И стал наконец Ворошилов машинистом-крановщиком на большом предприятии с тысячами рабочих. Здесь встретил он знакомых по заводу ДЮМО, перебравшихся в Луганск. Они помнили, как выступал Клим за улучшение условий труда, как арестовала его полиция. Понаслышке Ворошилов знал, что на заводе Гартмана есть подпольная партийная организация, и хотел, чтобы товарищи пригляделись к нему, узнали получше, поверили... К нему действительно присматривались. Обращались вроде бы за советами, расспрашивали, где и как работал, в каких краях побывал.
Как-то в середине лета его попросили пронести на завод небольшой сверток. Клим, естественно, не стал интересоваться, что в нем. А когда увидел листовку на кирпичной стене, поймал веселый взгляд товарища, все понял.
Потом он до полуночи дежурил под дождем возле домика на окраине Луганска, где проходило какое-то заседание. А еще через месяц ему разрешили присутствовать на нелегальном собрании. Вот тогда и сказал он о том, что надо установить связь с группами рабочих и отдельными сознательными товарищами, которых немало по рудникам и шахтам. Он готов заняться этим. Конечно, соблюдая осторожность. Ведь предстояло встречаться и вести разговор с разными людьми, среди которых могли быть и колеблющиеся, и даже провокаторы... Рискованно, конечно, но уж чего-чего, а риска Клим никогда не боялся, тем более ради общего дела.
В октябре 1903 года его приняли в Российскую социал-демократическую рабочую партию. Он стал большевиком и, окрыленный доверием, горячо принялся за порученную ему работу...
Громкое предупреждающее покашливание прервало воспоминания Климента Ефремовича. Звякнув о порог ножнами шашки, вошел Семен Михайлович. Внимательно посмотрев на Ворошилова, сказал весело:
- Все готово!
- Что именно? - не понял тот.
- Отметим твою встречу с родными местами. У ребят гармошка нашлась, сыграю.
Тронутый заботой, Ворошилов произнес преувеличенно бодро:
- Раз гармошка - куда уж лучше!
Наклонил голову, мысленно прощаясь с неказистой сторожкой, первым своим жильем, повернулся и торопливо вышел. В разгоряченное лицо пахнуло студеным ветром.
Вправо и влево тянулись тускло поблескивавшие рельсы. В глубокой выемке нетерпеливо пофыркивал, пуская белые султанчики, паровоз бронепоезда, торопил в путь.
2
Освобождение Донецкого бассейна было первой крупной операцией, которую проводило новое воинское объединение - Конная армия, и развивалась эта операция вполне успешно, несмотря на многие трудности, связанные с ее широким размахом. Безупречен был замысел командующего фронтом Егорова, а Буденный выполнял намеченный план не только умело, но и настойчиво, дерзко. Климент Ефремович, чем ближе знакомился с ним, тем больше убеждался: вот действительно человек «сам с усам», все у него на свой манер, на свой лад.
Взять хотя бы две стрелковые дивизии, приданные кавалеристам. Транспорта у них никакого, вооружение слабое, боеприпасов кот наплакал, люди одеты плохо. Обувь никуда не годится по зимнему времени. Лапти, веревочные чуни, опорки. В мороз только бы на печке сидеть, а не двадцать верст по сугробам... Но Семен Михайлович приказал использовать трофейных лошадей, захваченные обозы, местные средства, посадил всю пехоту в сани и на повозки, сберег силы стрелков, вдвое увеличил скорость передвижения. Добавил пулеметов, придал для усиления огневой мощи бронепоезда, и взбодрившаяся пехота пошла-поехала по магистральным дорогам с севера на юг, рассекая Донбасс.
Стрелковые части стали словно бы стержнем, вокруг которого, опираясь на который, свободно маневрировали быстрые кавалерийские дивизии, не беспокоясь за свой тыл. Конница уходила довольно далеко от оси маневра, вырывалась вперед, освобождая населенные пункты. А в случае необходимости кавалеристы всегда могли отдохнуть под прикрытием пехоты, привести себя в порядок, изготовиться для нового броска.
Радуясь освобождению родных мест, радуясь успехам конников, Климент Ефремович старался понять, как эти успехи достигнуты. Он неплохо усвоил основные принципы оперативного искусства, научился разбираться в вопросах стратегии, но действиями кавалерии никогда особенно не интересовался, необходимости такой не было. У Буденного он сразу попросил старый, еще царского времени, боевой устав конницы и за несколько дней проштудировал его: нового такого устава в Красной Армии еще не было. Однако, листая потрепанную книжечку, Климент Ефремович скоро понял, что многие пара графы безнадежно устарели для Первой Конной, что Буденный делами своими словно бы развил и дополнил целый ряд уставных требований.
