Навстречу едет пикап, в кузове его стоит боец и кричит сверху водителю:
– Стой, вот они!
Машина остановилась, и приехавшие на ней хлопочут вокруг трупов.
– Бери за ноги!
– Раз-два, взяли! – отвечает другой.
И слышен стук тела о дно кузова.
– Еще раз – взяли!
– Осторожно, осторожно… Вся его кровь на меня льется, эй! Чего ты делаешь?
Хейдар идет небыстро, размеренно. На озере поднялись волны, и отражения огней раздробились. По обеим сторонам от нас – вода. Сзади слышен шум: бежит колонна. Кто-то, видимо, командир, кричит:
– Ускорились, строй не ломаем!
Они нас обгоняют. Другая колонна догоняет нас шагом. В темноте ее бойцы – как призраки, и постоянно слышно глухое бряцанье и стук оружия о тело.
– Бери вправо! – командует Хейдар. – С ними не смешиваемся!
Мы идем по правой стороне шоссе, другая колонна – по левой. Навстречу едет машина, как раз между двумя колоннами. Всё накрыла пугающая тишина, рождающая тяжкие мысли. Иногда выстрелы разрывают тишину, и над водой летят красные трассирующие пули. Вдали слышен гул танковых моторов.
– Ребята, держимся плотнее к шоссе.
Мы пришли полкилометра. В лицо мне дует холодной влагой, а тело покрыл холодный пот. Кто-то бегом догоняет нас. Это Асгар. Говорит что-то на ухо Хейдару.
– Ребята, будьте осторожны!
По ту сторону фронта блеск минометного выстрела освещает небо, и у меня падает сердце. Невольный страх давит меня. Я весь обращаюсь в слух, и вдруг слышу свист подлетающей мины. Хейдар кричит:
– В сторону от шоссе!..
Я бросаюсь на землю. Красный быстрый свет летит ко мне из воды, но, не успев достигнуть меня, исчезает. Грохот взрыва бьет по барабанным перепонкам. Вода фонтаном поднимается вверх и льется на нас. Я уткнулся лицом в шоссе и закрыл обеими руками голову. Всё стихает, я в изумлении и страхе гляжу на воду и слышу как бы шум дождя, постепенно перестающего. Поднимаюсь на колени, но мужества встать прямо не хватает. Сзади кричат:
– Носилки! Санитары!
– Есть потери, давайте носилки!
– Дай мне медицинскую сумку, быстрее!
Впереди меня поднимается с земли фигура Хейдара. В нос бьет запах гнилой рыбы. Я хочу встать, опершись рукой о землю, но рука попадает на что-то скользкое. Оно дергается, и я отдергиваю руку. Существо это прыгает, и я сталкиваю его ногой в воду. Хейдар командует:
– Вперед!
Я не знаю, столкнул ли я в воду это существо, но я встаю на ноги… Однако чувство такое, будто на мне тяжкий груз, я не могу выпрямиться. И так, в полусогнутом состоянии, гляжу вокруг и в сторону противника…
– Насер, шагай вперед!.. Спецгруппа – вперед!
Мы выбираемся на шоссе. Нас обгоняет машина с выключенными фарами – скрывается в той стороне, где передовая. Мы идем медленно. Нас две колонны, по обеим сторонам шоссе. Ноги месят песок и глину. Шоссе всё тянется вперед. Глаза наши следят за передовой, за вспышками выстрелов. Пока дошли до конца шоссе, выдохлись полностью. Сбоку от шоссе горят несколько машин, и иногда в них взрываются боезаряды, пламя разлетается в стороны. Перпендикулярно шоссе – новый укреп-район, войдя в который, мы больше не видим воды. Кругом сухо. Кто-то кричит издали:
– Здесь не останавливайтесь, скорее уходите. Пристреляно!
Воздух наполнен вонью сгоревших шин. А землю словно вспахали.
– Быстрее отсюда! – командует Хейдар.
Вслед за ним мы сворачиваем налево. Здесь множество окопов, кругом навалены боеприпасы для гранатометов. Движемся дальше вперед. Здесь тоже окопы, в них много бойцов, они вглядываются в нас:
– Ребята, какой батальон?
– Этого нельзя говорить!
– Аллах в помощь, мы сутра с ними сражаемся!
– Этой ночью вы должны их сделать!
Моя нога погружается в жидкую глину.
– Дальше не идите, остановитесь здесь. Разобраться по окопам, но ненадолго, самим не окапываться!
Эти приказы отдал Хейдар. Наша колонна остановилась. Ребята разошлись по окопам, а кому не хватило в них места, сидят на их кромках. Я тоже присел и вдруг чувствую, что нога моя уперлась во что-то мягкое. Трогаю рукой: непонятно. Похоже на пластиковый пакет с водой.
– Это один из наших водолазов, вчера убит. Не смогли его тело отправить в тыл. Убитых не вывозили: со вчерашнего утра такой бой был – просто ад. Огонь шквальный…
Я вновь трогаю рукой: это мертвец, раскинувший в стороны руки и ноги. Он наполовину в воде. В небе зажглась осветительная ракета, и я вижу, что лицо убитого вымазано глиной. Вытаскиваю его из воды: похож на статую из глины. Водолазный костюм местами порван, и оттуда течет свежая кровь. Таги помогает мне и говорит:
– Вдвоем донесем его до дороги.
