От таких новостей Тэхен опять чувствует, как скручивается живот. Слышать это так странно, но отчего-то волнительно. В душе зарождается неизвестное доселе чувство воздушного ожидания и предвкушения. Тэхен облокачивается на столешницу и заглядывает Джину в лицо.
— Почему? Что насчёт остальных? Мне казалось, что некоторые из охотников останутся в его доме на эту ночь.
— Ну, понимаешь, стая решила дать Чонгуку отдохнуть от всего. Мы чувствуем, как он устал и как много переживаний у него на душе. Ему стоит побыть в тишине и спокойствие хотя бы вечером.
— Может, мне тоже стоит переночевать у кого-то? — теперь Тэхен будет беспокоиться. Чонгуку ведь правда нужен отдых.
— Вообще-то, мы решили, что тебе тоже стоит немного отдохнуть. Вы оба вожаки и оба взвалили на себя кучу ответственности. Устройте себе пижамную вечеринку, — отмахивается Сокджин, ставя чайник. — Да и к тому же, ты всё ещё чужак и всё ещё доминантный омега. Отправить тебя кому-то в семью будет… Так скажем, неудобно. Альфа будет чувствовать твоё присутствие. Омега — тоже. А оно тебе надо? Отправить ночевать к свободному альфе? Неприлично, да и Чонгук не разрешит. Он, конечно, каждому из нас доверяет, но мало ли. Подстраховка. К свободному омеге? Ты уж прости, но тут у них появилась отличная возможность сблизиться с кем-то из альф, дела любовные и всё такое. Некоторые из стаи уйдут ночевать друг к другу, оставив дома для охотников. А там, знаешь ли, ночь, звёзды, романтика.
У Тэхена голова пухнет. Он дует губы, пытаясь сообразить, что к чему, но выходит плохо. Ясно одно, что за него всё давно решили. Наверное, оно к лучшему. С Чонгуком ему будет комфортнее всего.
— Расскажешь, что было в городе? Что вы выяснили?
Лицо у Джина становится серьёзным. Он оставляет все дела и поворачивается к Тэхену. Тот не видит смысла скрывать, Чонгук всё равно завтра расскажет обо всём. Чего теперь томить бедного лекаря?
За рассказом проходит ещё один час, начинает темнеть. В дом с шумом забегает вся стая Тэхена. Юнги стискивает его в объятиях, шепча слова благодарности за то, что разрешил остаться. В ответ его треплют по волосам. Тэхен улыбается им ярко, слушает каждого и усаживает за стол. Они с Джином заваривают чай и накрывают для уставших омег ужин. Тэхен задумывается, что ему стоит приготовить что-нибудь для Чонгука тоже. Альфа ведь совсем один, скорее всего, тоже измотанный этим долгим днём.
— Сейчас поедите и пойдём в баню, — Джин ставит чашку ароматного чая перед Тэхеном и встаёт рядом. — Бог ты мой. У меня как будто дети появились. Сейчас вот в баню сходим, потом я им волосики расчешу, спать уложу и сказку ещё прочитаю.
Тэхен смеётся, подпихивая его локтем. Он с нежностью смотрит на омег, уплетающих вкусную еду, и в носу щиплет. Когда успел стать таким сентиментальным? Белый волк, видя такую картину, поджимает уши и облегченно фырчит.
— Спасибо, что заботишься о них, — Тэхен с блестящими глазами смотрит на лекаря, искренне благодаря.
— Это меньшее, что я могу сделать для тебя.
— Для меня? Но я же ничего не сделал.
— Ты пришёл сюда, чтобы предупредить нас об опасности. Может, это и не было твоей главной задачей, но ты это сделал, — Сокджин слабо улыбается, грея руки о чашку. — Ты из другой стаи, но то, как яро ты пытаешься спасти нас и всё, что у тебя осталось… Тэхен, это дорогого стоит. Наша стая очень благодарна тебе за это. И за помощь Чонгуку. Нам важно, чтобы он понимал, что не один.
Джин не ждёт ответа. Легко хлопает его по плечу и отходит к остальным, предлагая ещё чаю.
Тэхену кажется, что его словно бы завернули в самое мягкое одеяло на свете родительской рукой. На душе становится легко и тяжело одновременно. Спокойствие неспешно достигает самого сердца, говоря, что он всё делает правильно. И это дарит новые силы и новое дыхание. Стая Чонгука благодарна ему. От одной только мысли об этом бегут мурашки. Больше нет чувства, что они здесь обуза.
