о происходящем. Кто-то даже предложил разойтись, а потом, если кто-нибудь спросит, рассказать правдоподобную историю о том, как они ничего не заметили или были заняты другими важными делами. Довольно долго это предложение пользовалось популярностью, но речь все-таки шла о квартале фей, и если в нем действительно происходило что-то серьезное, то простым выговором за бездействие стража не отделается.
— Вы! Залезьте на стену и поднимите эту проклятую решетку! — донесся до Ахина приказ одного из бригадиров.
— Так у нас нет лестницы.
— И приставить нечего.
— Вон двухэтажный дом рядом стоит. Выйдите через чердак на крышу и перепрыгните на стену. Выполнять!
— Далековато будет. Не допрыгнем.
— Ага. Только покалечимся.
— Меня это не волнует! — рявкнул бригадир. — Придумайте что-нибудь! Выполнять, я сказал!
Вскоре на крыше соседнего дома показалось пять человеческих силуэтов. Прикинув на глаз ширину улицы, Ахин облегченно выдохнул — точно не допрыгнут. Но стражники посоветовались и принялись отрывать длинные водостоки. Проявив знаменитую инженерную смекалку, которой славились люди-ремесленники, они умудрились скрепить желоба и трубы в примитивный, но вполне устойчивый мост.
«Не допрыгнут, но дойдут», — понял одержимый, увидев, как первый солдат успешно преодолел половину расстояния до стены, а за ним уже и второй ступил на гениальное сооружение. Еще немного — и они заметят Ахина. Стражники убьют его, а потом поднимут решетку.
Но Мионаю нужно время. Нельзя позволить страже пройти в квартал фей. Любой ценой.
— Раз уж все равно умирать… — нервно усмехнулся одержимый, с трудом вставая на ватные ноги. — Вот и пригодится незначительная деталь.
Ахин зажмурился и со всей силы ударился головой о каменный угол.
Волна боли прокатилась по коридору, сотрясая стены квартала фей. Треснувшее сознание разветвилось, отделившись от Ахина, и обратилось в железный вьюнок на древних камнях. Именно здесь пролегала граница между человеком и темным духом. А кто из них кто — разобраться уже невозможно.
В кромешном мраке прорезалась первая дверь. Она находилась на стыке потолка и двух стен. Одержимый даже не представлял, как ее открыть. Однако критерии реального мира в этом месте мало что значат. Неправильная перспектива? Иррациональные измерения? Абсурдная корреляция пространства и времени? Нет необходимости пытаться понять то, что и так уже известно. Нужно просто положиться на некое надзнание, коим была преисполнена пустота коридора.
— Туда?
Ничем не примечательная дверь, сколоченная из обломков водостока. Она стояла, висела и лежала здесь примерно двадцать пять лет — петли уже заржавели, деревянная конструкция подгнила, однако вместе с тем можно было сказать, что в ней имелось нечто талантливое, но недооцененное.
— Сюда, — темный дух жестом пригласил Ахина войти. — Не медли, это же просто человек.
Одержимый подошел ближе и взялся за погнутую дверную ручку. По воздуху пробежала призрачная рябь, и металлические детали взорвались множеством крохотных осколков, несущихся с огромной скоростью в сторону единственного выхода из вневременного плена — дверь в чужое сознание.
Осколки вонзились в тело Ахина, стоящего на их пути, разорвали в клочья одежду, содрали кожу, проникли внутрь, раздирая плоть острыми гранями. Одержимый хотел закричать, но из кривого отверстия в голове, которое некогда было его ртом, раздался лишь сдавленный хрип, идентичный тому, что врывался из дырок в горле, надувая кровавые пузыри.
— Хватит корчиться, — поморщился Ахин, глядя на свое изуродованное тело. — Это ведь неправда.
Как ни странно, но напоминание о нереальности происходящего подействовало. Однако одержимого захлестнула новая волна страданий, когда осколки вырвались наружу. Человеческий разум снова поддался иллюзии, утопив Ахина в безумном потоке боли.
— Лучше бы помог, — проворчал он, с трудом поднимая человека, практически полностью лишенного плоти.
— А мне это нужно? — поинтересовался темный дух, но тем не менее принял помощь Ахина.
— Это нужно всем нам. Мое желание едино, что бы его ни породило.
Одержимый наконец смог встать. Поправив на себе немного помятую одежду, которая только что была изорвана в лоскуты, он вышел из огромного алого пятна на стене. В ладони по-прежнему лежала погнутая дверная ручка, но от двери не осталось и следа — облако кроваво-металлических осколков сорвало ее с ржавых петель и перемололо в мелкую труху. Путь к чужому разуму открыт.
У людей связь со Светом не очень сильна, они не смогут как-либо навредить Ахину, даже если заметят присутствие темной сущности. Но опасность крылась в другом. Человек всегда был очень хрупким созданием, его эмоции и образ мыслей могли запросто превратить своего хозяина в раба безумия. И потому, проводив несчастное существо к этой грани, необходимо вовремя остановиться, чтобы самому не упасть следом за ним в пучину страха и отчаяния, что несет с собой сумасшествие.
Ахин не мог этого знать. Зато знал темный дух.
«Бред какой-то в голову лезет», — подумал одержимый, ступив на стену квартала фей.
Он обернулся. Митаил, крупный, неловкий и трусоватый парень, шел по хлипкому мостику намного медленнее. При этом в спину ему летели насмешки, а снизу, со стороны ворот, доносилась ругань бригадира.
— Пойду осмотрюсь, — сказал Ахин, вынув меч из ножен. — Не задерживайтесь особо. Что-то не нравится мне все это.
— Эй, постой, — дрожащим голосом попросил Митаил. — Подожди всех. И… помоги мне немного.
— Как? — одержимый усмехнулся, глядя на тучного товарища. — Хочешь, чтобы я за тебя прошел остаток пути? Сейчас, только подойду, посажу к себе на шею и…
— Не смешно, — просипел стражник, сделав еще один шаг. — Просто дай мне руку.
«Дай мне руку», — Ахин поймал нить, одним концом привязанную к этой фразе, а другим уходящую куда-то в давние воспоминания. Очень болезненные воспоминания.
— Дай мне руку! — кричала молодая женщина, пытающаяся выбраться из-под обвалившейся потолочной балки.
Вокруг полыхало пламя. Ахин хорошо помнил тот ужасный пожар, но ему казалось, что это было очень давно, лет пятнадцать или шестнадцать назад. Почему все повторяется вновь? Ему дан еще один шанс? Шанс что-то исправить. Но что?..
— Руку! Ивгет, скорее дай руку! — продолжала молить женщина, обращаясь к одержимому.
— Сейчас, мама. Я иду!
Он схватил ее за предплечье и потянул на себя. Женщина стонала и извивалась в попытках высвободиться из смертельной ловушки, но все было напрасно. Ахин тянул еще сильнее, давясь обжигающим легкие воздухом, его потные ладони скользили по покрытой копотью коже, глаза слезились, он уже почти ничего не мог разглядеть, кроме лица мамы.
— Хватит, — неожиданно сказала она и вырвала свою руку из хватки девятилетнего сына. — Ты молодец. А теперь беги. Беги отсюда.
В тесном помещении скопился едкий черный дым. Все вокруг трещало и падало, разбрасывая снопы искр. Огонь подбирался ближе и ближе, пожирая остатки надежды.
— Я не брошу тебя, — заплакал Ахин, упав на
