Вскоре после этого принц Макс цу Гогенлоэ-Лангенбург (позже подозреваемый в том, что он был немецким агентом) увидел Келли в Берне, представленного министром Испании в Швейцарии[254]. В Вашингтоне лорд Лотиан получил обращение от итальянцев через помощника государственного секретаря Адольфа Берле, который утверждал, что действует в качестве посредника. Берле добавил, что «аналогичное сообщение по той же линии» было получено от дона Альфонсо, бывшего короля Испании[255].
В письме к своей сестре Элизабет Александр Уэдделл, посол США в Испании, описал, как он развлекал «Уолли Симпсон и ее приятеля», чтобы подать мятный джулепс в субботу, 29 июня. «Сама Уолли наводит на мысль о чрезвычайной проницательности и безграничных амбициях; ее внешность говорит о тяжелой броне или каком-то веществе, немного более твердом, чем алмаз. Но это очень приятный, очень добродушный и очень остроумный собеседник»[256].
Несколько дней спустя Уэдделл доложил государственному секретарю США Корделлу Халлу:
«Герцог Виндзорский заявил, что самое важное, что сейчас нужно сделать, – это закончить войну до того, как еще тысячи людей будут убиты или искалечены, чтобы спасти лица нескольких политиков… Эти наблюдения имеют свою ценность, поскольку, несомненно, отражают взгляды части общества в Англии, возможно, растущей, которая находит в Виндзоре и его окружении группу реалистов в мировой политике и которая надеется стать самостоятельной в случае мира[257]».
2 июля герцог Кентский покинул Португалию, и Виндзоры в сопровождении Вудса отправились на машине в Лиссабон, проведя ночь в качестве гостей испанского правительства в Мериде. С ними ехал Грей Филлипс, который был назначен контролером и личным секретарем герцога. Грей должен был служить герцогу на протяжении всей Второй мировой войны. Ростом более шести футов, Филлипс был блестящим знатоком классической литературы в Итоне, прежде чем поступить в колледж Магдалины в Оксфорде – тот же колледж, в котором учился Эдуард.
Во время Первой мировой войны Филлипс служил в Черном дозоре, получив звание младшего сержанта, прежде чем начать карьеру адвоката и стать контролером герцога Сазерленда. Холостяк с сильной артистической жилкой – он был веселым, обаятельным, остроумным, добрым и с безупречными манерами, он должен был стать верным слугой Виндзоров.
Немецкий посол Шторер сообщил позже в тот же день Риббентропу: «Виндзор высказался министру иностранных дел и другим знакомым в резких выражениях против Черчилля и этой войны. Министр иностранных дел предполагает, что Виндзор также собирается в Португалию, чтобы пополнить свой запас денег»[258].
На следующий день, вместо того чтобы разместить их в отеле Palacio в Эшториле, в котором якобы не было мест, пару направили в большой розовый оштукатуренный дом восемнадцатого века в Кашкайше, в семнадцати милях к западу от Лиссабона, на португальском побережье. Дом был предоставлен известным банкиром доктором Рикардо де Эспириту Санту Сильва. Якобы это было сделано по рекомендации менеджера. На самом деле это указание исходило от немецких властей.
Санту служил агентом Германии и был близким другом немецкого министра в Лиссабоне. Чувствовалось, что пара пробудет в доме лишь временно – две лодки берегового командования Королевских ВВС ждали в Тежу, чтобы на следующий день доставить Эдуарда и Уоллис в Сайтон-Грейндж в Чешире, который герцог Вестминстерский предоставил в их распоряжение.
Планы были нарушены, когда в тот самый день, когда пара должна была лететь обратно в Великобританию, Черчилль, вопреки желаниям Георга VI, королевы Елизаветы и министра по делам колоний лорда Ллойда, предложил герцогу должность губернатора Багамских островов. Для бывшего короля-императора, правившего значительной частью мира, это было унижение. Для правительства – изящное решение складывающейся ситуации.
Ни один другой член британской королевской семьи не занимал пост губернатора королевской колонии. Багамские острова считались трудной должностью и занимали настолько низкое положение в иерархии, что это назначение даже не предполагало рыцарского звания. Герцог поколебался, прежде чем согласиться, но это было уже что-то.
«Он согласился на работу под большим давлением со стороны НЕГО и вашего любящего ДЭ, вы увидите об этом в газетах, – написал Дэвид Экклз своей жене в тот день после обеда с Виндзорами. – Очень хитрое решение. Наконец-то это означает для нее хоть какое-то признание. Он довольно хорош в пятой колонне, но это только для вас»[259].
В тот же день Экклз отправил своему коллеге из Министерства иностранных дел Глэдвину Джеббу «Совершенно конфиденциальную» телеграмму. «Сегодня у меня был небольшой разговор с герцогом и герцогиней Виндзорскими, мистером и миссис Джордж Вуд и майором Филлипсом. Они очень близки к пятой колонне»[260].
Теперь Черчилль подготовил докладную записку премьер-министрам Канады, Австралии, Новой Зеландии и Южной Африки с объяснением ситуации с пометкой «Совершенно секретно и лично. Расшифруй себя»:
«Деятельность герцога Виндзорского на континенте в последние месяцы вызывает у Его Величества и у меня серьезное беспокойство, поскольку хорошо известны склонности Эдуарда к нацизму, и он может стать центром интриг. Мы считаем реальной опасностью то, что герцог должен свободно передвигаться по континенту. Даже если бы он захотел вернуться в страну, его присутствие здесь было бы крайне неловко как для Ее Величества, так и для правительства.
При всех обстоятельствах было сочтено необходимым попытаться назначить его на какое-нибудь место, которое могло бы понравиться ему и его жене, и я решил, с одобрения Ее Величества, предложить ему пост губернатора Багамских островов (я еще не знаю, согласится ли он). Несмотря на очевидные возражения против этого решения, мы считаем, что это наименьшее из возможных зол. Я хотел бы, чтобы вы получили раннюю предварительную информацию об этом. Вы поймете, насколько необходимо сохранять полную секретность. Мы здесь, конечно, делаем все возможное, чтобы обеспечить это»[261].
«Я сделал с ними все, что мог, пока они были здесь, и я очень надеялся, что вы пойдете на какое-то соглашение по поводу этого предложения, – написал Хоар Черчиллю на следующий день. – Я уверен, что сейчас самый подходящий момент покончить с этой проблемой, и если она не будет устранена, разрыв между ними и остальными членами Семьи станет глубже и, возможно, опаснее»[262].
