Хозяйка на ходу выговаривала Пачевскому:
— Паша, ты должен был час назад газетку привезти. Где ты был полдня?
— Я попал в теракт, — легко соврал на ходу Пачевский.
— В какой еще теракт?
— На Варшавке, в метро…
— В метро теракт? А почему ни по радио, ни по телевизору?
— Они теперь не сообщают. Чтоб народ не пугать.
— Да? — нахмурилась хозяйка. — Вот сволочи! И много людей погибло?
— Не знаю. Нас из туннеля пешком вывели, — продолжал врать Пачевский. — И пришлось на такси, за счет подотчетных. Но я верну из зарплаты.
Хозяйка отмахнулась:
— Ладно! Но мне газетка нужна! Сейчас конвейер станет!
— Может, на офсетке допечатать? — сказал директор типографии.
— Какой офсетке?! Ты с ума сошел? Это «Жаркие ночи»! На газетке улетает!
Действительно, переплетная машина одевала стопки страниц в дешевую бумажную обложку с названием «ЖАРКИЕ НОЧИ» и сбрасывала на конвейер, который тащил готовые книги в упаковку. А оттуда книги, еще сырые, уходили, не залеживаясь, в продажу…
В лифте какой-то пожилой автор умоляюще заглянул Пачевскому в глаза:
— Павел, я вас умоляю! Ну зачем они зарезали мой тираж? У меня прошлая книга разошлась тиражом шесть тысяч! За две недели!
Пачевский бессильно пожал плечами:
— Я не хозяин издательства. Я экспедитор.
— А вы скажите хозяйке! Это же «Кулинарные секреты голливудских звезд»! Женщины расхватают!
— Хорошо, я скажу…
Выйдя из лифта и кивнув охраннику, Пачевский оказался в коридоре издательства, вдоль стен и до потолка заваленном коробками и пачками книг.
А охранник остановил пожилого автора:
— Стой! Куда?
— Я автор! Мне нужно…
Но охранник перебил:
— Тут таких авторов! Звоните по телефону…
Пройдя через тесный лабиринт канцелярских столов, за которыми сотрудники и сотрудницы издательства сидели у компьютеров, говорили по телефонам и корпели над какими-то сводками, Пачевский зашел в свою каморку-кабинет.
Это было очень высоко и с видом на весь Лесной бульвар. И все тут было тоже завалено стопками книг — на подоконнике, на полу, на книжных шкафах, на сейфе, за стулом Пачевского и даже под его столом. Только на столе их не было, поскольку вся поверхность стола была занята какими-то принтерными отчетами и ценниками. И два телефона трезвонили одновременно.
Пачевский схватил обе трубки:
— Алло! Минутку!.. Алло! Ну занят я был, занят! Где ты сейчас? На Можайке? Срочно гони на Варшавку, грузи две тонны газетки и дуй сюда, у нас тут «Жаркие ночи» горят! — И в первую трубку: — Алло, Новгород? Ты какой клей нам отправил?.. Нет, хозяйка за этот клей платить не будет!.. А потому, что твой клей не держит ни хрена, книжки рассыпаются после первого чтения!..
Тут снова зазвонил первый телефон, Пачевский схватил трубку:
— Алло! Календари? Завтра из Назрани придет допечатка!..
Короче, рабочий день Пачевского — это непрерывная гонка телефонных звонков, ругани с типографиями, бумажными фабриками, книжными магазинами и прочими клиентами. Он нырнул в эту работу с головой и вынырнул только через пару часов, позвонил по внутреннему телефону в столовую:
— Алло, Катя! Там все съели? Я сейчас умру от голода! Принесешь? Спасибо…
И — в ту же секунду от бешеного порыва ветра распахнулось окно. Ветер взметнул в воздух все бумаги с его стола, открыл обложки книг и распахнул дверь в общий офис.
Пачевский испуганно ринулся ловить бумаги, которые норовили вылететь на улицу, и оглянулся на новый хлопок двери, закрывшей его кабинет от остального офиса.
И вдруг — увидел ее, Ангела с Небес! Она стояла на его столе и говорила в бешенстве:
— Какая еще Катя?! Как ты можешь?!
Пачевский был совершенно потрясен:
— Ты? Как ты сюда попала? У нас же охрана!
А она разъяренно:
— Пусть эта Катя только войдет! Я ей…
— Да она же принесет мне поесть! — в оторопи оправдывался он. — Ты что?
Тут раздался стук в дверь и женский голос из-за двери:
— Павел Борисович!
— Не смей ей открывать! — сказала Ангел с Небес. — Иначе я не знаю…
— Но я есть хочу!
— Я принесла.
Он изумился:
— Ты? Что ты могла принести?
