правительстве, являлся носителем силы и владел ценнейшим архивом. Граф был очень умён, ужасающе умён — и Рина понимала это. Однако даже ему она не позволила бы поучать себя, ставя тем самым ниже её достоинство. Девушка давала себе право на ошибку, равно как и не позволяла указывать другим на её ошибки.
— И в чём состоит твой исследовательский интерес, Виктор?
— Циммер описал кое-что… То, что пригодится мне в моих делах.
— Что?
— Любопытная, — ухмыльнулся Виктор.
— Это исследовательский интерес, ты ведь сам посоветовал мне, — парировала Рина.
Они замолчали. Девушка поняла, что ответа не дождётся, и вздохнула. Завтрак вышел не таким весёлым, как Рине хотелось, и она уже было загрустила, погружаясь в свои мысли, как вдруг Виктор произнёс:
— Прости, я не хотел, чтобы это прозвучало грубо. Конечно, ты умная девушка. Одна из самых умных, что я знаю.
Рина решила, что ей послышалось. Но граф вновь говорил вполне серьёзно. Он заметил, как Рина чуть нахмурилась, затем скрывала насмешливую улыбку, а после чуть чаще задышала, явно злясь. Он понял, что забылся. На миг решил себя вести с ней так, как обычно ведёт себя со всеми вокруг, считая их ниже и глупее. И тут же утратил контроль. Рина удивляла его этими противоречиями, этими яркими и разрозненными откликами на любое его слово или действие. Знал бы Виктор, что Рина чувствует по отношению к нему то же самое, — удивился бы вдвойне.
«Всё ещё не верит», — отметил про себя граф и продолжил:
— А знаешь, что мы всё о работе да о книгах. Почему бы нам не поужинать сегодня в приятной атмосфере и не пообщаться на другие темы?
— Виктор, позволь уточнить. Это приглашение на свидание?
— Я мог бы прислать розы и лаконичную открытку с приглашением, но розы ты не любишь…
— Ладно. Я согласна. Можем сегодня в шесть. Я договорюсь, чтобы мой начальник отпустил меня пораньше, чтобы я успела сменить рабочую форму.
— Я думаю, что он отпустит. Особенно если ты сменишь рабочую форму на платье…
— Платье? Что ж, пожалуй, я прихватила с собой пару платьев. Какое-то точно подойдёт.
— Прекрасно. Договорились.
Они пили кофе в тишине. Каждый думал о своём и молча улыбался.
Рина не понимала своих чувств к графу. С одной стороны, её безумно мучили кошмары, его дом, его голод во взгляде. С другой, всё это — эти горячие кошмары на грани страсти, этот дом, этот жадный голодный взгляд притягивали, манили. Будили в ней что-то в глубине души томное и мрачное, при этом дикое. Работать, понятное дело, ей не хотелось совершенно. Вся мыслями она стремилась к шести часам, платью и золотым глазам.
Когда Рина спустилась в архив, граф со злостью, что удивила его самого, захлопнул дневник. Ему не нравилось всё: то, что он должен сделать, то, чем это всё обернётся, то, что он чувствует. Всё это было в тягость, но он не мог себе позволить прошлых ошибок. Граф устало потёр виски. Многое стояло на кону, у него не было права на ошибку.
Без двадцати шесть девушка стояла перед своим шкафом и напряжённо вздыхала, коря себя за то, что не взяла никаких праздничных вещей. Дома, торопливо закидывая вещи в сумку, она совершенно не планировала ходить на свидания или ещё как-либо отвлекаться от работы. В сумку полетели все имеющиеся джинсы, кофты и рубашки. Впрочем, она прихватила — видимо, автоматически, — юбку-карандаш и пару ярких блузок. Это случилось по старой памяти, ведь Рина, будучи в Академии, часто выступала с докладами, а на выступления нужно было одеваться строго, но красиво.
— Наряд для докладов точно не подойдёт, — вздыхала девушка, в третий раз перекладывая вещи с полку на полку, силясь придумать романтический образ.
Наконец она решила соединить строгую чёрную юбку с шёлковой аквамариновой ночнушкой, в которой ещё не успела поспать, так как забыла, что вообще взяла её с собой.
— Ну а что, так модно. Я видела… — хмыкнула Рина, смотрясь в зеркало.
Она заколола прядки сбоку, оставляя длинную волнистую копну лежать свободно, накрасила алым губы и капнула розовым маслом на запястья и шею. Осмотрела себя и довольно улыбнулась.
— Неплохо! Да я красавица!
Рина ещё повертелась перед зеркалом, рассматривая себя и свой наряд. За работой она уже и забыла, как любила прихорашиваться просто так, не для кого-то, а для себя. Но сейчас, когда она смотрела на свой наряд, то думала, что хотела бы понравиться Виктору. И что розы, подаренные им тогда, подошли бы по цвету к её ночнушке. Рина поддалась томительному наваждению, которое не проходило весь день, и решила отдаться этому предчувствию.
Рина надела туфли, что также прихватила в дополнение к «наряду для доклада», и кожанку. Посмотрела ещё раз в зеркало и отметила, как светятся её глаза, — не от силы, как у графа, но от чувств. И тут же слегка нахмурилась. Нехорошо бы, чтобы Виктор увидел её взгляд. Но она уже ничего не могла с собой поделать. Сегодня ей не хотелось сдерживаться и тем более думать.
Граф ждал её у входа в дом. Он стоял, чуть прислонившись к боку автомобиля. На нём были те же чёрная рубашка и штаны, волосы уложены, а глаза — светились. Граф окинул Рину взглядом и широко улыбнулся:
— Прекрасная.
Рина улыбнулась в ответ. Виктор открыл дверь перед ней. Значит, Виктор сам будет за рулём, и вечер они проведут только вдвоём, без стюартов.
Граф включил автопилот, и машина оторвалась от земли.
— Куда мы едем?
— Один ресторан неподалёку. Там подают вкусное вино и мясо. А ещё там безумно красиво — сама увидишь. Кстати, милая ночнушка.
Рина покраснела.
— Я обычно ношу её с брюками или юбкой. Чтобы разбавить строгий стиль…
— Да, я так и понял.
Рина смущённо опустила голову, а граф рассмеялся.
— Ну что ты, Рина. Ты прекрасна сегодня. Как и всегда.
Рина посмотрела в его глаза и увидела мужской довольный взгляд. «Да, я ему угодила», — отметила Рина про себя.
— Спасибо, Виктор. Кстати, я завершила работу с 15-ю стеллажами. Осталось совсем немного, и я…
— Рина, — граф мягко накрыл её руку своей ладонью, — Мы ведь не хотели говорить о работе сегодня.
— Точно, извини.
— Но раз уж заговорили… Знаешь, когда я уезжал, то ездил к Президенту.
— Да? — Рина знала о его положении, но всё же поразилась столь важному визиту. — И о чём вы говорили? Если это, конечно, не государственная тайна.
— Вообще-то государственная, — отвечал граф, не убирая руки. — После визита я посетил его архив.
