А еще на опушке этого лесного массива росли деревья, которые невозможно было отнести ни к хвойным, ни к лиственным. Очень похоже на сосну, но иголки, растущие пучками, довольно-таки широкие, почти как листья. Но при жаркой погоде они сворачивались спиральками, и тогда дерево становилось совсем похожим на хвойное. Впрочем, Серена предпочла бы, чтобы на тех деревьях росло хоть что-то съедобное, хоть шишки, хоть желуди. Но и посмотреть свернулись ли хвоинки-листики спиральками, тоже было любопытно. Алена говорила, что если листья свернулись, то будет жаркая сухая погода. А дождя Серене хотелось меньше всего, пусть и жара не нравилась, но она куда лучше слякоти под ногами.
Их небольшой отряд уже приближался к опушке, Серена стала высматривать нужные деревья, наконец увидела одно и вздохнула с облегчением: все хвоинки свернуты в спирали.
– Стоп! – раздалась команда шагавшего сейчас впереди Алекса.
Все послушно замерли и на всякий случай насторожились, напрягая слух, обоняние, зрение, но Алекс молчал. Антон Олегович, шагавший предпоследним, обошел дядю Сережу и Эльзу, встал рядом с Алексом. И тоже заговорил не сразу:
– Кто хочет глянуть – подходим по одному, дальше нас с Сашей не высовываемся.
Те, кто выходил смотреть, возвращались на свои места молча, ждавшие своей очереди ничего не спрашивали.
Наконец и Серена вышла вперед и глянула на открывшуюся перед ними… пустыню. На миг ей показалось, что они зашли куда-то не туда, ошиблись с направлением и заблудились. Перед глазами вместо покрытой зеленью равнины простиралось черное, совершенно голое пространство. Ни травинки, ни кустика. Лишь кое-где стояли серые остовы деревьев – вся листва исчезла вместе с тонкими ветвями и корой.
– Саша, видишь, что там? – спросил Антон Олегович.
– Наверное, ветер тучу пыли поднял.
– Боюсь, что нет. Всем разворот на сто восемьдесят градусов и скорым шагом обратно в лагерь.
Приказы уже давно никто не обсуждал, а выполнял их беспрекословно и буквально. Сейчас все к тому же были сильно испуганы ужасным зрелищем, представшим перед ними. Алекс передал Серене по цепочке мачете, потому что даже за час кое-где их тропа могла оказаться заросшей или перегороженной колючими лианами, да и мало ли что в лесу могло оказаться под ногами.
– Антоша, а что это за туча? – спросил дядя Сережа.
– Саранча!
– А-а-а! Мог бы и сам сообразить. Видел ведь разок.
И снова все зашагали молча.
Серена по инерции поискала глазами дерево со спиральками, нашла и чуть не встала на месте как вкопанная: спиральки на глазах выпрямлялись в ожидании либо холода, либо дождя.
– Дядя Сережа, – спросила она через плечо, – как ваши кости?
– Ломит, аж мочи нету!
– Скоро дождь будет. Сильный.
– Ускорить шаг! – крикнул сзади Антон Олегович, не спрашивая о причинах такого заявления.
Они уже выходили из лесного массива, когда на лицо Серене свалился какой-то таракан. Щеку сильно обожгло, словно крапивой, но Серена схватила насекомое за усики и рассмотрела. При тараканьих лапах и усах тело выглядело лохматой гусеницей. Его заднюю часть прикрывали хитиновые крылья. На кончике мордочки висела прозрачная капелька. Серена была уверена, что именно этой жидкостью ей и обожгло щеку. Она бросила гусеницу-таракана себе под ноги и на ходу вдавила ее в песок. Сзади чертыхнулся дядя Сережа, пискнула Эльза, ойкнул Алекс. Ей на голову свалились еще несколько летучих гусениц, она стряхнула их с волос и прибавила ходу. Эльза позади нее, дышит ровно, значит, остальные тоже выдержат ускорение темпа.
Они выскочили на безлесный участок, и темп движения сразу упал – жарило уже так, что без тени и без ветра становилось невыносимо. Участок этот был нешироким, шагов в шестьсот, но пройдя его четвертую часть, даже Серена сбила дыхание, горло словно огнем жгло, она еще сбавила темп – Антон Олегович не стал возражать или подгонять – напилась на ходу и передала флягу дальше.
– Хоть бы тучка какая, – сказала сзади Эльза, и словно по ее просьбе солнце скрылось за густой плотной тучей.
Вот только туча эта издавала ровное гудение.
– Саранча! – буркнул неразборчиво дядя Сережа, но его все поняли, потому что на головы посыпались сотни летучих мерзких созданий. Впрочем, до голов они не долетели, Антон Олегович воздвиг над ними небольшой защитный купол.
– Держимся плотно и шагаем не спеша, чтобы не споткнуться.