Мы берем его за руки и за ноги и относим к следующему окопу. Таги старается держать его так, чтобы не перепачкаться кровью и глиной. Положив его на землю, возвращаемся.
– Мы вчера здесь заняли позиции и уже потеряли половину батальона…
– С утра до заката тут был ад кромешный. Даже раненых не могли в тыл отправить.
– Один парень из нашего взвода был в соседнем окопе. Утром был ранен осколком в горло, а часа два назад умер. На закате умер. Не удалось отправить его в тыл.
– На перекрестке два пикапа, полные людей, попали под обстрел. Мы отсюда видели. Клянусь Аллахом, мы все рыдали. Видели бы вы эту сцену! На одном загорелся человек и побежал в тыл по шоссе. Отбежал немного и упал…
Невидимые в темноте, эти бойцы рассказывают нам о бое, о том, что пережили за прошедший день. Я поднимаюсь и подхожу к Али. Он сидит, держа на коленях гранатомет, словно младенца. Говорит мне с улыбкой:
– Негодяй, ты неплохой окоп себе выбрал!
– Что ты имеешь в виду?
– Имею в виду «окоп учения и науки». Сравни его с нынешним окопом. Покажется, что тебе это снится, не так ли?
Он хватает меня за шею и валит на землю, и мы лежим на спинах бок о бок. Странное чувство овладевает мною. В высоте мерцают звезды. Безмолвный метеор прочертил небо и исчез.
– Али, ты первый в колонне, – говорю я негромко. – Что бы ты ни сделал, этой ночью мы все будем смотреть на тебя.
– Это так, – тоже негромко отвечает он.
Я жду продолжения, но он ничего не добавляет, и мы просто молчим. Мы скорбим в молчании. Не знаю, почему, но, чем крепче становится наша дружба, тем меньше у нас серьезных бесед. Беседуют, в основном, наши глаза…
– Насер! Насер!
Меня зовет Хусейн. Я откликаюсь и иду на его голос. Увидев меня, он командует:
– Давайте, будьте готовы выдвинуться. В ста метрах насыпь. Выдвигаемся к ней, а оттуда – на врага.
Справа, со стороны перекрестка, слышится крик Хадж-Носрата:
– Батальон «Салман», вперед! Командиры рот! Ведите своих вперед! Вперед! Соседи уже двинулись…
Я командую:
– Спецгруппа – шагом марш!
Ребята построились и двинулись. Впереди всех Таги, за ним Али. Я иду впереди Таги. Обороняющие эти позиции бойцы сидят в окопах и смотрят на нас. На перекрестке горят машины. Подходя к следующей насыпи, видим на небе месяц, похожий на половинку дыни. Возле насыпи, вдоль шоссе, торчат танки и БМП. Вокруг земляного холма стоят санитарные машины, но, приглядевшись, я понимаю, что этот холм – врытый в землю мини-госпиталь. Из грузовика сгружают шпалы. Мы достигли следующей насыпи, и я сажаю свою колонну на землю. Всё вокруг свидетельствует о прошедшем здесь жестоком бое. Я командую ребятам собраться теснее и обращаюсь к ним с таким выступлением:
– Парни! Сегодня всё зависит от вас. Если сможете пробить брешь в танковом строе, батальон пройдет, если нет – враг уничтожит батальон. Каждый из вас должен работать за десятерых. Как только начнем, бросайтесь на танки и не давайте им пощады. Помощники, ни на миг не отходите от стрелков. Сегодня это поле боя ждет мужчин, и мужчины этого поля – вы. Сегодня мы должны положить врага на лопатки. Сегодня никто из вас не должен замарать свою честь. Этой ночью мы все или погибнем, или пробьем коридор.
Ребята хватают друг друга за руки и сжимают их, а потом поднимают руки. Эти поднятые сцепленные руки похожи на выросшие вдруг на насыпи зубцы и бойницы. Мы все чувствуем одно и то же и в едином порыве обнимаемся. Али целует мои плечи, я беру его голову обеими руками и целую его в лоб. Сжимаем друг друга в объятиях. Он говорит:
– Завтра утром встретимся на том шоссе.
– Али! – говорю я. – Сегодня что будет ночью?
– Война будет! – отвечает. – Война, понял?
– Береги себя! – говорю я.
– Помнишь, как было за насыпью «Ашура»?
Я отрываю голову от его плеча, а он ерошит мне волосы. Принужденно смеется и, скривив рот, спрашивает:
– Куда ты возьмешь моего брата? А?
Он говорит, как Ройя. Я смеюсь. Таги тут же, возле, и я говорю ему:
– С этой секунды от меня ни на шаг. Куда я, туда и ты.
– Слушаюсь! – говорит он твердо, чтобы придать мне уверенности.
Батальонная колонна в бледном лунном свете ползет вперед как извивающаяся змея. Во главе колонны Хадж-Носрат, я узнаю его по походке. Еще издали он спрашивает у меня:
