Встреча была назначена как раз вовремя. Сэр Александр Кадоган, глава Министерства иностранных дел, получил 7 июля служебную записку Реджинальда Липера от источника разведки в Праге, в которой говорилось:
«Немцы ожидают помощи от герцога и герцогини Виндзорских, последняя желает любой ценой стать королевой. Немцы ведут с ней переговоры с 27 июня. Статус-кво в Англии, за исключением обязательства сформировать антироссийский альянс. Немцы предлагают создать оппозиционное правительство с герцогом Виндзорским, предварительно изменив общественное мнение с помощью пропаганды. Немцы думают, что король Георг отречется от престола во время нападения на Лондон»[263].
«Король благодарен премьер-министру за то, что он позволил ему ознакомиться с прилагаемым, – предположительно отчет разведки об Уоллис, – сказал Алан Ласселлс Эрику Силу, главному личному секретарю Черчилля, два дня спустя. – Как я уже говорил вам однажды, это не первый раз, когда маленькая леди попадает под подозрение за свою антибританскую деятельность. И до тех пор, пока мы не забудем о влиянии, которое она может оказать на герцога в своих попытках отомстить стране, с нами все будет в порядке»[264].
Алек Кадоган в разговоре с королем на званом обеде 10 июля отметил в своем дневнике, что его «позабавил отчет Си о диверсиях со стороны моего брата»[265].
Глава 10. Операция «Вилли»
Позже в тот же день, 10 июля, Питер Рассел, впоследствии профессор испанских исследований в Оксфорде, который работал на британскую разведку с середины 1930-х годов, вылетел в Лиссабон. Он ждал задания в течение всего июня, а более ранняя поездка 30-го числа была прервана из-за механических неполадок в лодке, что говорит о том, что власти ожидали проблем с Виндзорами. Свободно владея испанским и португальским языками, он должен был следить за парой и, предположительно, «получил приказ стрелять в них, если они угрожали попасть в руки немцев во время своих ночных визитов в казино в Эшториле»[266].
Рассел оставался с этой парой до 24 июля. «У меня нет… никаких сомнений в том, что за это время у него было много личных контактов с ними, – говорит его биограф Брюс Тейлор. – Он говорил об этом совершенно свободно, никогда не сообщая никакой конкретной информации о времени и месте и не отвечая ни на какие вопросы!»[267]
Виндзоры оставались в загородном доме Санту, недалеко от Бока-ду-Инферно («Челюсти ада»), пока они готовились к отъезду на Багамы. Это был очень комфортабельный дом, окруженный несколькими акрами огороженного сада с большим бассейном, дюжиной сотрудников, включая шеф-повара с международной репутацией. Уоллис играла в бридж, герцог – в гольф. Время от времени они посещали британское посольство, и их развлекали различные друзья семьи Сантос.
Но пара не могла расслабиться. Из-за опасений, что их могут похитить или нескромно высказаться в прессе, герцог и герцогиня стали виртуальными пленниками. В саду были патрули, они могли покидать территорию комплекса только с разрешения и с вооруженной охраной, могли ходить только по прибрежной дороге, где за ними наблюдали. Они прекрасно понимали, что находятся под всеобщим вниманием и окружены осведомителями. Скучающий, сердитый на то, как с ним обошлась его страна, герцог начал сильно пить и был уязвим для любого предложения, которое могло быть высказано.
10 июля барон Освальд фон Хойнинген-Хуэне, посол Германии в Португалии, доложил Риббентропу:
«Как сообщили испанцы из окружения герцога Виндзорского в строжайшей секретности во время визита в посольство, назначение губернатором Багамских островов имеет целью удержать его подальше от Англии, поскольку возвращение значительно укрепило бы позиции английских друзей мира, после чего можно было бы рассчитывать на арест Эдуарда по наущению его врагов. Герцог намерен отложить свою поездку на Багамы как можно дольше, по крайней мере до начала августа, в надежде на скорейшие перемены в его пользу. Он убежден, что, если бы остался на троне, войны можно было бы избежать, и называет себя твердым сторонником мирного компромисса с Германией. Герцог с уверенностью верит, что продолжающиеся интенсивные бомбардировки подготовят Англию к миру»[268].
Министр иностранных дел Германии был полон решимости заманить эту пару, возможно, по приглашению испанского друга, из Португалии, где они находились под усиленной охраной, обратно в Испанию, где с ними было бы легче иметь дело. Как сообщил Риббентроп Штореру в сверхсекретной телеграмме от 11 июля:
«В любом случае, при подходящем моменте в Испании герцог должен быть проинформирован о том, что Германия хочет мира с английским народом, что клика Черчилля стоит на пути к этому и что было бы хорошо, если бы герцог приготовился к дальнейшему развитию событий. Германия полна решимости принудить Англию к миру всеми средствами власти и в случае этого будет готова удовлетворить любое желание, выраженное Эдуардом, особенно с целью вступления на английский престол герцога и герцогини»[269].
Среди друзей, которых видели Виндзоры, был дон Хавьер Тигр Бермехильо, который был другом Эрнеста Симпсона во время службы в посольстве Испании в начале 1930-х годов и регулярно посещал форт. Аристократичный, беззаботный и романтичный, он был отозван из-за скандала в 1935 году, герцог сыграл важную роль в обмене беженцами, который спас ему жизнь во время гражданской войны.
Бермехильо доложил испанским властям о своих беседах с Виндзорами: «Он сказал, что назначение было оскорбительным, но имело несколько преимуществ. Во-первых, официальное признание Ее (его жены Уоллис). Во-вторых, отсутствие необходимости принимать непосредственное участие в конфликте, чего он никогда не хотел. В-третьих, иметь больше свободы для оказания своего влияния в пользу мира»[270].
Теперь немцы привели свой план в действие. Используя в качестве посредников испанских друзей герцога, его пригласили в качестве гостя испанского правительства и предложили для остановки Дворец мавританских королей в Ронде.
Герцог спросил «конфиденциального эмиссара», Тигра Бермехильо, «можно ли разрешить горничной герцогини поехать в Париж, чтобы упаковать там различные предметы и перевезти их на фургоне
