– никакого зла и никакой обиды, потому как я ухожу добровольно. И вскоре отбыла. А квартирку, конечно, оставила нам… То есть переписала на Надюху. Надюха, конечно, махала руками – не желаю, мол, я этой квартирки такой ценой, потому что ведь это что же получается! А получается, будто я выставила родимую мать из дома. А что скажут люди? Им-то не объяснишь… Однако вот все равно ушла, теща-то. Такие вот дела.
– А они между собой ладили?
– Надюха с матерью? Конечно, ладили. Да и как иначе? Люди-то они ничего себе. Хорошие и добрые. Почти каждый день созванивались по телефону, каждые выходные Надюха ездила в дом престарелых навещать, значит, мать. По-людски все было.
– А ты-то ездил?
– Да что я? – усмехнулся Серега, и улыбка у него на этот раз была совсем иной – искренней и горькой. – Я, можно сказать, и не жил-то с Надюхой. Так, чуть больше полугода. Разбежались мы.
– А из-за чего? Извини, конечно, за такой вопрос.
– Да что там… Из-за чего разбежались? Из-за меня, конечно. Из-за моей дурной головы. Загремел я…
– В тюрьму сел, что ли?
– А то куда же? В нее, родимую. На два года. Подрался по пьяному делу. И вот… Ну, Надюха и подала на развод. Не хочу, говорит, жить с уголовником. Да какой я уголовник? Так, дурак… Но она принципиальная. Да оно, может, и правильно. С дураком-то чего маяться? Я ведь, когда пьяный, совсем дурной. Так меня и тянет на всякие подвиги. И никакого с собой сладу… Ну да ты, наверно, знаешь нашего брата, коль из уголовного розыска.
– Знаю.
– Ну и вот. Хотя, с другой стороны, неправильно, что разошлись. У нас-то с Надюхой дите. Сынишка.
– Я видел, – улыбнулся Крячко. – Кудрявый, бойкий. Прямо как ты.
– Так ведь есть в кого! – с гордостью произнес Серега. – Вот я, когда откинулся, и говорю Надюхе: да как же так, ведь наш-то пацаненок, общий! Ты уж, говорю, меня не гони ради такого факта! Как же он будет без отца? А она: лучше, говорит, без отца, чем с таким отцом, как ты. Ну, я, конечно, поначалу на дыбки: не имеешь, говорю, морального права так поступать! И даже поехал в богадельню, к теще. Помоги, говорю, образумь свою дочь. Семья, говорю, рушится, а ведь – дите! Сынишка! Уж как она ее уговаривала – теща Надюху! И при мне, и без меня. Всякими разными словами и оборотами. Но та – нет, и все! Говорит: я, мол, выросла без отца, ну, и он, сынишка, тоже вырастет! Ну, я взял в охапку котомку да и ушел. Такие дела…
– Кстати, – припомнил Крячко. – Выросла без отца… А ты, случайно, не знаешь, куда подевался ее отец?
– Вот чего не знаю, того не знаю, – пожал плечами Серега. – Да она, можно сказать, ничего на эту тему и не говорила. Намекнула только однажды, что, мол, папаша погиб в морских плаваниях. Так вроде ей сказала теща… ее мама. А она – мне. А больше я ничего и не знаю. Слушай, а как ее убили, тещу-то?
– Ночью, шилом в спину, – сказал Крячко. – Гуляла по саду, и вот…
– Вот те раз! – присвистнул Серега. – Шилом в спину! Да ведь это серьезное дело! Какой-нибудь босяк так не ударит! Босяки, они или каменюкой, или ножом… А тут шило! Убийца, видать, знает толк в таком поганом деле, не иначе…
– Мы тоже так считаем, – согласился Крячко.
– Ну и ну! Шилом в спину, – не мог прийти в себя Серега. – Старушку! Да что ж ему от нее было надобно, этому выродку…
– Пока не знаем, – развел руками Крячко. – Ищем…
– Может, чем-то помочь? – спросил Серега. – Дело-то общее. Как-никак теща, хоть и бывшая.
– А чем ты можешь помочь?
– Ну, чем… Поверчусь промеж блатных, пошуршу и потрещу. Имеются у меня кое-какие ходы и выходы. Скажу, мол, тещу убили. Ищу, мол, гада, чтобы расквитаться. Дело-то святое – так что помогут и подскажут, если знают. Ну, как?
– А что? – поразмыслил Крячко. – Подходяще. Пошурши и потрещи. Только гляди не увлекайся. А то ведь с твоим характером… Выручай потом тебя. Да и не факт, что получится выручить. Так что ты там осторожненько…
– Уж это само собой, – согласился Серега. – Постараюсь быть кротким и смирным, как… – он повертел в воздухе пальцами, потому что не нашел подходящего сравнения. – В общем, понятно. Но только ты не воображай, что завербовал меня в стукачи. Тут я тверд как камень. Это я так, ради общего дела. Все-таки теща. А ее шилом в спину…
– Договорились, – сказал Крячко.
Они обменялись номерами телефонов, пожали друг другу руки, и Крячко поехал в обратный путь – в санаторий.
Глава 14
Тем временем Гуров и Федор Ильич общались с постояльцами дома престарелых. Помочь им в этом деле вызвалась заведующая Галина Никитична.
– Без меня, – сказала она, – они вам вряд ли что-нибудь скажут. Скрытный народ. Старики. К тому же они испугаются.
– Это кого же? – поинтересовался Гуров. – Нас, что ли?
– Не столько вас, сколько убийцу, – пояснила заведующая.
– Какого убийцу? – не понял Гуров.
– Ну, который убил Елизавету Петровну. Дескать, позавчера он убил ее, а завтра – поубивает их всех за то, что они общались с вами, с полицией. А со мной, глядишь, что-нибудь и расскажут. Если, конечно, им есть что рассказать. Только вы скажите, о чем мы будем их расспрашивать.
– Вообще-то, об убийце, – сказал Гуров. – Возможно, он общался со старичками и расспрашивал о Елизавете Петровне. Вот пускай они в этом и сознаются. Кто расспрашивал, когда, сколько раз, какие слова говорил, как выглядел.
– Я не понимаю… – растерянно произнесла Галина Никитична.
– Не понимаете, для чего это нужно? – вздохнул Гуров. – Как вам объяснить… Видите ли, по всем предпосылкам, произошло не совсем обычное убийство.
– Это как? – еще с большей растерянностью произнесла заведующая.
– Уж очень оно напоминает заранее подготовленное. То есть такое впечатление, будто кто-то специально его готовил. Все приготовил и убил старушку…
– Что значит – все приготовил? – спросила заведующая.
– Все заранее выспросил, выведал, разузнал и уже потом… в общем, как-то так. Ну, а коль он выспрашивал и разнюхивал, то не исключено, что именно у старушек. У кого же еще? Кто еще может знать о всех здешних порядках? Кроме того, старушки между собой общаются и, я так думаю, много чего друг о дружке знают.
– Но кому же она была нужна, эта старушка? – с недоумением спросила Галина Никитична. – Старушка как старушка. Как и все…
– Если бы мы это
