1960 г.). Мисима был очарован смертью и долго фантазировал на эту тему. Для него она органично, но косвенно переплеталась с эротикой, поклонением императору, идеалами красоты и героизма.
Его характер и известная гомосексуальность, вероятно, могут быть определены тремя влияниями: Святой Себастьян, образ которого вдохновил Мисиму на первый опыт эякуляции; император, который сильно повлиял на Мисиму, подарив ему серебряные часы на церемонии вручения диплома в девятнадцатилетнем возрасте; и его мать, которая одна из всей семьи и окружения с пониманием отнеслась к его перевороту и самоубийству. Этот мощный коктейль на долгие годы стал боеприпасом для голодных психологов и ученых, а для обывателя, по крайней мере, может стать некоторым объяснением огромного драйва Мисимы в его поисках.
В 1968 и 1969 годах Мисима и его армия с нарастающей паникой наблюдали за ростом воинственности «новых левых». В то время как университетские кампусы ревели от гнева, а баррикады перерастали в уличные бои, Мисима был уверен, что с продлением договора о безопасности в 1970 г. Полная и окончательная расплата неизбежна. Полиция будет перегружена, и таким, как он, придется защищать центр нации, то есть императора. Однако в одном причудливом случае Мисима вступил в прямой и вполне дружеский контакт со своим врагом в знаменитой и долгой дискуссии со студентами-радикалами Токийского университета. Он пришел в логово львов один и без оружия, но, несмотря на то, что обещанная пламенная конфронтация была не такой уж и пламенной, дискуссия получилась уважительной. Они были интеллектуально несовместимы, и Мисима, как и следовало ожидать, не смог заставить левых понять его идеалы, но в них не было того насилия, которое студенты проявляли к своим профессорам во время знаменитых массовых инквизиций, происходивших в то время в колледжах. Дискуссия была записана и издана в виде книги, ставшей бестселлером. Мисима щедро отдал половину вырученных средств студенческой группе. Мисима ошибался, наверное, во многом, но в 1970 году — особенно. Как мы увидим, полиция оказалась более чем способна противостоять студентам-активистам, и в ходе своих частых вылазок в кампусы и на улицы она смогла справиться с беспорядками. Закон и порядок были обеспечены, за исключением нескольких дальнейших инцидентов, наиболее взрывоопасные из которых произошли позже. Татэ но Кай и, соответственно, Мисима как человек с оружием, оказались ненужными. Однако Мисима был убежден в обратном. Он начал закрывать свои счета, навещать друзей и выходить из многочисленных ассоциаций, в которых работал. Он по-прежнему много работал, писал и снимал, но среди всего этого находил время для написания манифеста и прощания с 1970 годом. Однако никто, кроме него самого и еще четырех основных членов Tate no Kai, не знал о его приближении. Он был человеком пера, но не хотел им быть. Он покорил литературный мир, но после того, как его наставник Ясунари Кавабата получил Нобелевскую премию, ему некуда было двигаться дальше, поскольку появление еще одного японского лауреата при его жизни было маловероятно. Он идеализировал царство меча и видел, что его место в литературе переходит к молодому поколению, особенно к его заклятому сопернику Кэндзабуро, который был левым и антиимпериалистическим.
Попытка «переворота», предпринятая Татэ но Каем, была террористическим актом, но это был пустой акт, знак, формальный жест, выражающий красоту, искренность и героизм. Они оба понимали, что вдохновить SDF на настоящий переворот с целью восстановления императора невозможно. Его спутником в ритуальном самоубийстве был Масакацу Морита, гораздо более молодой человек, которому, по слухам, благоговел перед Мисимой. Отношения между Моритой и Мисимой носили гомоэротический характер, хотя, вероятно, не были завершены и, возможно, даже не были завершены. Мисима рассматривал их последний акт как своего рода самоубийство влюбленных — двойное самоубийство является распространенным приемом в Кабуки, а для Мисимы жизнь была театром. Потрясающий инцидент, произошедший в то утро в Итигая, можно трактовать по-разному: это был поступок писателя, стремившегося выразить то, что он любил больше всего, завершение карьеры — он только что отправил последнюю часть тетралогии «Море плодородия», или же просто неприличный пример крайнего самовыражения, простое безумие (как заметил премьер-министр Эйсаку Сато), совершенно бредовый ультранационализм, или, что наиболее сентиментально, попытка достичь вершины красоты. Все эти теории имеют под собой основания. У его английских биографов есть свои предпочтения. Джон Натан подчеркивает в качестве основной мотивации эротическую одержимость Мисимы смертью, в то время как Генри Скотт-Стокс склоняется к гомосексуализму и утверждает, что в действительности речь идет о самоубийстве влюбленных (синдзю) с Моритой.
Мисима решил умереть, пожалуй, самой японской смертью — сэппуку (или харакири), т. е. Путем естественного обезглавливания. Это также одна из самых мучительных смертей, которую только можно себе представить: погрузить лезвие глубоко в живот, а затем разрезать прямо поперек, буквально разорвав себя. В традиционном японском сознании считается, что душа находится в желудке, поэтому сэппуку можно представить себе как удар ножом в сердце. Однако человек, совершающий этот акт, вступает в сделку со вторым, который должен обезглавить вас одним чистым взмахом меча. Само собой разумеется, что это делается как можно быстрее, чтобы прекратить мучения человека. Если рассматривать вторжение Мисимы в СДФ и последующее самоубийство как прежде всего романтический акт с Моритой, а не как нечто идеологическое или политическое, то можно предположить, что Мисима выберет сэппуку, которое, несомненно, является сексуальным, высшим актом. Наблюдая за партнером, вы проливаете свое семя на пол; вы участвуете во взаимном зрелище кровавой эякуляции, наблюдаемой другим. История и фильм «Патриотизм» явно отражают это. Конечно, признание Мисимой бесполезности своего поступка относит его к школе хоганбики, а тот факт, что инцидент планировался как абсолютно окончательный, с указаниями Татэ но Каи распуститься после его смерти, кажется совершенно аполитичным фасадом.
Но самые лучшие планы мышей и людей всегда оказываются неудачными. Похитив командующего и потребовав собрать войска, Мисима вышел на балкон, чтобы произнести заготовленную речь. Он не знал, что на базе практически нет людей: 900 человек уехали на тренировки, и осталось лишь несколько человек.
В Токио остался лишь гораздо меньший контингент. Таким образом, его аудиторией были не стойкие воины, на которых рассчитывал Мисима, а в основном люди, связанные с коммуникациями и снабжением.
Они вели себя невоспитанно и неуважительно, несмотря на напыщенное условие Мисимы — слушать его в тишине. Его осыпали насмешками, а зависший над головой полицейский вертолет — все это привело к тому, что его проникновенные слова, призывающие их восстать, затерялись в грохоте. Он сократил время выступления до запланированных тридцати минут и вернулся в офис через окно, пробормотав: «Кажется, они меня даже не слышали». Затем он приступил