Спустя несколько минут Тэхен уходит, прощаясь с каждым и желая доброй ночи. Мороз по дороге щиплет щеки и нос. Хорошо, что идти совсем близко.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Вбегая в дом, Тэхен замечает Чонгука. Альфа тоже пришёл недавно и принялся топить печку. Он подкидывает поленья, даже не сняв тулуп.
— Привет, — Тэхен разувается и аккуратно вешает куртку на вешалку.
— Привет.
Чонгук встаёт на ноги и тоже снимает с себя верхнюю одежду. Тэхен внимательно следит за ним. У альфы откровенно уставший вид, хотя тот пытается этого не показывать, но медленные движения, тяжёлый взгляд, тёмные круги под глазами и заторможенность кричат, что отдых необходим.
— Я приготовлю ужин, — Тэхен плетётся за ним, не зная, куда пристроиться. Но вопрос не задаёт, а просто ставит перед фактом. — Покажешь, где всё лежит?
Чонгук смотрит на него несколько секунд, мысленно борясь с самим собой. Решает не спорить, сил нет. Он кивает и просит идти за ним на кухню. Тэхен всё запоминает с первого раза, кивая, как болванчик.
— В готовке я не силён, но, надеюсь, что получится сносно.
— Я не привередлив, — Чонгук жмёт плечами и садится на мягкий диван.
— Как прошла тренировка?
— Думаю, что хорошо.
Они говорят всё то время, что Тэхен крутится у печки. Он спускается в погреб за картошкой и выбегает на задний двор за запасами мяса. Летом оно вместе с овощами хранится в погребе, но только на один или два дня. Зимой с этим проще. Чонгук под возмущения и протесты помогает. Приносит чистую воду и очищает картофель.
Это маленькая иллюзия спокойной жизни. Они оба знают, что уже через несколько дней всё изменится.
Ужинают за столом, обсуждая дальнейший план тренировок. Чонгук рассказывает о сильных и слабых сторонах каждого из членов стаи, и Тэхен внимательно всё запоминает. На улице хлопьями валит снег, создавая невидимую стену от всего мира.
— Хочешь сходить в баню?
— Да, было бы здорово.
Тэхен мечтает смыть с себя усталость дороги и плохие эмоции. Ему совсем чуть-чуть хочется по-настоящему расслабиться. Чонгук улыбается, видя жалостливое выражение на чужом лице.
— Идём тогда.
Альфа снова выдаёт ему свои вещи и большое полотенце. Себе тоже берет, говоря, что сходит после.
На улице уже никого нет, время позднее. Они заходят в предбанник, и Тэхен несдержанно втягивает этот дивный аромат ели, горячих камней и сырого дерева. Чонгук снова улыбается, открывая дверь в саму баню. Их обдаёт обжигающим воздухом, Тэхен приходит в новый восторг. Он никогда раньше не был в бане, слышал только по рассказам.
— В самом дальнем тазике можешь постирать свои вещи. Потом возьмёшь с собой и развесишь на заднем дворе дома. На полке лежит мыло. Мочалку можешь взять мою, она лежит первая, — объясняет Чонгук. Тэхен уже успел вспотеть. — Постой тут, я наберу тебе воду.
Тэхен кивает и послушно усаживается на лавку. Чонгук скидывает с себя тулуп и футболку, оставаясь в одних только штанах и босой. Какое же счастье, что тут так жарко, покрасневшие щеки и забившееся сердце омеги можно списать на это. Он любопытно оглядывается. Здесь, как и внутри самой бани, очень чисто. Видно, что за этим местом тщательно следят. Нет прогнивших деревьев и паутины. Все доски гладкие, блестящие. Одно загляденье. На стенах висят веники для парения. Тэхену бы очень хотелось попробовать.
— Можешь идти.
Чонгук возвращается весь вспотевший и с мокрыми волосами. Щеки покраснели, как и губы. Тэхен едва не залюбовался на него. Он старается не смотреть на сильные руки, крепкое мускулистое тело и этот глубокий взгляд. Скорее отмахивается от собственных мыслей, поднимаясь на ноги.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Тэхен не маленький и стесняться ему нечего, но он все равно стесняется.
— Сюда может кто-то зайти? — смотря на входную дверь, уточняет он.
— Тебе честно ответить?
Тэхен выпучивает глаза, понимая, что ответ положительный.
— Да ладно тебе. Никто не зайдёт в саму баню. Увидят вещи и уйдут. К тому же, все уже давно ложатся спать, — Чонгук усмехается, стараясь успокоить.