— Смотри, милый… — Она села на стол и открыла лукошко, спрятанное за ее спиной. А из лукошка достала какие-то банки и свертки. — Это икра, черная. А это сметана, пиво…
А за дверью пышногрудая Катя с подносом в руках удивленно стучала:
— Павел Борисович! Вы же просили поесть…
И в ответ услыхала:
— Не нужно, Катя! Спасибо…
Обиженно пожав плечами, Катя ушла, а сотрудники, подняв головы от своей работы, удивленно воззрились на закрытую дверь каморки Пачевского.
Меж тем там, в каморке, Пачевский, сидя за накрытым столом, не уставал изумляться:
— Где ты это взяла?
— В «Седьмом континенте». — И Ангел с Небес поставила перед ним еще одну банку черной икры. — Ты ешь, милый, ешь! Мужчинам нужно много икры и сметану с пивом! Это укрепляет — сам знаешь что…
С удовольствием голодного мужика он мазал ложкой икру на хлеб и удивлялся:
— У тя ж денег нет!
— Денег? — сказала она. — Конечно, нет. А зачем?
— Ну как? Эта икра, пиво… Ты ж говоришь — в «Седьмом континенте»… — И вдруг он замер в догадке: — Ты?.. Ты это украла?
Но она не поняла:
— Почему? Я просто взяла. Ты кушай. Мне нравится смотреть, как ты кушаешь. Я тебя очень хочу… — И обняла его со спины.
А он:
— Прекрати! Здесь нельзя!
— Как «нельзя»? Почему?
Он попытался уклониться, но она обняла его, и ее руки нырнули ему под рубашку…
А за дверью его каморки стоял все тот же общий гул и шум — служащие продолжали разговаривать по телефонам и корпеть над своими бумагами. Но постепенно над всем этим разноголосым шумом и телефонными звонками все явственнее слышался характерный стон женской истомы:
— О!.. О-о!!.. О-о-о!!!
Служащие изумленно подняли головы и не поверили своим ушам и глазам. Дверь и стена каморки Пачевского стали светиться каким-то золотисто-огненным свечением, и оттуда все явственнее, громче и в ускоряющемся ритме доносилось шумное дыхание и прерывистое:
— О!.. О-о!.. О-о-о!!! О-О-О!!!
Вдруг из коридора просунулась в дверь голова охранника:
— Хелена идет!
Несколько сотрудников посметливее бросились к двери и встретили в ней хозяйку.
— Хелена Михайловна, тут такой вопрос: через месяц первое сентября, а Петров не дает тираж на школьные учебники…
— Хелена Михайловна! «Библиоглобус» третью неделю задерживает оплату…
Но хозяйка все равно услышала то, что нельзя было не расслышать: истомный, на предпоследней фазе, женский стон. И изумленно посмотрела в сторону этих звуков. А затем, нахмурившись, решительно пошла к золотисто-алой двери каморки Пачевского.
Служащие схватились за головы.
Хозяйка с ходу толкнула дверь, но дверь оказалась заперта, а оттуда явственно донеслись последние, усталые аккорды разрядки.
Хозяйка гневно застучала в угасающую дверь.
Ей никто не ответил.
Тогда она жестом приказала охраннику принести ей связку ключей, вставила один из ключей в замочную скважину и — распахнула дверь!
Служащие за ее спиной потупились, кое-кто в ужасе закрыл глаза.
А хозяйка шагнула в каморку Пачевского и увидела…
Пачевский, закрыв глаза, обессиленно спал на стуле за своим пустым столом. А кроме него, в крохотном кабинете-каморке не было абсолютно никого.
Изумленно обойдя кабинет, хозяйка оглянулась на дверь, уже потерявшую свое свечение, заглянула в книжные шкафы и даже под стол…
Но нигде никого, да и спрятаться тут практически некуда.
И только окно, распахнутое на улицу, вызвало у хозяйки подозрение. Она подошла к окну, выглянула наружу. Однако и там никого, да и высоко — 12-й этаж…
Хозяйка подошла к спящему Пачевскому, тронула его за плечо:
— Паша!
Пачевский, очнувшись, открыл глаза:
— А?
— Ты уснул.
— Да? Извините.
— Пора тебе в отпуск.
— Да я вроде был недавно…
Осматривая открытую дверь, в каморку стали осторожно заглядывать сотрудники.
Хозяйка меж тем говорила Пачевскому:
— А где бумага? И почему у тебя телефоны не работают?
Пачевский удивился:
— Как это не работают? — И поднял трубку. Трубка гудела обычным гудком. — Работают…
— Странно… — сказала хозяйка. — А я звонила — никаких гудков…
Но тут оба телефона, словно спохватившись, залились звонками. Пачевский схватил сразу две трубки:
— Алло! Слушаю!
И из обеих трубок услышал голос Ангела с Небес:
— Милый, спасибо! Мне было так хорошо!
Хозяйка, стоя рядом, изумленно спросила:
— Кто это?
