- Давай сами попробуем обобщать опыт, улавливать новые закономерности.
- Это что же? - удивился Буденный. - Свой устав писать будем? Эка ты замахнулся!
- Устав, конечно, в один прием не разработаешь, не подготовишь, а вот временные правила, наставления для войск своей армии - это мы можем. Не боги горшки обжигают. Давай подумаем.
- Чтобы горшки обжигать, время требуется.
- Ты вообще-то согласен?
- Дело полезное. Только как подступиться?
- А я вроде бы уже начал, - улыбнулся Климент Ефремович. - И знаешь с чего? Свои наблюдения и впечатления стал записывать. Хочешь послушать?
- Очень любопытно! - подался к нему Семен Михайлович.
- Вот... Даже неудачу бывалые буденновцы умеют обращать в свою пользу. Иногда нарочно создают видимость неудачи. Видел у Меловатки, как наш кавалерийский полк, атаковавший не без успеха, вдруг повернул назад и будто рассыпался. Казаки поскакали вслед, увлеклись преследованием и оказались в приготовленном для них мешке. Их встретил кинжальный огонь пулеметов, а с флангов бросились наши эскадроны, опрокинули, погнали назад, многих побили.
- Был такой случай, - припомнил Буденный. - И не один раз. Комбриг Книга на такие ловушки мастер.
- Или вот еще одна закономерность, - продолжал Климент Ефремович. - Тут у меня записано: если враг повернется спиной, откроет свой тыл, то ему крышка. Буденновцы умеют этим пользоваться. Гонят врага долго, настойчиво, без передышки и на десять, и на двадцать, и даже на тридцать верст, отправляют в погоню свежие силы на отдохнувших конях. А противник измучен, бросает пушки и пулеметы, солдаты разбегаются куда попало. Благодаря этому неудача врага часто оборачивается для него катастрофой.
- Очень даже правильно ты замечаешь, - с уважением произнес Буденный.
- Это первые наброски, от случая к случаю.
- Ты пиши, а я во всем помогу и на все вопросы, на какие сумею, полное пояснение дам.
- Договорились, Семен Михайлович. Через газету, через инструкции, всеми способами опыт распространять надо. Думаю, что даже наставление вполне по силам нам, нашему штабу. А там, чем черт не шутит, может, когда-нибудь и устав создавать придется.
- Кто ж его знает, - покачал головой Буденный, а по голосу чувствовалось: очень заинтересовала его эта мысль.
3
Было между ними одно расхождение, выявившееся с первых же дней, о котором оба старались до поры до времени не вспоминать, зная, что прийти к согласию будет трудно. Семен Михайлович считал, что настоящим кавалеристом может стать лишь тот, кто с детства в седле или хотя бы с малых лет приучен к лошади: крестьянин или казак, Рабочим место в пехоте, в артиллерии, при какой-нибудь технике. Убыль в армии Буденный рассчитывал восполнить в южных степях, под Ростовом. Ворошилов же был убежден в другом: самая лучшая, самая верная возможность укрепить Первую Конную появилась именно сейчас, когда армия вступила в Донецкий бассейн. Только здесь можно усилить пролетарскую прослойку шахтерами п металлистами, прослойку, которая даст возможность повысить дисциплину, будет надежно противостоять мелкособственнической крестьянской стихийности.
Может, Семен Михайлович и его соратники-командиры неосознанно, подспудно как раз и опасались того, что новые люди ослабят авторитет ветеранов?.. Во всяком случае, Климент Ефремович определил для себя четкую позицию: против пополнения армии степняками, казаками, опытными кавалеристами он нисколько не возражает, Такие люди очень даже нужны. Но, с другой стороны, он постарается в самые ближайшие дни привлечь в Первую Конную как можно больше рабочих. Даже цифру себе такую наметил: добиться, чтобы рабочие составляли в армии хотя бы одну треть личного состава. Это очень трудно, зато какая была бы польза!
Как всегда, председательствуя на одном из заседаний Военного совета, Климент Ефремович предложил:
- Давайте преобразуем отдел формирования нашей армии в управление формирования.
- Без разницы, - пожал плечами Семен Михайлович, - хоть так назови, хоть по-другому, абы работа шла,
- Разница есть, - едва заметно улыбнулся Ворошилов, - и не только в названии. Мы создадим у себя управление формирования такое же, какие существуют при штабах фронтов. Больше прав, больше ответственности. Сами будем призывать людей нужных возрастов.
- А разрешат нам? - осторожный Щаденко всегда все взвесит, прикинет с разных сторон. - Есть же установленный порядок, указания на этот счет.
- Они для кого, такие указания, для обычной армии? А у нас все новое, все пробуем, испытываем, - возразил Ворошилов. - Создадим свой упраформ, поглядим, какая польза. Думаю, товарищ Егоров нас поддержит.