Выбрав подходящее время, Ворошилов сказал шутливо:
- А ведь ты, Семен Михайлович, правила нарушаешь.
- Это еще какие?
- Не по-уставному воюешь.
- Вот ты о чем, - улыбнулся Буденный. - Устав - штука нужная, порядок - один для всех. Только в бою, Клим Ефремович, собственная смекалка необходима. И прежде хороший командир действовал, как обстановка указывала, а при теперешней жестокой борьбе тем более. Кто решительней, кто хитрее - тот и на коне! А кто нет - под копытами... - И, помолчав, спросил с любопытством: - Какие непорядки ты углядел?
- Разведку мы ведем не так, как написано. Здесь сказано: вести мелкими группами, а у нас сразу два-три эскадрона вперед посылают, да еще с пулеметными тачанками.
- Верно, верно, - закивал Семен Михайлович. - Это я еще на прошлой войне сообразил: на кой ляд десяток всадников отправлять? Ну, цокнутся они с вражеским дозором и назад. Только свои намерения выдаем и время теряем... Решил по-другому. Враг нашу разведку ждет, а мы сразу, без раскачки, как вдарим! Белые разъезды, белое охранение - к чертовой матери! Иной раз, пока враг очухается, наши село-деревню возьмут, пленных захватят. Тут тебе сразу полная картина о состоянии и положении противника. Главные силы выдвигаются прямо туда, куда нам выгодней. Белые о нас ничего не знают, они как слепые, а мы зрячие. Пользуемся этой самой... инициативой!
- У тебя и главные силы не по писаному бой ведут..,
- А это когда как, Клим Ефремович... Я от всех начальников и командиров чего требую? Чтобы на месте соображали и принимали решения.
- Но какие-то общие методы уже выработались?
- Есть и методы, - погладил усы Буденный, явно довольный таким разговором. - Главные силы, к примеру бригада или дивизия, как только подойдут к месту боя, прежде всего быстренько выдвигают вперед пулеметные тачанки и артиллерию. Получается огневой заслон, который сковывает противника. Под прикрытием такого заслона разворачиваются эскадроны. И опять же атака у нас не простая, - лукаво прищурился Семен Михайлович. - Ты заметил, небось, одним эскадроном мы не атакуем. Полком - и то редко. Если уж бросать на врага, то сразу такую силу, которая его смять может. Чаще всего бригадой атакуем, а бывает, что и целой дивизией. Ты это сам наблюдал, Клим Ефремович.
- Да, картина бывает внушительная. Сильный огонь из всех средств - и сразу мощная лава конницы. Даже психически такой натиск выдержать трудно.
- И это еще не все, если хочешь знать, - разошелся Буденный. - Я чему своих учу? Чтобы на рожон не лезли, лбом в стенку не бились. Встретил сильное сопротивление, попал под пулеметный огонь, не ломись, ее упрямься. Разверни лаву вправо и влево, выйди из-под огня, откатись мелкими ручейками. Враг думает - разбита красная конница, а у тебя это просто уловка. Через малое время эскадроны и полки соберутся вокруг своих командиров, тогда ищи у противника слабое место, атакуй снова. А лбом в стенку не колотись, - повторил Семен Михайлович.
- Эту тактику я сразу заметил. Она в общем-то полупартизанская или даже совсем партизанская...
- Как ни назови, а она для нас сподручная, если пользу приносит... Казаки, случается, поступают таким же манером.
- Я не в осуждение, - сказал Климент Ефремович. - Но так способны действовать только очень крепко спаянные подразделения и части, где многие люди даже в лицо знают друг друга.
- У нас такие и есть.
- Не все, Семен Михайлович. В одиннадцатой кавдивизии сборные эскадроны, да и в коренных дивизиях некоторые полки новичками разбавлены. Они при откатывании рассеются, не скоро и соберешь.
- Значит, им по-другому надо, - согласился Буденный.
- А как?
- Жизнь подскажет, бой научит.
- Если каждого командира бой учить будет, дорого нам обойдется такая наука.
- Пускай устава придерживаются.
- Так ведь старый устав-то, Семен Михайлович!
- А где же новый возьмешь?
- Давай сами попробуем обобщать опыт, улавливать новые закономерности.
- Это что же? - удивился Буденный. - Свой устав писать будем? Эка ты замахнулся!
- Устав, конечно, в один прием не разработаешь, не подготовишь, а вот временные правила, наставления для войск своей армии - это мы можем. Не боги горшки обжигают. Давай подумаем.