Уже через полминуты купол оказался облеплен насекомыми настолько, что под ним сгустилась самая настоящая тьма.
– Серена, шагай на ощупь, пусть медленно, главное – не провалиться и не споткнуться!
– В дерево бы не врезаться, – произнес дядя Сережа и нервно рассмеялся.
– Не бойся, Сергей, в дерево врежется купол.
– Тогда важно этим куполом деревья не посшибать!
Алекс догадался запалить огонек, стало хоть под ногами что-то видно.
– Стоп! На что-то наткнулись! Какие предложения?
– Резко расширить купол, потрясти его, – предложил Алекс. – Он, конечно, не выдержит, но скорее всего стряхнет с себя саранчу. Хоть нам на головы не свалится.
– Молодец, Сашка. Но сначала ты и Серена сформируйте по щиту на головами.
– Внутри купола? – удивилась Серена. – Либо они его, либо он их разрушит.
– А мы на раз-два-три! На раз готовность, на два я стряхиваю всю эту мерзость, а вы на три должны поставить щиты, чтобы она нам на головы не посыпалась.
– Считайте!
– Раз!
– Готов!
– Готова!
– Два!
Серена ощутила резкое расширение купола и включила свой щит, не дожидаясь счета три.
– Три!
Особой надобности в щитах не оказалось, потревоженная саранча просто взмыла в воздух и закружилась над головами. Все по-прежнему плотной кучкой прыгнули под тень деревьев.
– Не останавливаться!
Но на секунду они все же замерли, оглянувшись назад. Лес позади таял, вместо раскидистых крон во многих местах уже торчали лишь серые стволы с взметнувшимися к небу в безмолвной мольбе руками-сучьями. Голые, как камень-валун, и подернутые пеленой неразличимых отсюда насекомых, поедавших на них кору. Серена отвернулась первой и, взмахнув мачете, перерубила лиану, чтобы вернуться на утоптанную тропу.
Почти тут же вновь стало темнеть, навстречу им накатывали пронизанные нитками беспрерывных молний грозовые тучи.
Гроза надвигалась со скоростью экспресса. Гром, пока еще отдаленный, сливался в непрерывный рокот. И еще до того как на них стали падать первые капли, под ногами появились тонкие ручейки дождевой воды.
Ливень обрушился разом, без всяких прелюдий, разве что сильнейший порыв ветра пронесся по верхушкам деревьев, засыпав всех листьями, обломками ветвей и сучьев. И сразу хлынуло водопадом, а вместе с первыми плотными струями посыпался град. Одна из градин, попав в плечо Алексу, сбила его на землю. Остальным пока везло больше, но синяки уже достались каждому.
– Впереди, помнится, должен быть пригорочек? – спросил Антон Олегович. – Добираемся до него, прижимаясь вплотную к деревьям. Держим, у кого достанет сил, щиты.
Держать защиту на ходу да в густом лесу – дело почти безнадежное, щиты раз за разом рушились. Пока вышли на тот треклятый пригорок и Антон Олегович раскинул над ними купол, всех иссекло градинами так, что живого места не оставалось. Сухой нитки на них не было с самого начала дождя, тем более что последние метры шли по щиколотку в воде, а взбираясь на пригорок, по несколько раз поскользнулись и искупались в лужах. Но если бы не этот пригорок, все могло оказаться еще хуже. Град сыпанул с новой силой, градины достигли размеров приличного кулака и отчего-то окрасились красным. По куполу и по склону пригорка текли рыжие струи.
– Это чего? Где-то размыло минералы, богатые железом? – спросил дядя Сережа.
– Скорее не размыло, а выветрило. Ветер поднял тучу красного песка, она смешалась с дождевой тучей. Песок послужил толчком к образованию градин.
– Ох! У меня уже зуб на зуб не попадает! – пожаловался Алекс, держась за ушибленное плечо. – Часу не прошло, как от зноя загибались!
– Потерпите, ребята. Подогрев сейчас включать нельзя, в пару задохнемся. Серена, до лагеря далеко?
– Меньше километра. По сухому десять минут ходу, а сейчас – кто скажет сколько? Ой!
Недалеко от них в землю ударила молния, срезав верхушку большого дерева. Купол тут же схлопнулся, и вновь все оказались под ударами холодных струй и крупных градин. Чтобы восстановить защиту, понадобилось несколько минут, а еще через пять минут вновь недалеко ударила молния, и все пришлось начинать сначала. Серену дважды приложило крупными градинами, особенно чувствительным оказался удар в локоть. У дяди Сережи на лбу вздулась огромная шишка, Антон Олегович утирал рукой кровь с разбитых губ.
Полуоглохшие от громовых раскатов, они сидели, прижавшись друг к другу, и с надеждой прислушивались к отдаляющемуся грому.