- Что за срочность? - Буденный вроде бы удивился неожиданному предложению, но Климент Ефремович видел: догадывается Семен Михайлович, куда клонится разговор, и нарочно показывает себя этаким простачком. Крестьянская хитрость: ты выкладывай свои козыри, а мы подождем, помозгуем.
Веские доводы нужны, чтобы Буденному крыть нечем было.
- Зима, трудности возрастают, - сказал Ворошилов. - Не только в боях потери несем. Больных много, отставших. Пополнение не возмещает урон.
- Оно так.
- А впереди - бросок к Таганрогу. Уйдем далеко, от пехоты оторвемся, лишь на свои силы можно рассчитывать... И расти мы должны. Ведь армия у нас, Семен Михайлович. Хорошо бы еще одну кавалерийскую дивизию сформировать. - Климент Ефремович знал, как размягчить сердце самолюбивого командарма.
- И сформируем, - подтвердил Буденный, расправляя усы большим и указательным пальцами левой руки. - Ты насчет политработников для новой дивизии думай, а я командный состав подберу.
- Людей потребуется много. Несколько тысяч.
- И люди найдутся. На Дону, в Сальских степях.
- На заводах, на рудниках добровольцы есть. Вообще рабочие охотно к нам идут, - вел свою линию Ворошилов. - Некоторых я лично знаю.
- Которых знаешь, надо брать, - хмыкнул Семен Михайлович. - Знакомые не подведут. А остальные пущай в пехоту, на санках едут, им же лучше. А которые с конем управляются - этих пожалуйста.
- Разве лошадь главное? Научатся люди. Создадим специальные подразделения для краткосрочной подготовки.
- Ты же сам говоришь, Клим Ефремович, что армия у нас непростая. Конная армия, и люди нужны, которые к седлу, к шашке привержены, - скрытно торжествовал Буденный.
Однако и Ворошилов за словом в карман не лез:
- Это все во-вторых, Семен Михайлович. И седло и шашка. А первое и главное - армия наша из трудового народа, рабочая и крестьянская у нас армия, и сражается она за общие интересы всех трудящихся, городских и сельских пролетариев. Ты как большевик, как член партии эго учитываешь?
- Чего тут не учитывать, на том стоим.
- Тогда прикинь: бойцы у нас почти все крестьяне. Иногородние да казаки. За землю они сражаются, за свою волю. А за фабрики, за заводы, за интересы рабочего класса? Могут и не пойти?
- Такого не случалось. Куда прикажу...
- А может случиться?
- Ты не в это вникай, Клим Ефремович, ты оцепи, как они воюют!
- Превосходно, Семен Михайлович, тут спора нет. Только и среди белых казаков много отличных вояк. Но ведь они враги? А у нас в эскадронах и малосознательные есть, и анархисты.
- В семье не без урода.
- И я о том же... Этих бы уродов выявить, кого можно - направить на путь истинный... Разве хуже будет для всей армии, если примем к себе сознательных рабочих? Тем более что шахтеры и металлисты - самый передовой, самый организованный отряд рабочего класса.
- Знаю шахтеров, народ упорный. Однако каждый человек, Клим Ефремович, при своем деле хорош, зачем нам их переламывать, от земли отрывать, на коня подсаживать? Отяжелят они конницу вровень с пехотой. А для чего? Или настоящие кавалеристы перевелись? Да за Ростовом отбоя не будет...
- Значит, и там упраформу нашему дело найдется.
- Шибко торопишься, - Семен Михайлович старался скрыть свое недовольство. - Еще не обсудили, не обмозговали, а ты, Клим Ефремович, вроде бы о решенном...
- Раз так, отложим разговор! - Ворошилов тоже раздражен был упрямством командарма. Однако сдержался. Сказал после паузы, стараясь, чтобы голос звучал ровно, даже доброжелательно: - Насколько помню, у нас еще дела есть?
- Выступить нужно перед пленными, - поторопился снять напряжение Щаденко. - Солдаты, которые добровольно сдались, ждут в казарме. Хотят самого Абыденного видеть - это они так Семена Михайловича называют. Верно ли, мол, что он из крестьян? И еще на рудник сегодня. Обязательно.
- Вместе поедем? - спросил Ворошилов.
- Конечно, вместе, - поторопился с ответом Семен Михайлович, словно извиняясь за свою недавнюю резкость. - Велю седлать.
К этому времени Климент Ефремович обзавелся ужо постоянным конем. Трех сменил - не пришлись по душе. А когда привели ему широкогрудого темно-гнедого крепыша с белыми пролысинами на лбу и меж ноздрей, понял: как раз то, что нужно. Да и кличка оказалась вполне подходящая - Маузер.
