто хотела подумать. Побыть одна. Не заметила даже, как провалилась. Так глупо…
Мне одновременно хочется отругать ее, чтобы она больше не смела в одиночестве соваться в лес, и утешить. Обнять покрепче, поцеловать, насладиться ощущением ее хрупкого тела, прижатого ко мне.
– Давай возвращаться, ты вся дрожишь, и Катя с Пашей уже, наверное, поговорили с твоим дядей. Возможно, он уже даже составил заявление в полицию.
– А как ты узнал?
– Катя сказала. Она хорошая подруга, – говорю я, но в этот миг небо над нами словно раскалывается, извлекая наружу оглушительный раскат грома. – Потом поговорим, хорошо? Ты идти можешь?
Нехотя отстраняюсь от Леры и снова опускаюсь перед ней на корточки. Внимательно осматриваю ее ногу, но, кроме большой ссадины на щиколотке, ничего не вижу.
– Кажется, все в порядке, – шепчет Лера, опираясь на пострадавшую ногу. – Только затекла немного.
– Тогда пойдем, пока ты совсем не заледенела и нас не смыло дождем. Обопрись на мое плечо. И если будет больно, говори.
Глава 24
– Со мной все нормально. Правда. Это лишнее.
Хмуро смотрю на Александрову, которая с обреченным выражением крутится на кушетке, пока медсестра «Синички» хлопочет вокруг нее, измеряя температуру и давление.
– Сиди спокойно, – резковато бросаю я, раздраженный ее беспечностью. – И дай Римме Ивановне сделать свою работу.
Сейчас, когда Лера в безопасности, я позволяю себе немного передохнуть. Эта пружина внутри, которая болезненно сжалась в тот момент, когда рано утром я открыл дверь и увидел на пороге встревоженную Катю, распрямилась. Но стало ли мне легче? Вряд ли. В голове все еще возникают беспорядочные картины того, что с ней могло случиться ночью в лесу. И от одной мысли, что я мог не найти ее так быстро, у меня по спине бежит холодок страха.
Я смотрю на склоненную белокурую голову, спускаюсь по хрупким позвонкам, гипнотизирую взглядом шею, к которой прилипла влажная прядь, любуюсь ее профилем. На щеках все еще заметны высохшие дорожки слез, губы слегка дрожат, темные круги под глазами отчетливо контрастируют с бледной кожей. Если бы с ней что-то случилось…
Медсестра берет в руки стетоскоп и, замерев, посылает мне выразительный взгляд через плечо.
– Выйдите, молодой человек, – строго говорит женщина.
Я не хочу выходить. Естественно. Это глупо, но сейчас мне просто страшно спускать с Леры глаза, как будто она может исчезнуть, как делает это постоянно. Мой взгляд находит встревоженные фиалковые озера – она смотрит на меня смущенно, напряженно и, наверное, немного подозрительно. Не очень удивительно после того, что я устроил накануне.
– Я жду, – напоминает о себе Римма Ивановна.
– Я буду за дверью.
Уже там, в коридоре, я устало закрываю глаза и сползаю по стене на пол. Голова разрывается от мыслей и вопросов. Многие из них я хочу задать Лере: кто постоянно ей звонит, почему она плакала, зачем на ночь глядя пошла гулять. На другие я бы хотел найти ответы в самом себе, потому что пока вопросов к себе у меня больше, чем ответов.
Где-то в отдалении хлопает дверь, слышатся торопливые шаги.
– Как она? – Хриплый голос Панина разрезает тишину больничного крыла «Синички».
– С ней все будет в порядке, – отвечаю я, вставая на ноги. – Римма Ивановна ее осматривает.
– Может быть, стоит отвезти ее в город? В больницу? – спрашивает он, заламывая руки. На морщинистом лице тень неподдельного беспокойства и страха.
– Давайте дождемся, что скажет Римма Ивановна, – предлагаю я.
Забавно, но моя первая реакция на случившееся – немедленно посадить Леру в машину и повезти в город, чтобы ее обследовали врачи. Сейчас, когда страх немного отступил, когда я своими
