грязная, рассохшаяся от времени дверь… В таких домах обычно живут глубокие старики, пенсионеры. Или гастробайтеры – если говорить о Москве. Но уж точно никак не финансовый директор крупной сети организаций! С хорошо зарабатывающей женой и маленьким ребёнком. Непривычно небось, после хором-то…
Ну ничего. Это только начало. Очень скоро станет ещё хуже, уж ты мне поверь… Усмехнувшись, я проверил насколько легко достаётся нож из маскировочного пакета. Результат удовлетворил – столовый прибор лежал у меня в ладони уже через две с половиной секунды.
Интересно, Костю сейчас взяли бы на хоть немного нормальную работу? С таким-то прошлым…
…Сидеть в засаде оказалось отнюдь не столь хорошо, как я изначально думал. Как на иголках, честное слово – и это практически четыре часа! Чёртовы брусья (из которых была сложена лавочка) вдруг начали впиваться мне в спину, спустившийся вечер принёс с собой холод и тучи. Белая рубашка была, конечно, красива, но оказалась чересчур тонка! Да и обычная скука, признаться, играла немаленькую роль – упиваться предвкушением мести получалось лишь в самом начале, а плеер на столь важное дело я, конечно, не взял.
Зато закон подлости работал прекрасно – Костя никак не хотел появляться. И хрен его знает, когда захочет – он ведь только с тюрьмы, наверняка ещё ничем не занимается. Лежит на кровати да книжку себе читает. А ты тут жди, когда у них в доме хлеб или ещё что-то закончится…
А через четыре с половиной часа полил дождь. Внезапно и сильно – по крайней мере я, прежде чем сообразил найти подходящее укрытие (нужно ведь было не выпускать подъезд жертвы из виду) промок, что называется, до нитки. Вот когда стало по-настоящему холодно! И неуютно – стоять под навесом каменного дома совсем не то, что сидеть, пусть даже на не очень-то удобной лавочке.
А дождь всё лил и лил, не прекращаясь. Разве что со временем всё же ослаб. Находиться в промокшей одежде было холодно и неприятно, постепенно затекли ноги. Жутко хотелось что-нибудь съесть.
На улице стало темно…
Дьявол с ним, подумал я ещё часа полтора спустя, когда вода и прочее уже окончательно доконали меня, – всё равно по такой погоде не вылезет никуда. Вернусь завтра!
Когда я снова оказался дома, то был замерзшим, грязным и просто чертовски голодным. Хорошо ещё на дворе стоял август – иначе подхватил бы простуду. В добавок ко всему остальному так сказать.
В целом можно было констатировать, что месть выдалась просто отлично – в кавычках, как всем, думаю, ясно. Но ничего. Я не собирался сдаваться.
На следующее утро я позвонил на работу (сказавшись там страшно больным) и начал собираться. Сборы вышли не такими красивыми, как вчера (белые джинсы пришлось засунуть в стиралку, одев вместо них вполне обычные, синего цвета), но куда более качественными. Помимо ножа я взял с собой зонтик, пакет с едой и любимый mp3 плеер. Ну и легкую спортивную курточку – на случай похолодания.
Предусмотрительность оказалась кстати – всего через полчаса, как я устроился на своей наблюдательной лавочке, дождь зарядил по новой. На этот раз он был далеко не таким сильным, зонтик прекрасно спасал… но вот только падающие с неба капли никак не хотели заканчиваться. Час, два, три… я отсидел себе всё что возможно, по много раз менял руку, поддерживающую рукоятку зонта… а он и не думал останавливаться. Так и лил, мелкий, злопакостный дождик из той неприятной породы, что могут идти, не прекращаясь, целый день.
Дела…
Кап-кап. Кап-кап-кап. Кап.
Постепенно вид размеренно падающих капель стал как-то странно действовать на меня. Я будто отдалился от реального мира, забыл про бутерброды, натершую зад лавку и даже Костю, свою цель. Это было странно, но в тоже время и приятно, словно отдых после длинного и очень тяжёлого пути. Нечто похожее настигает вас, когда вы только-только начинаете засыпать. Вы ещё находитесь в этом мире, видите и понимаете всё вокруг… но в тоже время и нет. Ваше сознание уже скользит куда-то далеко, за грань…
Это называется дрема. Как знать, может дремал и я? Я видел подъезд, видел проходящих людей, но видел так, будто находился где-то наверху, за очень толстым стеклом.
В реальности же существовали лишь дождь, музыка и я…
Горят святые книги, волшебные слова
И главные секреты уходят в никуда
И тайны строят небу печальные глаза
Убили звездочёта, порвали подлеца
А как бы мне жизнь подлинней чуть прожить,
Как бы кайф растянуть?
Как бы мне новыми нитками сшить мой немыслимый путь?
Должно быть, я действительно вздремнул. Прошло много, очень много времени. Плеер выключился, закончился и дождь. Остались лишь лужи – многочисленные, но не очень глубокие.
А вот Кости всё не было. Если, конечно, я не умудрился проморгать его за всё это время…
Я достал из пакета последний свой бутерброд, разинул, в предвкушении, рот… да так и замер на самом начале пути. Ибо там, впереди, шёл именно тот, ради кого я просиживал здесь вторые сутки.
Тот, кто сломал мне жизнь. Убил Надю.
И кого поклялся убить я сам – неделю назад, узнав о абсолютно законном освобождении ублюдка.
Костя.
Финансовый директор здорово похудел за прошедшее время. И оброс – волосы (слегка растрепанные, будто у художников из фильмов) опускались ниже мочек ушей. Он был одет в простые светлые джинсы, однотонную майку серого цвета и обыкновенные кроссовки, какие продаются на любом рынке Москвы. На щеках Кости виднелась щетина – но легкая, недавняя, скорее всего и вовсе в один день. Он шёл медленно, явно никуда не спеша, а его правая рука… его правая рука сжимала узкую ладошку тёмненькой девочки девяти или десяти лет.
Ладошку Светы, дочери Константина.
Вот значит как. И сучку свою мелкую прихватил. Что ж, тем хуже для неё – смотреть, как на твоих глазах убивают родного отца не очень, наверное, приятно. Но ничего. Это даже справедливо. Я ведь тоже тогда смотрел…
Ненависть полилась наружу, обволакивая сердце, как вода старый плод. Под её воздействием исчезали морщины, уходила начавшая зарождаться гниль. Плод молодел, набирал силы – и стремительно менял цвет. Он становился как вода. Черная, черная, черная вода…
Я сильно сжал рукоять ножа. Сейчас. Ещё несколько шагов – и всё. Я вскочу, подбегу сзади, Костик начнёт разворачиваться, услышав шум… и именно в этот момент получит целую ладонь стали между лопаток. Я не собирался давать ублюдку поединка – он этого просто
